Виктор Поротников - Фемистокл

- О Фемистокл! - поразился Фрадмон. - Ты самый благородный человек на свете! Да хранят тебя бессмертные боги!

- Лучше бы боги берегли Афины от старых недругов и бывших союзников, тогда и у всех нас жизнь наладилась бы! - вздохнул Фемистокл.

Вновь оказавшись в Овечьем переулке, он взглянул на свою молчаливую спутницу. Она шлёпала прямо по грязи, не глядя на Фемистокла и не смея отнять у него свою руку. Было видно, что она по-прежнему в сильнейшем смущении.

Лишь один раз Плейона нарушила молчание, спросив у Фемистокла, куда он её ведёт.

- Домой к Мнесарху, куда же ещё! Я заплачу ему за три месяца вперёд, и он оставит тебя в покое. Сколько ты ему платишь в месяц за свой угол?

- Десять драхм, - после долгой паузы ответила Плейона. - Только я задолжала Мнесарху за весь прошлый месяц. У меня болеет дочь, поэтому много денег уходит на её лечение.

Плейона негромко всхлипнула.

- Я дам тебе денег и на лечение дочери, - ободряюще промолвил Фемистокл, слегка стиснув пальцы женщины в своей руке.

Уже возле самого дома Мнесарха Плейона вдруг остановилась и произнесла непреклонным голосом:

- Но я не нуждаюсь в подачках, Фемистокл. Я отработаю эти деньги как диктериада. Такое моё условие.

- Как хочешь. - Фемистокл пожал плечами. - Гордость не порок, а мне обладание тобою наверняка доставит удовольствие.

Он постучал в дверь колотушкой, висевшей тут же на ремне.

Дверь открыл сам хозяин. У него было недовольное заспанное лицо, растрёпанные волосы и всклокоченная борода. В руке он держал медную масляную лампу.

Увидев в свете маленького язычка пламени Фемистокла, Мнесарх невольно выдохнул:

- Ого! Кого я вижу! Ты ли это?

- Привет тебе, Мнесарх! - сказал Фемистокл. - Покажи мне комнату Плейоны.

- Зачем это? - насторожился Мнесарх, недолюбливавший Фемистокла.

- А я имею на неё виды. Вижу, женщина красивая, статная, воспитанная, а мёрзнет на улице на ночь глядя. Хочу оказать ей своё покровительство. Ты не против?

- Как я могу быть против, когда она, негодная, задолжала мне кучу денег! - проворчал Мнесарх. - Входи, чего уж там.

Он посторонился, пропуская в дом незваного гостя.

Теперь уже Плейона повела Фемистокла за собой, уверенно поднимаясь по скрипучим деревянным ступеням. На втором этаже было четыре небольшие комнаты.

В комнате Плейоны помимо неё и её восьмилетней дочери ютились ещё две женщины и трое детей. В настоящее время все обитатели комнатушки крепко спали вповалку прямо на полу. Постелью им служила солома и старые шерстяные одеяла. Лишь дочь Плейоны спала на мягком тюфяке у самой стены отдельно от остальных.

Из мебели в комнате были низенькая скамейка и два стула. В углу стоял большой таз и сосуд для воды. Единственное окно было завешено циновкой.

Плейона зажгла маленький светильник и приблизилась к спящей дочери.

Фемистокл вышел в коридор, чтобы переговорить с Мнесархом.

- Много ли у тебя жильцов? - поинтересовался он.

- Да полон дом! - ворчливо ответил хозяин. - Это все бедняки и вдовы из моей филы Пандиониды. Куда им деться, если весь город в руинах! А наши власти нисколько не заботятся о несчастных, увлёкшись строительством никому не нужных стен и башен!

Мнесарх был готов брюзжать и дальше, но Фемистокл прервал его, достав из кошеля, прикреплённого к поясу, десять драхм.

- Вот, возьми. Это плата в счёт Плейоны за прошедший месяц.

- А за текущий месяц ты тоже заплатишь? - спросил Мнесарх, бережно зажав серебряные монеты в кулаке.

- Заплачу и за текущий, и за будущий, - сказал Фемистокл. - Ты больше не требуй денег с Плейоны, за неё отныне буду платить я.

Мнесарх понимающе закивал лохматой головой.

Фемистокл ненадолго зашёл к Плейоне, чтобы попрощаться.

Женщина встретила его полуобнажённой, с распущенными по плечам длинными волосами.

- Извини, но нам придётся заняться любовью стоя, лечь тут негде, - шёпотом промолвила Плейона, стянув через голову тонкий исподний химатион.

- Ты с ума сошла! - также шёпотом ответил Фемистокл. - Мы же всех разбудим! Здесь явно не подходящее место.

- А где тогда? - растерянно пролепетала Плейона.

Она была похожа на девочку, которая изо всех сил старается угодить взрослому мужчине, побольше понравиться ему.

