Мать королей - Юзеф Игнаций Крашевский

присматривались к нему с чрезвычайным любопытством, медленно шагом поехал к местечку.

Придворные пана Дерслава стояли ещё на тракте, когда группа всадников, которая их задержала, отдалилась и начала исчезать за ивами над дамбой.

Тут же неподалёку был населённый пункт, а возле него недавно построенный замок на пригорке.

Зная, что не застанет пана дома, этот импульсивный путник искал постоялый двор прямо в поселении, а там был только один, в котором с горем пополам можно было покормить коней и достать связку сена под голову. В то время мало кому из рыцарей и шляхты был нужен постоялый двор. Их ставили для холопов и бродяг. Шляхтич, пан направлялись прямо в усадьбу, будучи уверенными, что им окажут ещё гостеприимство, духовное лицо заезжало в дом священника. Шляхтичу также сесть за стол там, куда ходили холопы и лишь бы какая толпа, не годилось.

Спрыгнув с коня, он не посмотрел на него, не позаботился о людях, которые с ним ехали; каким-то шатаюшимся шагом он вышел к постоялому двору, ворота которого выходили на обширный, пустой рынок. На нём паслось несколько коз и худая корова. Вдалеке можно было увидеть нескольких босых детей в чёрных рубашках, которые прятались за углами.

Там было нечего разглядывать, но неподалёку, за городом, перед ним была дорога и ворота к замку.

Именно по этой дороге ехал вооружённый, как он, мужчина; за ним следовало несколько всадников. Возможно, смотрящему показалось бы странным, что из-за замка, в котором не было пана, выезжал кто-то достаточно пански и нарядно.

Тот, увидев вдалеке на постоялом дворе вооружённого мужчину, тоже рассматривал его, но шагу не прибавил. Обоим было интересно…

У всадника, ехавшего из замка, была гордая и энергичная физиономия. Человек был ещё молодой, загорелый, с обычными чертами лица, но рыцарского и наглого выражения. Его волосы сверху ёжились, а в серых, больших глазах сверкала отвага.

Смотрящий на него вздрогнул, приложив к глазам руку. Тот медленно приближался. Тот, который стоял у постоялого двора, крикнул ему усталым голосом:

– Куропатва!

Тот остановился, устремил на него глаза и прибавил:

– Яшко из Ланцохова, позванный на службу! А вы кто?

– Не узнали меня?

Куропатва покрутил головой.

– Бог мой! Ян Страш! Я!.. Ян Страш.

Пан Ланцуховский постоял, удивлённый, и быстро слез с коня.

– Страш! – сказал он и, приблизившись, начал его рассматривать.

– Ну что? Правда? – простонал Страш. – Видишь! Видишь, что со мной стало! Что они со мной сделали! Похож ли я на живого человека, или на труп? Я уже был трупом и возвращаюсь с того света…

Они молча какое-то время стояли напротив друг друга, покачивая головами. Долго подавляемая боль не могла надолго скрыться в груди Страша.

– Я Страш… или тень Страша… Разбойники держали меня на дне башни в Сандомире, дожидаясь, скоро ли испущу дух. Ян из Чижова – хороший староста замка! Голод, холод, смрад, всё против меня обратил, чтобы я там сдох. Наконец из большой милости, когда были самые крепкие морозы, он прислал мне котелок угля на дно башни… а угли чуть ли не до смерти меня довели. Достали меня потом из башни почти окостенелого, я чудом восстановил здоровье.

Он поднял худую, костлявую руку вверх.

– Но жив Страш! Жив! А если не может отомстить королю, потому что его уже нет, отомстит королеве за свою казнь, её детям, вплоть до…

Голос ему изменил, он задохнулся своей злостью.

Куропатва слушал холодно.

– Тогда ты, верно, поехал к Дерславу, чувствуя в нём союзника? – спросил он.

– Я бы не только с ним, но с дьяволом связался ради мести! – крикнул Страш.

Кровь залила его худое лицо и он стал страшен от пыла. – Где Дерслав? В Ожельце? – спросил он.

– Говорят, что в Ожельце, – ответил Куропатва холодно. – И я его искал. Мы также с другими, о которых ты, наверное, знаешь, думаем выступить против клириков и того епископа, который хочет у нас на головах колышки тесать…

– Я с вами! Я с вами! Смилуйся, Яшко, – пылко начал Страш. – Давайте работу, говорите, куда идти. Понесу голову… Лишь бы отомстить.

Более спокойный Куропатва слушал эти порывы довольно равнодушно.

– Мне сдаётся, что мы оба сюда в эти Рытвианы и к Дерславу напрасно спешили, – сказал он тише. – Всё-таки я не отрицаю, пойдёт он с нами, но этого человека нужно вести и…

Сказав это, Куропатва оглянулся и добавил:

– Войдём куда-нибудь под крышу, нужно поговорить. Ты недавно из башни, знаешь только, что голоден до мести, а где её искать и как, ты не обдумал. Ты нам пригодишься и мы тебе. Я не тороплюсь. Пойдём в какую-нибудь избу.

Люди Страша, наверное, привыкшие к этому, уже очистили какую-то каморку для своего пана, выбросили оттуда хозяина, его манатки, двоих детей, и как раз несли постелить сено, когда Куропатва со Страшем вошли на порог.

Прибывшие бросились на сено. Страш велел подать дорожную флягу, потому что устал и хотел пить, а Яшко начал говорить.

– Короля не стало в самую пору, Збышек был на дороге в Византию…

– Да, – прервал резко Страш, – он как раз хотел на следующий день отправиться с Конецпольским в дорогу, и у нас было бы настоящее бескоролевье, когда лихо так сделало, что его из Гродна нагнал гонец с известием о смерти короля.

– Я это знаю, – сказал Куропатва.

– А не знаешь того, что слелал старый клеха. Я оттуда еду! – сказал Страш, бросаясь на сено. – Ни одного часа не потерял. Смерть короля – это вода на его мельницу. Молодой королик, мать послушная… чего ещё желать? Он сию минуту созвал в Познани съезд из своих и провернул так, что уже там сразу, не спрашивая краковян, потому что они все у него в руках, провозгласили ребёнка королём и назначили день коронации!

Страш вскочил с сена и встал на ноги.

– Чего бы мы стоили, если бы это разрешили? – крикнул он. – Они созвали съезд в Познани из своих, мы постараемся найти других, а детям этой русинки властвовать над собой не дадим. Не дадим! Не дадим! – всё сильнее возвышая голос, воскликнул Страш.

Куропатва внимательно на него поглядел.

– Дай-то Бог, – сказал он. – Для нас речь идёт не о детях – они ли будут нами править, или какие-нибудь другие, но о гораздо более великом и важном деле. Посмотрите на Чехию, которая освободилась от епископов и клириков, от десятин и римского владычества. Достаточно они нами командовали… Кто у нас пан? Ни король, ни сенаторы, ни шляхта, только ксендзы, епископы с папой… а