Сестра самозванца - Владимир Александрович Андриенко

– Есть малость. Пожалование государя Димитрия Ивановича, – с гордостью сказал Шишкин. – Много сил и трудов положил я на дело царевича.

– Говорят, что молодой государь щедрый?

– Слишком щедрый. Счастье служить такому милостивому государю.

– И много пожаловал?

– На жизнь теперя хватит. Ты женат?

– Нет, покуда не скопил на женитьбу.

Они прошли в проулок, и там провожатый незаметно достал из сапога нож. Он обернулся – никого. Затем двумя шагами нагнал дьяка и всадил ему лезвие в спину.

Шишкин с удивлением посмотрел на него и прошептал:

– Ты чего?

– Прости, дьяк. Но твое золото отныне мое.

Он провернул нож в ране. Шишкин застонал и попытался еще что-то сказать, но не смог. Дьяк был мертв, из-за того, что он забыл старинное и верное правило – никогда не поворачиваться спиной к людям, которые знают, где лежит твое золото. Убийца быстро обыскал его карманы и нашел тяжелый кошель…

***

Боярин Богдан Бельский принимал в своем доме Афанасия Нагого, дядю царевича Димитрия.

– Ты можешь вернуть все, что потерял, Афанасий.

Нагой только сердито сопел.

– Но тебе следует уговорить твою сестру признать его милость царевича.

– Какой он царевич? Расстрига и вор!

– И что с того? Он даст тебе то, что нужно. И какая тебе разница до того, кто он. Король Сигизмунд признал его царевичем.

– И что я получу взамен?

– Я уже написал тебе об этом.

– Повтори еще раз! – потребовал Нагой.

– Боярство и новые вотчины. Годуновские вотчины. Семена Годунова.

Глаза Афанасия загорелись:

– Правду молвишь?

– Правду, Афанасий.

– Я получу имения Семена Годунова?

– Это слово Дмитрия Ивановича.

– Тогда я признаю его! И мои братья признают.

– А царица Мария?

– И моя сестра Мария сие признает. В том не беспокойся, боярин. Я смогу уговорить её.

– Но времени не много. К приезду царевича твоя сестра должна быть в Москве. И она должна подойти к государю и признать его сыном перед глазами всей толпы. Все должны сие видеть!

– То будет сделано!

– Но если что пойдет не так, Афанасий…

– Я тебя знаю давно, Богдан. И ты знаешь меня. Моя сестра скажет все что надобно…

***

Бельский готовил главное представление.

То, что он признал царевича как его воспитатель – это хорошо. То, что братья Нагие признали в нем племянника также хорошо. Но надобно чтобы его признала его «мать». Это в глазах народа окончательно снимет с него клеймо «самозванца».

***

Бунт на Москве после свержения Годуновых утих сам собой. Старая власть пала, а новой еще не было. Боярская дума пребывала в нерешительности. Все ждали, когда царевич войдет в Москву со своими войсками.

Бояре направили посланцев к Бельскому. Тот посоветовал послать депутацию к царевичу, который с войском стоял в Туле.

И 3 июня эта депутация отправилась к самозванцу. Возглавил её боярин князь Воротынский. С ним были князь Трубецкой, боярин Шереметев, да думный дьяк Власьев, которого нашли по приказу боярской думы и снова призвали к службе.

Царевич принял их не сразу. Он выказал свое пренебрежение.

– Отчего не тотчас пришли ко мне? – строго спросил он Воротынского. – Или ты, все еще сомневаешься в том, кто я?

Воротынский отвел глаза. Он низко поклонился «царевичу».

– Все вы! – продолжал кричать самозванец. – Служили врагу! Все ползали у ног Бориски Годунова! Меня своего истинного государя бесчестили словами «вор» и «самозванец». Да еще «расстрига». А ныне приползли сюда вымаливать милости?!

Князь Сумбулов склонился к уху царевича.

–Прости их государь.

