Ревность о Севере. Прожектерское предпринимательство и изобретение Северного морского пути в Российской империи - Михаил Геннадьевич Агапов

совершенно свободно от льдов, «почему Сидоров и принужден был оставить свой план отыскания в Карском море канала и повернул назад в надежде заняться этим исследованием в сентябре, когда льды в Карском море неминуемо должны быть». В сентябре никто, конечно же, в Карское море не вышел.

Полагая 31 августа отправиться в Карское море для отыскания предполагаемого канала между льдами и берегом, пароход «Георгий» встретил в Печорском заливе туман, который с этого дня до 13 сентября почти не проходил. С одной стороны сильный теплый южный ветер, а с другой приток холодного воздуха с Ледовитого моря… производили сильные волнения и бури и под конец продолжительные туманы; а за ними с 14 сентября настало ясное и довольно холодное время так что пароход из опасения замерзнуть в дороге, вынужден был возвратиться на Печору1125.

Эта, несколько анекдотичная история сохранилась лишь на полях летописи арктического мореходства. Плавания норвежских китобоев в Карское море в конце 1860-х – первой половине 1870-х годов, где они среди льдов и туманов, по словам П. А. Кропоткина, чувствовали себя как дома, по словам П. А. Кропоткина, «возбудили тот энтузиазм к полярным путешествиям, который привел к открытию Норденшильдом северо-восточного прохода, к исследованиям Пири в Северной Гренландии и к нансеновской экспедиции на „Фраме“»1126. Однако морской путь к устьям сибирских рек так и не был проложен. В середине 1870-х годов, раздосадованный отказом норвежцев от экспорта сибирских товаров, М. К. Сидоров в целом ряде своих публичных выступлений заявлял о необходимости запрета иностранных промыслов в Карском море1127. Важнейшими мерами «устройства Севера» теперь он считал «отстранение притока к нашим берегам тысячи норвежских судов» и «вытеснение всех норвежцев, не принявших русского подданства, но пользующихся большими преимуществами в наших морских гаванях». Впрочем, это не помешало ему продолжить сотрудничество с профессором А. Э. Норденшельдом – одним из крупнейших в то время исследователей Северного Ледовитого океана.

4.3. Морской путь в Сибирь как глобальный и трансимперский проект

В то самое время, когда М. К. Сидоров консультировал А. Э. Норденшельда по вопросам подготавливаемой последним морской экспедиции на Енисей, стало известно, что в навигацию 1874 года, когда, по сведениям Ф. Д. Студитского, «расположение льдов было очень благоприятно»1128, увлеченный полярным мореплаванием английский капитан Джозеф Виггинс (1832–1905) беспрепятственно прошел через Карское море на пароходе «Диана» в Обскую губу. Всеми силами стараясь убедить общественность в легкости морского плавания в Сибирь, Ф. Д. Студитский утверждал, что «Диана» была «обыкновенным» пароходом1129. В действительности «Диана» была специально оборудованным полярным судном, а к самому плаванию Дж. Виггинс готовился со всей тщательностью1130. Подняться до Обдорска Дж. Виггинсу помешали встреченные им в Обской губе многочисленные мели1131. На следующий год на парусном судне «Вим» он снова отправился к сибирским берегам, но из-за сложной ледовой обстановки и неблагоприятных погодных условий не смог войти в Карское море. На обратном пути Дж. Виггинс посетил Санкт-Петербург, где 19 ноября 1875 года выступил с вдохновляющей речью на совместном заседании ОДСРПиТ и ОДСРТМ. Еще до отплытия на «Виме» Дж. Виггинс, по рекомендации А. Г. Петермана и управляющего Архангельским таможенным округом контр-адмирала В. А. Глазенапа1132, вступил в переписку с М. К. Сидоровым. Теперь же два увлеченных Севером деятеля смогли познакомиться лично. В своем петербургском докладе Дж. Виггинс выразил готовность продолжить обследование Обского и Енисейского залива в следующем, 1876 году, если заинтересованные в освоении морского пути в Сибирь российские предприниматели смогут найти средства для финансирования его экспедиции1133. Предложение капитана Дж. Виггинса прозвучало в тот момент, когда проблема открытия морского пути в Сибирь стала осознаваться всеми причастными к ней группами в новом, более сложном, чем прежде, контексте (см. вкладку, карта 8).

Во-первых, идея морского пути в Сибирь неожиданно вышла на межправительственный уровень. Так, енисейские экспедиции А. Э. Норденшельда 1875–1876 годов, организованные на средства частных лиц (О. Диксон, А. М. Сибиряков)1134, вместе с тем пользовались особым покровительством шведско-норвежского правительства, а российское правительство выступило их «попечителем». Генерал-губернатору Восточной Сибири барону П. А. Фредериксу было Высочайше предписано оказывать шведскому ученому все необходимое содействие. Кроме того, российское Министерство финансов разрешило А. Э. Норденшельду сбывать товары без взыскания таможенных пошлин и иных сборов. Все это свидетельствовало о серьезности намерений Санкт-Петербурга в отношении установления морского пути на Енисей1135 в условиях менявшихся экономических отношений Европейской России и Сибири в связи с поступательным сельскохозяйственным и промышленным развитием последней1136. В 1875 году на судне «Превен» (Pröven – швед. образец, норв. испытание) (капитан Исаксен) А. Э. Норденшельд впервые достиг устья Енисея1137. Таким образом, наряду с частными лицами, такими как В. Н. Латкин, М. К. Сидоров, Дж. Виггинс и др., в дело установления морского сообщения с Сибирью вступили видные ученые, такие как А. Э. Норденшельд, пользовавшиеся, что важно отметить, государственной поддержкой1138. По прибытии на Енисей шведский ученый сошел с корабля («Превен» вернулся в пункт отбытия, Тромсё, в том же году тем же морским путем), чтобы предпринять научное путешествие по Сибири, превратившееся в его триумфальное шествие1139. В честь А. Э. Норденшельда устраивались официальные торжественные приемы в Красноярске, Омске, Томске, Екатеринбурге, Перми и Казани. «Успех этой экспедиции, – писали „Тобольские губернские ведомости“, – положительно разрешает многовековой вопрос о возможности морского сообщения Сибири с европейскими портами и может послужить основанием будущему развитию в нашем крае промышленности и торговли» (см. вкладку, карта 7)1140.

В Москве А. Э. Норденшельд выступил с докладом в ОДСРТМ, в Санкт-Петербурге – в ИРГО. Российское Министерство иностранных дел ходатайствовало о награждении А. Э. Норденшельда на том основании, что труды Енисейской экспедиции 1875 года «больше всего касаются России и могут приобрести значение для нашей торговли и промышленности». Более сдержанную позицию заняло Морское министерство, глава которого С. С. Лесовский заявлял, что Енисейская экспедиция 1875 года «едва ли сможет стать примером для последующих плаваний в том же направлении с коммерческими целями. По климатическим условиям нельзя ожидать установления в пройденной Норденшельдом части Ледовитого океана правильного мореплавания»1141. Тем не менее российское правительство пожелало теперь взять развитие арктического мореплавания в свои руки. Когда в 1874 году истек срок Высочайше предоставленных М. К. Сидорову 10 марта 1869 года широких привилегий для открытия морского пути в Сибирь и образования товарищества для развития северных промыслов и торговли, он не смог, несмотря на все свои усилия, добиться их продления. По свидетельству М. К. Сидорова в Санкт-Петербургском окружном суде в мае 1881 года, в период с 1873 по 1877 год он трижды обращался в Министерство финансов с соответствующими ходатайствами1142. Министерство финансов, в свою очередь, заявило, что М. К. Сидоров сам «не воспользовался дарованной ему привилегией»1143. Очевидно, министерство не желало больше иметь с ним дел. В конце XIX века стратегическое значение северного морского пути уже не вызывало сомнений в российских правительственных кругах. Напротив, имперский центр