- Я ещё приду к тебе. - Фемистокл притянул Плейону к себе и нежно провёл рукой по её густым волосам. Женщина дрожала от холода. - Оденься. Вот тебе четыре драхмы, купи еды и какую-нибудь одежду. Завтра я приведу врача к твоей дочери. Спокойной ночи!

И Фемистокл выскользнул за дверь.

Спускаясь вниз по скрипучей лестнице вместе с гостем и освещая путь огоньком масляной лампы, Мнесарх продолжал сетовать на тяжёлую жизнь.

- Чему радуются глупцы и крикуны из народа? Какие выгоды принесли афинянам победы над персами? Мы победители, а вынуждены жить так, будто проиграли эту войну! Персы, бежавшие в Азию, наверняка не испытывают голода, холода, болезней, не ютятся по подвалам и чердакам!

- Зато мы отстояли независимость Афин и свободу Эллады, а это, клянусь Зевсом, тоже немало! - заметил Фемистокл.

- Не надо говорить красивых слов, мы ведь не на Пниксе, - поморщился Мнесарх. - Афиняне прозябают в нищете, без куска хлеба, да к тому же на голодный желудок возводят гигантскую стену вокруг города. Это и есть плоды нашей победы? Это и есть свобода? По мне, тогда уж лучше рабство, чем такая свобода! Надо было дать Ксерксу землю и воду, вернуть в Афины Писистратидов, и теперь не было бы всего того кошмара, какой нас окружает!

- Я знаю, Мнесарх, так думают многие из афинян, имевшие достаток до войны с Ксерксом и ныне всего лишившиеся, - сказал Фемистокл перед тем, как выйти из дома на тёмную улицу. - Немало в Афинах и тайных сторонников Писистратидов. Я не стану доносить на тебя архонтам, так как знаю, что ты храбро сражался при Платеях и даже был серьёзно ранен. Поверь, все наши жертвы не напрасны! В скором времени Афины возродятся и обретут ещё большее благополучие.

- Как было при тиране Писистрате? - спросил Мнесарх без всякой насмешки в голосе.

- При Писистрате Афины процветали, это верно, - согласился Фемистокл. - Но я имею в виду ещё большее процветание и могущество. Мы вернём не только Сигей и золотые прииски на Стримоне, но также захватим Херсонес Фракийский и проливы в Пропонтиде. Вот увидишь, всё так и будет, Мнесарх.

Благодаря стараниям Фемистокла, нашедшего хороших врачей, дочь Плейоны через месяц поправилась.

Благодарная женщина желала отблагодарить Фемистокла прелестями своего тела, отработав ремеслом блудницы потраченные на неё деньги. Плейона была готова работать и в качестве прачки или ткачихи, но Фемистокл не нуждался в таких услугах.

Поначалу встречи Фемистокла и Плейоны происходили довольно регулярно в доме Мнесарха. Он переселил Плейону и её дочь в отдельную тёплую комнату на первом этаже. После всех дневных дел Фемистокл с радостью шёл к Плейоне, чтобы насладиться её ласками, заплатив за это серебром либо списав часть долга. Но в середине зимы на него навалилось столько забот, что он уже не имел возможности видеться с Плейоной. Вместо себя Фемистокл стал отправлять Сикинна, который к тому времени уже был свободным человеком. В присутствии афинских магистратов Фемистокл на празднике Сельских Дионисий, проходившем ежегодно в месяце маймактерионе[151], отпустил Сикинна на волю, соблюдя при этом все необходимые формальности. Отныне Сикинн считался метеком, находившимся у Фемистокла на службе.

Сикинн вскоре стал целыми днями пропадать у Плейоны, принимая участие во всех её домашних делах и вникая во все её заботы. Сикинн часто делал подарки её дочери, которая быстро к нему привязалась. Мнесарх называл это островком счастья посреди океана горестей и печали. Сикинна Мнесарх уважал, поскольку у того имелись деньги, и немалые. Отпуская слугу на волю, Фемистокл щедро отсыпал ему серебра, думая, что Сиккин пожелает построить свой собственный дом. Однако тот не захотел уходить от Фемистокла и по-прежнему жил у него.

Однажды Сикинн объявил, что хочет жениться на Плейоне.

Фемистокл не очень удивился этому известию, так как видел, что между Сикинном и Плейоной возникла взаимная привязанность. Он пообещал взять все предсвадебные заботы на себя, попросив лишь подождать с этим делом до лета.

Когда наступил месяц антестерион[152], в Афины прибыл посол из Коринфа. Это был Адимант.

Выступая перед афинскими властями, он завёл речь о предстоящем летнем походе эллинского флота на остров Кипр. Адимант хотел знать, примут ли афиняне участие в этом походе, поскольку осада Сеста Ксантиппом явно затянулась.