Нина Молева - А. Г. Орлов-Чесменский

— Вы говорите о предположениях или о конкретных именах?

— Я не стал бы занимать вашего внимания, ваше сиятельство, даже самыми любопытными домыслами. В декабре 1773 года у нее появился «Мосбахский незнакомец», как назвали его газеты. Мои агенты раскрыли его инкогнито — это один из самых видных деятелей Барской конфедерации Михаил Доманский. В том же месяце в Оберштайн приехал князь Кароль Радзивилл, завязавший с княжной самую тесную дружбу.

— Однако следует признать — это очень энергичная и умеющая внушать доверие особа.

— Ваше сиятельство, я прибавлю еще одно примечательное обстоятельство. Именно в декабре газетами стали усиленно распространяться слухи о пребывании в Оберштайне дочери покойной императрицы Елизаветы Петровны, а князь Лимбургский стал адресовать корреспонденцию своей невесте: «Ее императорскому высочеству княжне Елизавете Всероссийской».

ИТАЛИЯ

Неаполь. Дом лорда Гамильтона

Лорд Гамильтон, его секретарь

— Милорд, новые сведения о принцессе Елизавете.

— Превосходно! Эта женщина положительно умеет быть всегда в центре общего внимания. Что она могла придумать в своем Оберштайне?

— Приходится констатировать: Оберштайн оказался для нее слишком тесен. Принцесса не только отложила свой брак с князем Лимбургским, но и не пожелала знакомиться с членами его фамилии.

— Она так рассчитывает на выигрыш! В противном случае брак с имперским князем вполне мог стабилизировать ее положение. Но в случае приобретения российского престола такой супруг станет для нее нежелательной обузой, как и любой брак вообще. Да, но вы хотели меня поставить в известность о ее каких-то новых планах.

— Милорд, она заявила газетчикам, что отправляется вместе с князем Каролем Радзивиллом в Константинополь. У нее якобы готово воззвание к русской армии и флоту, находящимся на турецком фронте. Княжна предлагает окончание военных действий и соответственно заключение от лица Российской империи мира с Оттоманской Портой.

— Однако! Такие планы должны прийтись по вкусу Версальскому двору. Он еще никак о себе не заявил?

— Милорд, Версальский двор уже высказался в поддержку принцессы, и она незамедлительно выехала из Оберштайна. Нам доподлинно известно, что в Зусмаргаузене конференц-министр Трирского курфюрста передал принцессе необходимую для поездки сумму денег. Причем к принцессе присоединился «Мосбахский незнакомец» — Михаил Доманский и многочисленные польские конфедераты.

— Надо незамедлительно известить об этом нашего друга Алексея Орлова.

— Похоже, милорд, что это он мог бы нас поставить в известность о событиях в Оберштайне.

— Не понимаю, Алексей Орлов — и Оберштайн?

— Наши агенты заметили появление агентов Орлова вблизи принцессы. Они щедро раздают деньги прислуге, уличным мальчишкам, мусорщикам, подметальщикам улиц, конюхам и, судя по этому, собирают достаточно полную информацию.

— Это делает честь политическим талантам графа. Но вы докладывали, что истинным мотором происходящих в Оберштайне событий стал Кароль Радзивилл. Это существенно меняет ситуацию. Но давайте для начала разберемся в польской ситуации. Итак, во-первых, Барская конфедерация.

— Там все выглядело сравнительно просто. Две партии — те, что допускали всяческого рода компромиссы, в том числе с Россией, их бессильный ставленник король Станислав Август Понятовский, и, скажем так, «непримиримые», объединившиеся против объявленного изменником Польши короля, или Барская конфедерация. Душой конфедерации стал Кароль Радзивилл. Кстати, вы слышали, как о нем говорят в Польше? Король — в Варшаве, Радзивилл — в Несвиже. Это столица колоссальных радзивилловских владений.

— И к этому еще следует прибавить поддержку конфедерации турками — они, как-никак, вели войну против России, — Версальского двора, который не поскупился ни на деньги, ни на военных специалистов, и Австрии, предоставившей конфедератам земли.

— Да, но за плечами Понятовского была Россия, и она выиграла. Австрия предпочла согласиться на предложенный Пруссией раздел Польши — это был прямой и ощутимый выигрыш — и тем самым отступиться от конфедератов. Франция попридержала свою помощь, выжидая развития событий. А вожди конфедерации не сумели ужиться друг с другом, в то время как король Станислав Понятовский предложил всем им амнистию, закрепление владений и всяческую милость.

