Век Екатерины - Казовский Михаил Григорьевич
Век Екатерины читать книгу онлайн
Великая эпоха Екатерины П. Время появления на исторической сцене таких фигур, как Ломоносов, Суворов, Кутузов, Разумовский, Бецкой, Потемкин, Строганов. Но ни один из них не смог бы оказаться по-настоящему полезным России, если бы этих людей не ценила и не поощряла императрица Екатерина. Пожалуй, именно в этом был её главный талант — выбирать способных людей и предоставлять им поле для деятельности. Однако, несмотря на весь её ум, Екатерину нельзя сравнить с царем Соломоном на троне: когда она вмешивалась в судьбу подданных, особенно в делах сердечных, то порой вела себя не слишком мудро. Именно такой предстает Екатерина Великая на страницах повестей, составивших этот сборник, — повестей о выдающихся людях екатерининского века и их отношениях с правительницей, которая зачастую всего лишь женщина.
Все подавленно замолчали. Атмосферу разрядила императрица:
— Как бы там ни было, ты, Алымушка, вряд ли была бы счастлива с Бецким. Все ж таки 20 лет разницы с мужем — это не 60!
— 54, — уточнила Глафира.
— О, существенная поправка! — рассмеялась Екатерина. — Он годился тебе не в мужья, не в отцы даже, а в дедушки! Ну, допустим, был тогда еще крепок как мужчина. Но надолго ли? Год, другой — и всё. Ты же — юная, красивая, озорная — стала бы ему изменять с молодыми. Он бы ревновал. Может быть, выслеживал. Учинял скандалы. И твоя семейная жизнь превратилась бы в ад!
Ржевская сидела понурившись.
— Так что ни о чем не жалей, — подытожила государыня. — Как обычно повторял Кандид у Вольтера: «Tout est pour le mieux dans le meilleur des mondes!»[62]
— Вы, конечно, правы, — слабым голосом отозвалась Глаша. — Только Бецкий с горя ослеп. А затем и вовсе его поразил удар…
— Значит, на роду было так написано, — веско заключила царица. — Некого винить. Сам виновен, что влюбился в молоденькую. Знал ведь наперед, старый дуралей, что в таком возрасте страстные амуры оборачиваются недугами. После семидесяти о душе надо думать, а не об алькове!
Все подобострастно зафыркали, кроме Алымовой: та молчала, как истукан.
— Ладно, о покойном — или хорошо, или ничего. А поэтому помянем еще раз светлой памяти Ивана Ивановича. — Государыня подняла бокал. — Спи спокойно, добрый, верный друг. Ты навечно в наших сердцах. И не нам осуждать твои порывы. В главном ты велик. И покойся с миром!
Выпили опять же не чокаясь, Глаша продолжала утирать слезы, но уже украдкой и не привлекая внимания.
Вскоре разговор перешел с Бецкого на другие, более приземленные, предметы, и обед превратился из поминок в рядовое застолье; жизнь брала свое, и никто, кроме Ржевской, больше не сожалел об ушедшем.
Только на прощанье самодержица подошла к Алымовой и украдкой сунула ей в руку нечто круглое, прошептав на ухо (сделав вид, будто бы целует ее):
— Это для твоего Павлуши. Распорядись для него на свой вкус…
Павел Алексеевич Ржевский, старший сын Глафиры, по ее легенде, якобы происходил от Павла Петровича, будущего императора российского…
Позже, уже в коляске, женщина разжала ладонь: там лежал золотой перстень с бриллиантами, потянувший не менее чем на 70 тысяч рублей.
3Слава Богу, всё закончилось: Бецкий в могиле, скорбные церемонии прошли, и на сердце стало намного легче. Завтра пойду к заутрене, закажу еще одну заупокойную службу и сама помолюсь о его душе. Свечечку поставлю. Пусть ему теплее станет на небесах.
Я надеюсь, он меня простил. Если и считал своей дочерью, вряд ли мог в чем-то упрекнуть. Так, по мелочам. В целом же гордился, преклонялся, даже порой побаивался. Не у каждого дочь — императрица российская. Называемая при жизни Великой! Нет, ему я жизнь не испортила, даже несмотря на историю с Глашкой. Мне расстраиваться грех.
И потом я не виновата, что мой Павел оказался столь уж плодовитым — десять законных детей и с десятка два незаконных!.. Всех, кого я знаю, я облагодетельствовала примерно. А кого не знала — тут уж, не обессудьте, не моя вина.
Просто ему заняться нечем: лишь потешное свое воинство, празднества с балами да амурные приключения. Я его к кормилу не подпускаю, знаю, что наделает мерзких дел, как его покойный папаша — Петр Федорович… Лучше пусть сидит в Гатчине и детей множит — всё вреда меньше государству.
