Белые степи - Рамазан Нурисламович Шайхулов
Белые степи читать книгу онлайн
Начало XX века. Юная Зухра, воспитанная отцом в почитании Бога, уважении старших и защите слабых, выходит замуж за соседского парня Шакира, которого полюбила еще в детстве.
Робкое, чистое счастье молодой семьи сначала пытается разрушить еще один друг их детских игр, Ахат, безответно влюбленный в Зухру, а потом Гражданская война, в результате которой Шакир пропадает без вести.
Зухру ждет голод, предательства и потери близких, слом прежних убеждений, репрессии и Великая Отечественная война.
Но до конца своих дней она хранит веру в Белые Степи – место, где живут только счастливые люди… Место, где не бывает войн, вражды и ссор, а только любовь, принятие и справедливость.
Салима родилась позже, в более мирное и менее тревожное время, когда уже кажется, что человек волен сам выбирать свою судьбу. Самостоятельно решать, где жить, кого любить, с кем и как строить семью. Но ее избранник Ислам не может выбрать между ней и соперницей, которая не получила одобрение его категоричной матери, но прочно поселилась в его сердце…
Путь Зухры и Салимы дает возможность осмыслить историю жизни простых людей на фоне великих событий, происходивших в России ХХ века.
Валерий Михайловский о романе «Белые степи»:
«Самое главное в романе – это отношение к истории. Не назидательное, не внушаемое известными приёмами, не навязчивое, а описанное просто, через историю семьи. Автор ни на чьей правоте не настаивает, ничью сторону не принимает, так как страдали одинаково все».
Но, каждый раз проезжая по улице поселка, ведшей на покосы, мимо дома Хадисы, что стоял на околице Зигазы, она отворачивалась – вдруг невзначай она увидит там во дворе или в окне ее или Ислама. Все эти ночи напролет, думая о том, что теперь будет с семьей, как ставить на ноги еще учащуюся в училище четвертую дочь, двух сыновей и самую младшенькую, она терзалась, плакала, а днем, как ни в чем не бывало, работала сама и раздавала распоряжения детям…
Через две недели, вечером, когда семья ужинала, он вернулся. Младшая со всех ног кинулась ему навстречу и повисла на его шее. Молча поужинав, он лег спать на свое привычное место. Салима, собрав всю волю в кулак, не сказала ему ни слова.
Самой главной проблемой в поселке была отдаленность источников воды. Поселок изначально строился вдоль реки, но потом разросся, и для дальних от реки улиц доставка воды была непростой задачей. Кто-то привозил воду на лошадях, кто-то в коляске мотоцикла, а безлошадные ходили с ведрами на коромыслах к дальним колодцам и родникам. Поэтому Ислам поставил перед собой задачу – добиться от райисполкома финансирования разведки воды и строительства водопроводной сети с колонками по улицам поселка. Для этого он пригласил специалистов, которые наметили точки бурения скважин и сделали расчет водопроводной сети.
Через год приехали буровики, три-четыре точки оказались пустыми, но из последней, что находилась на так называемом «больничном» огороде, так как там косили сено для больничных лошадей, забила артезианская вода. Оставалось теперь прорыть траншеи и проложить трубы. Но Исламу было не суждено завершить эту работу. Его переизбрали, и он снова стал работать учителем.
– Нам нужен свой дом, Салима, – часто стал говорить он. – Сколько можно жить в казенном? Не станет меня – дом заберут, и куда вы пойдете? Да и мал этот дом для нас. Внукам и внучкам летом негде спать.
11Хоронили Зухру в начале апреля. Толстый слой снега, тогда уже подтаяв, заметно осел. Застывшие за ночь лужицы на дорогах к обеду растопило ярким весенним солнцем, сияющим на синем, без облачка, небе. Было сыро. Сотая весна в жизни Зухры оказалась последней. Родные переживали, что могилу затопит талая вода. Но, к удивлению, она оказалась совсем сухой. Ее и так небольшое тело, к старости уменьшившееся, ссохшееся, несли на кладбище мимо того места, где прятался Заят в ожидании Раузы. Издали ей кланялись березы, под которыми они некогда счастливо шептались.