Самозванец немного успокоился.

–Вот князь просит за вас. Он с первых дней со мной. И сразу присягнул мне как законному царю! И я жалую верных прежде всего! На Москву поедут мои бояре князь Василий Голицын и князь Василий Сумбулов! Все что делают они – делают от имени моего!

Все поклонились.

Воротынский сказал:

–Все исполним, как велишь, великий государь!

–Я въеду в Москву лишь после того как всех моих ворогов там изведут! Князь Сумбулов знает их. В том полагаюсь на тебя, Василий!

Сумбулов поклонился.

–А тело Бориски Годунова убрать из собора! Не место его поганым останкам в святом месте! То исполнить тебе, князь Голицын!

– Как велишь, великий государь!

– А вы! – царевич обратился к депутации от боярской думы. – Вы принесете мне присягу! И примет сие крестное целование от вас архиепископ муромский Игнатий.

Бояре заговорили:

– То милость великая, государь.

– Станем служить тебе, как отцу твоему служили!

Самозванец усмехнулся и ответил:

– За то стану вас жаловать, как отец мой жаловал!

Воевода Юрий Минишек, который стоял в стороне с поляками прошептал гетману Станиславу Дворжецкому:

– Свершилось, гетман. Вот сие я обещал королю и сейму Речи Посполитой.

– Все сталось, по-твоему, пан воевода. Теперь жди великих милостей.

– Мы своего не упустим, пан гетман. Мнишеки свое возьмут…

***

5 июня 1605 года тело бывшего царя Бориса Годунова было вынесено из Архангельского собора.

Имущество Годуновых было по приказу нового государя отобрано в казну.

10 июня 1605 года были тайно убиты царица Мария Годунова и её сын Федор Борисович. Преступления царя Бориса пали на его собственную семью. Поданным объявили, что царица и царевич покончили с собой. Народу зачитали грамоту, в которой царевич сожалел о смерти Годуновых и объявил о своем помиловании остальным членам семейства…

***

20 июня 1605 года самозванец въехал в Москву.

Его сопровождали три сотни польских гусар с «крыльями» за спиной. Гремя доспехами, сверкая оружием, гордо шли их они вслед за государевым знаменем – черным двуглавым орлом на зеленом поле.

Пышная свита из шляхты и русских вельмож на отличных лошадях вступила в город. Они держались от царевича на расстоянии, дабы толпа могли видеть Димитрия Ивановича.

Народ радостно приветствовал царевича.

– Многая лета государю Дмитрию!

– Дмитрию Ивановичу слава!

– Много лет царствовать на Москве!

– Слава государю!

Димитрий был на вершине славы. Сейчас он подлинный хозяин столицы. Да что столицы – всей Руси. Для въезда в Москву царевич одел белый кафтан, шитый золотом и богато украшенный жемчугом, светлые сапоги из тисненной кожи с высокими каблуками (самозванец был невысокого роста). На его голове была белая шапка отороченная соболем и украшенная золотыми вставками и жемчужными крестами. В рукояти драгоценной сабли «горел» большой рубин…

***

20 июня 1605 года Елена Отрепьева в хорошей карете под именем Марты покидала столицу московского государства. На ней было платье польской панны, и её лицо было скрыто за густой вуалью. Теперь она никогда не сможет показать его людям.

–Это проклятие! – прошептала она. – Я сама навлекла проклятие на себя и на тех, кого втянула в это безумное дело! По моей вине погибли люди. И много людей. Они погибли ради того, чтобы мой брат Юрий смог получить московскую корону. Пан Ян погиб из-за этого. Я сказала ему, что стану его женой, когда мой брат будет в Москве. Но никто не дал бы мне права распоряжаться собой. Моя жизнь стала проклятием. Моей красоты больше нет. Но и Юрию долго не сидеть на Московском троне! Проклятие настигнет и его! Его и всех, кто свяжет с ним свою судьбу!

***

Шляхтич пан