Трон же передать надо Сашеньке. Это решено. Под каким предлогом — мы еще обдумаем. Время пока есть.
А сегодня — только о хорошем. Надо отвлечься от грустных дум. Вечер провести легкомысленно, весело, словно никаких похорон не случилось. Похороны в прошлом — поскорбели, поплакали — баста! Мертвым — память, а живым — забота и счастье.
Всем приглашенным на этот вечер было разослано предуведомление, что, по распоряжению самодержицы, дамы должны быть в греческом (тоги, туники, сандалии, собранные в пучок волосы), а мужчины в цветных фраках с пестрыми жилетами. Мини-карнавал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Собрались в экзотическом Китайском зале — тоже пестром, цветастом, с шелковыми занавесями, ширмами, картинками, безделушками, присланными из Китая, а посуда и вазы — все китайского фарфора.
Вышла императрица в греческом, очень похожая на изображения богини плодородия и живительной силы природы Деметры: белый плащ-пеплум, красная накидка, волосы скреплены диадемой-обручем, в левой руке — рог изобилия с фруктами. Шла по зале и, здороваясь с приглашенными, раздавала каждому виноградинки, сливы, райские яблочки. Небольшой оркестрик, сидя в углу, мелодично играл при этом из «Волшебной флейты» Моцарта. А закуски были только фруктовые и еще бисквитные пирожные с фруктами.
— Господа! — обратилась ко всем присутствующим государыня. — Мы сегодня прощаемся с летом. И вкушаем его дары. Радуемся последним теплым дням. На пороге — осень, грустная пора, а за ней зима, холода да вьюги. Осенью и зимой надо заниматься важными делами. А остаток летнего тепла проведем в праздности и веселье. Развлекаемся, дорогие друзья, пьем вино и слушаем чудесную музыку!
Села в кресло в окружении светских дам. Говорили о Моцарте, о его масонстве, о загадочной смерти четыре года назад — вероятно, от отравления.
— Не хочу сегодня о траурных предметах, — оборвала тему Екатерина. — Жизнь, свет, тепло — вот о чем беседуем.
Кто-то сообщил: внучка Ломоносова — Софья Алексеевна Раевская — ждет ребенка, но поехала с мужем, Николаем Раевским, в полк его драгунский.
— Как же, как же, знаю Колю Раевского, — покивала императрица, — он прекрасно показал себя в польской кампании, и Суворов немало его хвалил. Да и Соня — симпатичная девушка, дочка моего библиотекаря Алексея Константинова, я ее люблю. — Помолчав, добавила: — Только зря она поехала в этом положении. Ведь Нижегородский драгунский полк, в коем командир Коля, придан корпусу Валериана Зубова, на который возложена миссия — с персами сражаться. Будет жарко. — Съела виноградинку. — Ну, да Бог даст, всё у них обойдется[63].
Сделала знак Державину, чтобы подошел. Тот был в ярком гороховом фраке и коричневом жилете в белый горошек.
— Гавриил Романович, что-то ты невесел сегодня? Все мы тут радуемся теплым дням, а тебя словно из январского сугроба достали!
Дамы в окружении прыснули в свои веера. Стихотворец развел руками:
— Так ведь к вам — сразу же с поминок по Бецкому. Только и успел, что заехать домой и сменить траурный костюм на веселый.
— Фуй, опять поминки! — сморщилась царица. — Я же приказала на этом вечере — ни полслова о грустном! Ладно, так и быть, расскажи, но коротко: всё прошло прилично? Ты, я слышала, произнес вдохновенную надгробную речь?
Собеседник вежливо поклонился:
— Говорил, что думал и как сумел. Даже мысль возникла — написать стихи на кончину благотворителя. И уже родилась одна строфа:
Сей муж премудрый, благотворный Кротчайшу славу возлюбил, На труд полезный, благородный Всю жизнь свою употребил. Сирот, науки лобызал, Себя народу посвящал, Свои заботы и мечты. Луч милости был, Бецкий, ты!Самодержица прицокнула языком:
— Что за прелесть это, любезный Гаврила Романыч! Краше и не скажешь. Сочиняй дальше, а потом целиком зачтешь. Я велю на его надгробье высечь слова: «Луч милости был, Бецкий, ты!» Хорошо, хорошо, молодец, голубчик! — А когда Державин ушел, тяжело вздохнула: — Прямо за живые струны задел. Сердце слегка заныло — настроение перебил. Ну да ничего, мы сейчас в картишки сыграем — отвлечемся, пожалуй.