Салима осталась одна в большом доме, который они купили и вместе обустроили для всей большой, сильно разветвившейся семьи. Он стоял на пригорке в стороне от дороги, и так как улица шла по диагонали вверх, то и дома соседей располагались далеко друг от друга – намного ниже и выше. Потому и перед домом, и за ним образовывалось немалое пространство – впереди большой сад, позади огромный огород. Перед домом – гора, с которой весь поселок был как на ладони. Дом со всех сторон окружали, как крепостные стены, добротные сараи и избенка. Внутренний двор тоже был большим, замощенным широкими сосновыми досками. В избенке весной держали родившихся телят и ягнят. Летом он превращался в летнюю кухню.
В доме просторный зал, две отдельные комнаты, большая кухня и прихожая. Хоть дом был сильно запущен бывшими хозяевами, но они дружно все вычистили, перестроили неудачно спланированные перегородки, все покрасили, и дом засиял.
– Что ж, хорошо, поближе к кладбищу переехали… – буркнул с важным видом Ришат, и в ответ звонко рассмеялась Сагиля, когда заехавшим по дороге родным хозяева показали свое новое собственное хозяйство.
Салима и Ислам переглянулись. Она увидела, как изменился в лице Ислам, как чуть дернулась его голова, как от пощечины. «Это вместо поздравлений с новосельем? – недоумевала про себя Салима. – Неужели зависть?» Семья Ришата жила в казенном доме, данном Ришату как директору Туканской школы, и обзаводиться своим домом они не собирались.
Ислам, до этого с привычными шутками и прибаутками охотно, с азартом рассказывавший о том, как все здесь было и как они переделали, обустроили, резко замолчал и за чаем неохотно и односложно отвечал на вопросы Ришата. «Вот родственничек, – думал он про себя. – Всю жизнь считает себя выше и удачливее меня. Всю жизнь пытается унизить. Конечно, сумел получить высшее образование, всю жизнь работает директором школы и на меня, на мою семью всегда смотрит свысока. Вместо того чтобы разделить с нами радость, такое ляпнуть… Сагиля тоже хороша. Как Зайнаб радовалась и во всем помогала, и как она… Два сапога пара… Еще посмотрим, кто есть кто».
С тех пор Ислам, с азартом возясь с обустройством дома, до поздней ночи просиживал за черновиками будущей повести. Благо планировка дома позволяла работать, никому не мешая. Его уже не устраивали нехитрые репортажи о событиях и достижениях сельчан, небольшие рассказы в газетах и журналах. Давно рука чесалась взяться за настоящую повесть. Его волновали происходившие в селе события, когда он был председателем сельсовета – образы, конфликты, поиски нелегких решений, ошибки и промахи, радость от достигнутых целей.
Салима за всю жизнь привыкла к тому, что за что бы ни брался муж – за мебель для дома, за копии картин, за игрушки для детей, – все он делал вдохновенно, с азартом и неистово. Все горело под его руками. Он выполнял работу так, как будто не будет завтра, надо обязательно сделать сегодня. И теперь так же он просиживал за столом, строча ручкой по тетради, как тогда в Худайбердино. Только теперь его стол освещала не керосиновая лампа, а с зеленым колпаком настольная электрическая. Но тень от него так же, как и тогда, отбрасывалась на стены, так же в тени шевелилась в такт письму его уже поредевшая и сникшая кудрявая шевелюра. Завершив работу, он выключал лампу, но свет в комнате младшего сына еще долго горел – он, старшеклассник, допоздна с упоением читал книги…
Исписав не одну общую тетрадь, физически и умственно вымотавшись, упершись в пустоту: как и что дальше писать, как связать события, не потеряв нити, он начинал прикладываться к спиртному и по