— Милорд, Кароль Радзивилл всегда был слишком амбициозен. Он не принял амнистии Станислава Августа, не пожелал возвращаться в Польшу в качестве обыкновенного подвластного королю шляхтича и даже готов был рискнуть своими грандиозными земельными владениями ради удовлетворения своего небывалого честолюбия.

— Хоть это и крайне опрометчиво, но он все еще надеялся на поддержку Версальского двора, рвался к туркам в Константинополь.

— Его путешествий хватило бы на целый приключенческий роман: прирейнские земли, Франция, Страсбург, Париж.

— Парижская поездка не имела смысла. При Версальском дворе Польша была представлена Михайлом Огинским, официальным послом короля Станислава Августа.

— Если только не принимать во внимание, что Огинский явно склонялся к конфедератам.

— Гораздо существеннее, что Радзивилл отправил своего представителя в Константинополь, к султану, чтобы приготовить почву для собственного приезда. Его интересы совпадают с интересами принцессы.

ГЕНУЯ

Квартира А. Г. Орлова

А. Г. Орлов, О.М. де Рибас

— Вы заставляете каждый раз себя ждать, Рибас. Боюсь, газеты, переполненные сведениями о русской княжне, лишают ваш розыск всяких перспектив, и тем не менее вы медлите.

— Ваше сиятельство, газеты могут быть полны одними сведениями о нашей незнакомке, но никогда им не удастся выяснить тех подробностей, которые отыщет для сиятельного графа преданный ему Иосиф де Рибас. Никогда!

— Терпеть не могу этого безудержного итальянского хвастовства! И не забывайте: от качества вашей информации зависит размер поощрительной суммы, на которую вы можете рассчитывать. Итак, вам предстоит начать с того, что принцесса Елизавета прибыла в Венецию. С большой свитой и неменьшей помпой.

— Только она не стала пользоваться этим именем, ваше сиятельство. Она скрылась за именем графини Пиненберг. Ей был приготовлен дом французского посланника, а поверенный князя Лимбургского при Венецианской республике барон Кнор выступил в роли гофмаршала графини. Тем не менее супружескую связь с князем Филиппом Фердинандом графиня Пиненберг отрицала — ее приняли за его супругу, что явно раздражало графиню.

— А где же Кароль Радзивилл?

— О, все в свое время, ваше сиятельство. Поляки появились с официальными визитами лишь после того, как графиня расположилась в доме посланника. И кстати, ей был приготовлен там тронный зал, в котором проходили все приемы по строго соблюдаемому придворному ритуалу. В присутствии графини никто не садился. Все были в придворных туалетах с непременными орденскими лентами.

— Все это было подготовлено французским посланником?

— Вот именно, ваше сиятельство! Хотя сам посланник при подобных церемониях отсутствовал.

— Итак, список гостей, Рибас.

— Первым явился Кароль Радзивилл. С князем была его сестра, графиня Теофила Моравская, его дядя — князь Радзивилл-старший, глава польской генеральной конфедерации граф Потоцкий, староста Пинский — граф Пржездецкий, видный деятель конфедерации Черномский, Михаил Доманский и многочисленные польские офицеры, переписать фамилии которых было просто невозможно.

— Как обращались гости к хозяйке дома?

— Все они именовали ее княжной Елизаветой Всероссийской. Мой агент сообщает, что ему иногда начинало казаться, что так оно и есть на самом деле. Невозможно, чтобы столь знатные и богатые господа могли ошибаться.

— Раз и навсегда, Рибас, меня не интересуют домыслы, ни ваши собственные, ни тем более ваших агентов. Я не за них плачу деньги.

— Как прикажете, ваше сиятельство. Хотя вообще достаточно странно, что в самой Венеции нет на этот счет никаких сомнений.

— Довольно, Рибас! Но при чем здесь вся Венеция?

— О, ваше сиятельство! Город заинтригован. Мимо дворца французского посланника тянется нескончаемая очередь экипажей, и кучера имеют поручение под любым предлогом задерживаться перед домом, чтобы господа имели возможность хоть что-то рассмотреть в окнах.

— И господам это удается?

— В том-то и дело, что нет. Графиня Пиненберг живет за плотно завешенными занавесями, выходит окруженная плотной стеной сопровождающих и ездит в такой же занавешенной карете. Словно для того, чтобы окончательно разжечь всеобщее любопытство.