Тушинские волки - Иоасаф Арианович Любич-Кошуров
Читать книгу Тушинские волки - Иоасаф Арианович Любич-Кошуров, Иоасаф Арианович Любич-Кошуров . Жанр: Историческая проза / Русская классическая проза.
Название: Тушинские волки
Дата добавления: 18 ноябрь 2025
Количество просмотров: 0
(18+) Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту для удаления материала.
Тушинские волки читать книгу онлайн
Тушинские волки - читать онлайн , автор Иоасаф Арианович Любич-Кошуров
отсутствует
Перейти на страницу:
возок и провожатые, он подумал, что это ему "указание свыше". Уже несколько лет подряд он испытывал, как ему казалось, особенное Господнее покровительство. В тушинской церкви богомольцы видели очень часто большие "жертвенные" свечи красного цвета, горевшие перед чтимыми иконами. Свечи ставил Азейка -- это знало все Тушино. На совести Азейки было много грехов. Последний его грех быль этот возок, пробитый пулями. Собственно, Азейка не считал грехом, принимать от запорожцев то, что они к нему приносили. Но об этом он старался не думать. Ему иной раз даже становилось жутко оттого, что вот ты хоть ему кол на голове теши, а он останется все равно при своем. Не грех. Нет в том греха, что ты скупаешь награбленное. Разве сам ты грабил, сам разрубил или прострелил какой-нибудь женский дорогой головной убор? Жива ли, умерла ли та женщина, на которой был этот головной убор, -- это опять его дело. Раз он принял от запорожцев душегрею с жемчужными пуговицами и золотыми петельками. Душегрея была в крови, и Азейка решил, что ему нужно отслужить панихиду. Но, во-первых, как служить панихиду, когда не знаешь имени умершего, а во-вторых -- разве так не могло что запорожцы сняли душегрею с раненой, а не с убитой? Ранили, а добивать не стали. И это ему тоже было жутко, -- что он не знал, как ему поминать владельцев, приносимых ему запорожцами вещей... За упокой или за здравие? И он решил, что нужно ставить жертвенные свечи по-череду всем иконам, перед которыми кадят во время обедни. Когда он ставил свечи, он молился, чтобы беда прошла мимо, чтобы как-нибудь не выплыло чего наружу. Он шептал, крестясь: -- Пронеси и спаси. И клал поклоны, стукаясь лбом о церковный пол. И пока у него все сходило благополучно... Он считал себя не только праведным перед Богом, но даже и покровительствуемым небесными силами. Он, правда, чувствовал себя не совсем спокойно, когда заговорил с Молчановым про возок и запорожцев, так как знал, что Молчанов имеет своих доброхотов и в разбойном, и в других приказах и чуть ли сам не служил в свое время именно в разбойном приказе. Но вместе с тем он и того обстоятельства тоже не упускал из виду, что Молчанову понадобились запорожцы и возок. Как-раз тогда, когда он от них всего более хотел отстать. У него выкатились истинные слезы умиления, когда Молчанов без лишних разговоров заявил ему, что и возок он у него возьмёт, и запорожцев на службу к себе примет. Он поднял глаза к потолку и произнес мысленно, поднимая в то же время обеими руками полу поддевки: -- Слава тебе, Создателю! И утер глаза полой поддевки. И лицо у него было светлое и радостное, потому что в таком обороте дела видел опять знак особой Божией милости. Молчанов попросил показать возок. -- Да нельзя, -- сказал он, привалившись грудью к краю стола, вытянув шею как гусь, когда его поманят хлебом, и перестал мигать вдруг округлившимися глазами. Молчанов смотрел вопросительно в его остановившиеся немигающие глаза. -- Ен там спит, -- пояснил Азейка, -- ихний... -- Кто? -- А, казак... -- Ну, вот -- сказал Молчанов, подымаясь. Азейка протянул к нему руки, выставив как напоказ обе ладони с широко растопыренными пальцами и воскликнул: -- Ни Боже мой! И вдруг сдвинул брови, выпятил губы и затряс головой. Потом он сказал: -- Враз. И, сжав правую руку в кулак, сделал ею непонятный для Молчанова жест. Жест этот должен был изображать, как разбуженный запорожец при виде незнакомого человека, Господь его ведает, может, возьмет да пырнет чем-нибудь. И, держа руку так, как-будто бы в ней был кинжал, и он занес ее для удара, Азейка придал лицу холодное и жестокое выражение и проговорил, сейчас же сменив выражение жестокости на своем маленьком морщинистом лице на выражение ужаса: -- Тут-же пришибёт. -- Ого! -- воскликнул Молчанов с очень довольным видом и стал крутить усы, загибая их кверху. -- Ии, -- сказал Азейка, -- страсть! Такой народ, такой. -- И они все такие! -- Они-то? Продолжая крутить усы, Молчанов утвердительно мотнул головой. -- Как все? -- спросил Азейка, стараясь его понять, и не понимал. Он сдвинул брови, и на лбу у него собрались морщины. -- Все, говорю, такие, как этот -- сейчас нож? Азейка просветлел сразу, закивал головой и заговорил: -- Эге, эге! -- Из каких? -- Ась? -- Из каких они? Говоришь, казаки? -- Казаки. -- Чьи? Азейка опять, как гусь вытянул шею, округлил глава и произнес: -- Сапегины, вот чьи. Сказал он это для чего-то шепотом и, когда сказал, положил руки на край стола и склонил на бок голову. И, сидя так, с склоненной к плечу головой, смотрел на Молчанова и улыбался приятной улыбкой, ни дать, ни взять, как торговец, расхваливающий покупателю особенно хороший, долженствующий поразить его воображение товар. И, уловив вдруг в лице Молчанова выражение недоумения, приложил к груди руку и воскликнул, поднимая брови: -- Что?.. Ей-Богу! -- Да, ведь Сапега... -- начал было Молчанов, но Азейка его перебил: -- Знаю, знаю! Не пошли! -- Как не пошли? -- Так и не пошли! Тут от Сапегина полка разве они одни? Я -- то знаю. -- Есть? -- Ого! Только свистнуть. Молчанов закусил ус и спросил: -- А много возьмут? Сколько их у тебя? -- Семеро... -- Гм... На конях? -- Как же! -- Значит, и корм надо. Молчанов покусывал ус, обдумывая что-то. Вдруг он сказал: -- У тебя есть овес? -- Да, ведь как же, -- сказал Азейка, расставив руки. -- На коне много не увезешь... Оно, положим, есть. -- Много? -- Если семеро, дня на четыре хватить. -- Ну, и ладно. У меня есть сани. Только надо еще лошадь. А шуба? -- Найду и шубу. -- Лошадь достанешь? -- Это можно. -- Ну, тогда ладно. Разбуди-ка ты, поди, мне этого молодца. Что он у тебя всегда; что-ль? -- Не... Так вышло... Народ-то ведь... Ой, какой народ!.. ГЛАВА VIII. По длинной тушинской улице ехали стрельцы на двух санях. Всех стрельцов было пятеро: на передних санях двое и трое на задних. В передних санях лежали деревянный колодки, в который забивают ноги преступников. Стрельцы были вооружены мушкетами, саблями и алебардами. Поравнявшись с Азейкиной избой, стрельцы остановили лошадей, повылезали из саней и направились все разом, тесной кучей к крыльцу. Мушкеты и алебарды они оставили в санях. Первый вошел в сени седой стрелец с окладистой бородой и худым строгим лицом, как у монаха, и строгими глазами. Он хоть и был простой рядовой стрелец, начальство назначало его за старшого на небольшие наряды и называло его в виду его преклонных лет и
Перейти на страницу:
