Кредиторы эшафота - Алексис Бувье

повторяю, это будет для нее смертью, и, без всякого сомнения, она бросит Корнеля.

— Что же в таком случае делать? Надеюсь, ты не хочешь заставить сестру жить с убийцей нашего отца. Ты не захочешь постоянно видеть этого человека.

Несколько минут братья молчали, погруженные в свои мысли. Винсент позвал лакея и послал его домой со своей карточкой, на которой написал несколько слов.

Менее чем через час в кафе входила служанка молодых людей.

Шарль с удивлением взглянул на брата.

— Франсуаза, — сказал Винсент, — мадам Берри еще у нас?

— Нет, мсье, она уехала почти следом за вами. Она была страшно огорчена и очень сильно беспокоилась за ребенка. Кроме того, она думала, что, может быть, вернулся господин Андре.

— И она уехала домой?

— Да, господин Винсент. Бедная! Она так плакала и рыдала, что сердце разрывалось. Она сказала мне, что с господином Берри, наверное, что-то случилось, и вы поехали узнать о нем. Уезжая, она просила, чтобы вы, если узнаете что-нибудь, пусть даже плохое, непременно ее известили.

Глаза Винсента сверкнули молнией, затем он нахмурился и мрачным голосом сказал:

— Вы правы, Франсуаза, действительно произошло несчастье.

— Что вы говорите, мсье?!

— Большое несчастье, и поэтому я пригласил вас сюда, не решаясь вернуться домой, так как боялся добавить ей горя.

— Ах, Боже мой, вы меня пугаете. Что случилось?

— Франсуаза, вы сейчас наймете фиакр и поедете к сестре. Вы знали Маргариту ребенком. Постарайтесь ее успокоить. Все несчастья сваливаются на нас одновременно. Андре не вернулся домой не потому, что у него была связь на стороне. Он был достоин моей дорогой Маргариты.

Шарль с изумлением слушал брата, не понимая его странных слов. Старая служанка же с испугом спросила:

— Что же такое случилось?

— Франсуаза, Андре убит вчера утром на дуэли. Скажите Маргарите, что ее муж умер за нее, за нас, за своего сына.

— Ах, Боже мой, значит, на земле нет справедливости. Такой хороший человек, такой примерный отец… Бедная Марго! Она не переживет этого. — Говоря эти слова, старушка плакала горькими слезами.

— Ну, Франсуаза, вы же знаете, что мы привыкли к несчастьям. Вы наш старый друг, вы должны не терять мужества и помочь нашей маленькой Марго перенести тяжелое несчастье, поразившее ее, вы должны ее успокоить.

Старая служанка вытерла глаза руками и, стараясь сдержать рыдания, сказала:

— Господин Винсент, я постараюсь быть мужественной ради нашей Марго, я постараюсь ее успокоить, мне не хочется, чтобы она умерла.

— Поезжайте же скорее, Франсуаза, и скажите, что мы сами скоро будем у нее.

— Но как будет ужасно, когда Маргарита увидит тело!

— Я хочу этого избежать. Тело сразу перенесут к нам. Впрочем, Шарль через два часа будет у сестры. Поезжайте скорее.

Оставшись наедине с братом, Шарль сказал ему:

— Я никак не пойму, зачем ты выдумал эту страшную историю?

— Затем, чтобы спасти нашу честь, спасти нашу сестру. Не все ли тебе равно. Делай по-моему.

— Но она будет считать себя вдовой.

— Да, завтра она будет вдовой — вдовой живого мужа.

После этого Винсент расплатился и увел Шарля на бульвар.

— Я придумал, что можно сделать, — сказал он. — Наша сестра будет жить счастливо и будет с любовью вспоминать о муже. Честь нашего отца будет восстановлена, и жертвы будут отомщены.

Часть третья

КРЕДИТОРЫ ЭШАФОТА

Глава I

СМЕРТЬ ЧЕЛОВЕКА, ЧУВСТВУЮЩЕГО СЕБЯ ОТЛИЧНО

Винсент Лебрен, повинуясь воле своего отца, не хотел выдавать Андре правосудию, но и не желал судить его сам. В то же время он хотел удовлетворить Эжени Герваль и Панафье. Вдруг на него нашло вдохновение.

— Ты не знаешь, где мы смогли бы найти доктора Жобера? — Спросил он брата.

— Я видел, как их экипаж остановился на углу бульвара Бомарше перед "Четырьмя сержантами ЛаРошели". Без сомнения, они там завтракают.

— В таком случае поедем туда.

— Разве ты голоден?

— Нет, но я хочу видеть доктора. Впрочем, нам не нужно идти обоим.

— Что ты хочешь делать?

— У меня нет времени объяснять тебе это, но делай то, что я тебе говорю. Когда я вернусь, ты все узнаешь, а теперь поезжай домой и расскажи ту историю, которую я рассказал Франсуазе, то есть, что Андре убит и что сегодня вечером его тело принесут к нам.

— Что ты говоришь?! Разве ты забыл волю нашего отца — не проливать крови?

— Шарль, выслушай меня. Ты же знаешь, что я ничего не сделаю против воли нашего отца. Повинуйся мне слепо. Иди скорее. Вечером мы увидимся, и тогда ты все узнаешь.

Удивленный и взволнованный Шарль видел, как брат сел в экипаж и поехал в гостиницу. "Что он хочет делать? — недоумевал Шарль. — Я боюсь, что он не в своем уме и совершит какой-нибудь безумный поступок, впрочем, ему нужен Жобер, а тот не согласится принять участие ни в каком недостойном деле. Может, он хочет попросить какого-нибудь наркотика, чтобы привезти Андре и выдать за мертвого, но с какой целью? Мне следовало бы сопровождать его". Тем не менее, придя домой, он рассказал привратнику историю про дуэль и прибавил, что из-за нежелания пугать сестру он приказал принести тело зятя к себе.

Затем молодой человек поднялся к себе, стараясь понять, что задумал его брат, а Винсент в это самое время входил в "Четыре сержанта Ла-Рошели" и приказывал лакею передать свою карточку Панафье.

Глава II

ВОСПОМИНАНИЯ ОБ ИЮЛЬСКОМ ВОССТАНИИ 1848 ГОДА

Наши читатели имеют уже достаточное представление об Эжени Герваль.

Она была доброй девушкой и очень хорошенькой. Она пошла работать в театр, чтобы зарабатывать себе на жизнь, но главным ее достоинством была ее внешность.

Выздоровевшая, счастливая и спокойная, она чувствовала, что оживает на этом импровизированном завтраке, последовавшем за ужасной сценой в Монтреле.

Выпитое ею вино возбуждало желания, и это ясно читалось в ее глазах.

Что же касается Жобера, то он был очень доволен своей больной и хотел услышать историю ее молодости.

Надо сказать, что симпатия и, в особенности, выпитое вино вызывали в обращении приятную фамильярность. Эжени обращалась к Жоберу на "ты", он отвечал ей тем же.

— Вот где прошла моя молодость, — сказала Эжени, указывая на площадь Бастилии.

— На колонне? — сказал со смехом Жобер, думая, что она повторяет старый каламбур.

— Что за глупости? Я говорю об этом квартале. В июле 1848 года я здесь жила.

— Расскажите-ка нам