Огненный царь - Александр Анатольевич Айзенберг
Огненный царь читать книгу онлайн
Внезапная смерть Александра в Вавилоне на пике славы в неполные 33 года столь же загадочна, как и его жизнь. Чудеса продолжались – его тело шесть дней оставалось нетленным, о чем свидетельствовал Плутарх. Полководец скончался от редкого неврологического заболевания, результатом которого стал паралич. Недвижимое тело сочли мертвым. Возможно, еще живым его для бальзамирования погрузили сначала в бочку с медом, потом в золотой саркофаг, начавший обратное движение с востока на запад. Эпопея с движением тела Александра в целом сопоставима с продолжительностью его завоевательного похода. Действительно ли он был сыном Зевса? Победы дали утвердительный ответ, и Александр стал еще при жизни требовать божественного поклонения себе.
Вторая часть книги «Житие Деметрия», посвящена представителю следующего поколения наследников, сыну соратника Александра Антигона Деметрию по прозвищу Полиоркет («Осаждающий города»). Жизнь его – цепь непрерывных столкновений со старшими диадохами на всем пространстве средиземноморского «эллинизма».
Герой третьей части – царь Эпира Пирр («рыжий»), которого Ганнибал считал вторым из величайших полководцев после Александра, себе скромно отводя лишь третье место. Пирр был троюродным братом и двоюродным племянником Македонского.
Пирр хотел стать новым Александром Запада, и многие считали, что сам Александр Македонский возродился в его лице. Его армия, создаваемая сообща едва ли не всеми царями эллинов, в сумме своей была более внушительной, чем Александра.
Дух героя был вполне александров, но его победы над римлянами оказались пирровыми, ведь противник оказался совсем другим. Не потерпев ни одного поражения, Пирр проиграл «войну на истощение», поскольку это была уже война ресурсов. Империя Запада возникала на собственной, римской основе.
Трехмерный голубь удостоверяет подлинность пластиковой карты. Но на недавнем концерте в Москве в виде голограммы выступал рэпер Kizaru, лишенный возможности пересечь границу из-за проблем с законом. Так визуальный мир превращается в виртуальный, так рождается высокотехнологичная «культура отсутствия» – или «культура призраков». Куда там постмодернистским симулякрам! Европейские продюсеры разминают мускулы перед запуском индустрии голографических гастролей с участием ушедших «с поверхности земли» исполнителей. Турне голограммы Уитни Хьюстон каталось взад-вперед по ковидному континенту с февраля по апрель 2020 г. В условиях эпидограничений стосковавшийся зритель согласен по приколу общаться с духами. Борьба с подделками всегда чревата усложнением техники подделки.
До недавних пор реконструкцией образа умерших занималась литература. Экранное, плоскостное кино, литературой порожденное, давно никого не обманывает и не пугает, как во время сеанса люмьеровского «Прибытия поезда на вокзал Ла-Сьота». Грим и костюм актеров в ролях исторических персонажей отражается в публике и критике бесплодными спорами на тему «похож/не похож». Театр, лихо превращающийся в пенящийся микс цирка и капустника, литературную (драматургическую) первооснову ничтоже сумняшеся сводит на нет. Таким образом, из всех традиционных способов художественного высказывания остается литература, сколько бы она ни примеривала на себя новых технологий и уловок, сколько бы ни экспериментировала с формой и содержанием. Хоть искусственный интеллект задействует, хоть нейросети подтянет – все средства хороши, если в зеркале одиночества писателя отражается одинокое внимание читателя.
Так кто же больше «похож» на Александра Великого – Ричард Бёртон или Колин Фаррелл? Применительно к книгам таких частных вопросов не возникает. Во время и после прочтения оценивается совокупность достоверных признаков или качество вымысла и только потом – соответствие исторического персонажа Большому Мифу. То есть объем задан самой природой литературного труда. Студентка (или уже выпускница?) РУДН В. Михалева в научной работе, посвященной голографии, пишет: «Голограмма фиксирует не само изображение предмета, а структуру отраженной от него световой волны (ее амплитуду и фазу). Для получения голограммы необходимо, чтобы на фотографическую пластинку одновременно попали два когерентных световых пучка: предметный, отраженный от снимаемого объекта, и опорный – приходящий непосредственно от лазера». Если «лазером» признать творческую энергию автора, то, чтобы хоть как-то понять его замысел, осталось выяснить, что это за зверь такой – когерентность. Это согласованность, взаимосвязь, синхронность частей – что в волновых процессах, что в онтологических, что в текстуальных.
В функциональной лингвистике когерентность – это выявление и способы реализации авторского замысла. Голоса статистов-хористов из разных времен в книге Айзенберга организованы таким образом, что их разноголосица на грани разнобоя цементируется связками авторских ремарок и образует иллюзорное же единство.
Римляне одолели египтян. Посталександровская история совершила очередной маневр и сломала маршрут, казавшийся бесконечным. Но привал был короток. Бросок – «и галлы уже в Македонии».
Вопросов осталось не так много. Главный из них – найдутся ли читатели – охотники до голограмм? Почему нет? Ведь нашлись зрители концертов трехмерной Уитни, с энтузиазмом и без малейшего смущения подхватившие сингл «I Will Always Love You». «Огненный царь» – непростое чтение, и уже не вполне чтение. Если наша вселенная «…что-то вроде голограммы – двумерного куска пленки, на которой можно закодировать информацию о трехмерном регионе пространства» (Сасскинд), то А. Айзенберг прав. Если и он, и физики ошибаются, то все равно сохраняется интрига. Не она ли составляет главную тайну творчества?
«Какие права… кто сумеет захватить и удержать власть…»
Марина Кудимова
