Cага о Бельфлёрах - Джойс Кэрол Оутс

мавзолей кругом. Даже если человеком он был сложным (а разве мужчины из рода Бельфлёров бывали простыми?), но все равно заслуживал погребения рядом с теми, кого любил. Но факт оставался фактом: Рафаэль лежал здесь в одиночестве. Его жена утонула в Лейк-Нуар, и ее тела так и не нашли; его любимый сын Сэмюэль сгинул где-то в переходах замка, а младший, Плач Иеремии, исчез в ужасной буре всего за несколько лет до рождения Иоланды.

— Ох! — воскликнула Иоланда. Внезапно ее пронзила словно сочащаяся из могилы злоба старика. Острая, как игла, боль сковала лоб. — Ох, какой ужас!

Она заспешила прочь — и сквозь выступившие от боли слезы заметила неподалеку высокую фигуру парня в рабочем комбинезоне и серой кепке. Сперва она испытала облегчение: наконец-то рядом кто-то живой, а не призрак! Затем, когда лицо у парня скривилось в глумливой ухмылке, Иоланда почти узнала его и окликнула:

— Эй, ты кто, что ты делаешь на… — но слова застряли в горле.

Парень спрятался за надгробьем. От такой удивительной наглости, такой издевательской выходки — спрятаться от нее, когда она на него смотрит, — Иоланда остолбенела. «Но я же знаю тебя, — прошептала она, нащупывая на шее золотую цепочку с маленьким крестиком. — Тебя зовут… Ты живешь… Твой отец работает на моего… Как ты смеешь от меня прятаться!»

Возможно, это очередной бродяга — такие ужасно раздражают дедушку Ноэля, или же браконьер, или местный, пришедший порыбачить в Норочьем ручье, надеясь, что никто из Бельфлёров его не заметит. «Я могу сделать так, что тебя арестуют, — прошипела Иоланда. — тебя тут не должно быть, ты и сам это понимаешь. Вам здесь не место, никому из вас». Сердце ее замирало, но Иоланда не боялась — на ее собственной земле ей бояться нечего. И столько мертвых Бельфлеров вокруг — они ее свидетели. И тем не менее она сочла благоразумным направиться к выходу. Потому что увязаться за ней он, разумеется, не посмеет. Даже сейчас он, дурачина такая, прячется за надгробием, словно она не знает, что он там. Или, возможно, он слегка отсталый — в этих местах их полно…

(Все эти фермеры-арендаторы со своими выводками! Безграмотное быдло. Отребье. Мужчины напиваются и избивают жен и детей, матери напиваются и избивают детей, дети бегают без присмотра и не ходят в школу, хотя Бельфлёры, практически единолично, оплачивают им и школу, и учебники, и жалованье учителям тоже платят — а дети бегают без присмотра, устраивают поджоги и калечат друг дружку. И что с этим делать? Про них — про этих Варрелов, и Доунов, и Макинтайров, и Джиттингсов — ходили самые отвратительные слухи: например, один мальчишка по имени Хэнк Варрел облил чью-то собаку, колли, бензином и поджег, потому что его обидчик не поверил, что тот якобы нашел работу в городе — причем хуже всего (так говорил Гарт, именно от брата Иоланда обо всем узнавала), что никто и не подумал вызвать шерифа — все боялись, что в отместку Варрел их самих подожжет.)

Поэтому Иоланда, не ускоряя шага, вышла с кладбища и спустилась к ручью. Она не боялась и не собиралась бояться. Мальчишка лишь посмеяться над ней решил, и она его не боится. (Хотя в боку вновь закололо, и головная боль вернулась.) Иоланда шла по рыбацкой тропинке вдоль ручья, зная, что этот странный мальчишка не станет ее преследовать.

«Если я расскажу об этом папе… или дедушке… или даже Гарту… Да, Гарту и его друзьям, или дяде Гидеону, или…»

Оборачиваться ей не хотелось — Иоланда боялась, что он наблюдает за ней, но она не удержалась, к тому же кто-то явно шел за ней — нет, не мальчишка, кажется, вообще не человек… Разве что человек этот продирается сквозь высокую траву на четвереньках…

Иоланда судорожно сглотнула. Голова кружилась. Возможно, ей надо убежать поглубже в лес и спрятаться; возможно, надо закрыть глаза — и тогда ее возлюбленный отыщет ее, и спасет, и отведет домой… Ах, да это и впрямь не человек! Просто собака. Собака — только и всего.

Приподнимая юбки, она прошла по заболоченному лугу (какое здесь все грязное и отвратительное! — туфли теперь безнадежно испорчены) и краем глаза заметила, что собака трусит на некотором расстоянии.

— Убирайся отсюда! — крикнула Иоланда. — Убирайся, тебе тут не место!

Вот бы ее возлюбленный пришел ей на помощь — он бы громкими хлопками отогнал собаку. А потом обнял бы Иоланду за плечи и проводил домой…

— Пошла прочь! Иди туда, откуда пришла! — выкрикнула Иоланда.

Собака была незнакомая. Гончая с грязноватой шерстью и некупированным хвостом. Даже издалека Иоланда видела на ней паршу. Псина смотрела на нее с удивительной, почти человеческой задумчивостью.

— Ты что, не слышишь? Бродячим собакам на нашей земле не место! — Иоланда начала всхлипывать.

Приостановившись, псина задрала заднюю лапу и, будто отвечая на ее слова, помочилась на кустик сорной травы.

— Ну и мерзавка же-ты… Какие же собаки мерзкие… — прошептала Иоланда.

Она развернулась и зашагала быстрее — ей казалось, что примерно в миле впереди показались башни замка, башни ее дома. Совсем скоро она будет там, где о ней позаботятся, а псина за ней не поплетется, не посмеет, как и мальчишка, а Иоланда расскажет обо всем отцу и дяде Гидеону, и тогда… Пес бежал следом, отвратительно близко, рыча и почти хватая за пятки, а потом отставал, глядя на Иоланду влажными глазами. Он смотрел на нее, думал о ней… Иоланда пыталась сдержать рыдания. Если зарыдать, то остановиться она не сможет. Еще и шляпа куда-то подевалась — слетела и потерялась, а искать у Иоланды не хватило духу. Слезы подступили к горлу. Собака снова трусила рядом — высунула язык и, будто в глумливой ухмылке, обнажила пожелтевшие зубы.

Порченая комната

На третьем этаже в северо-западном крыле замка Бельфлёров с видом на невероятную, раскидистую крону ливанского кедра и окутанные туманом склоны Маунт-Чаттарой располагалась загадочная комната, изначально известная как Бирюзовая — потому что спустя несколько лет после того, как строительство усадьбы