Рушатся берега - Нгуен Динь Тхи

Дьем немного успокоился, раздражение проходило.

— Ну, хватит об этом! — Тут он по-мальчишески подмигнул Хою. — Ты слышал, что произошло на улице Иен-нинь?

— Я как раз хотел спросить вас об этом.

— Ничего не скажешь, здорово! — Старый учитель энергично махнул трубкой. — Смело! Очень смело! А вспомни Фам Хонг Тая[30]— как он пронес бомбу прямо в банкетный зал, прошел мимо стражи и ни один мускул на лице не дрогнул. Ведь его за француза приняли! Мы ведь только с виду робкий народ, а по смелости нет нам на свете равных! И сегодня вьетнамцы постоят за честь своей страны.

— А что стало с учителем Ваном, вы не слышали?

— Директор передал дело в дисциплинарный совет, хотели послать его на работу в захолустный горный район. А Ван сам подал в отставку! Случись это раньше — пришлось бы ему хлебнуть горя, а сейчас французам приходится соблюдать осторожность: в метрополии немцы наседают, а тут на пороге японцы стоят. Вот они и присмирели, заигрывают с нашей интеллигенцией.

Заметив, что Нган внимательно прислушивается к разговору, старик отослал ее во двор и, понизив голос, продолжал:

— Слышал, в прошлом месяце в Ханой приезжал японский генерал ругаться с Катру. Грозился: если не прекратятся перевозки грузов в Китай, то японская армия примет меры. А через неделю японские самолеты разбомбили железнодорожный мост по дороге в Юнь-нань!

— И все же, по-моему, французы еще довольно сильны. К тому же Англия их поддерживает.

— А что толку! Сам посуди, ну в чем их сила? Только что золота много. А на войне нужны герои. У немцев — Гитлер, а у этих кто? Петен, что ли? Так он уже старик, да и власти теперь у него никакой. А у Гитлера, я смотрю, есть военная хватка. То, что он сейчас на фронте делает, — это все для отвода глаз, чтобы усыпить бдительность. Недаром французские газеты пишут о «grole de guerre»[31]. Гитлер чего-то выжидает, а потом как даст, те и охнуть не успеют. Я думаю, он сначала высадится в Англии и разобьет французские тылы. Это как на охоте — сначала зверя обкладывают. Если англичане сдадут позиции — французам крышка! А этот Гитлер даже нашу, восточную, военную науку изучил. Я слышал, что он штудировал даже Сунь-цзы[32]! А у кого там, в Европе, найдется военный гений, равный нашему Сунь-цзы?

Хой уже несколько раз порывался заговорить о своем деле, но не решался прервать старика.

Наконец, улучив момент, когда Дьем стал набивать трубку, он спросил его:

— Вы в последнее время не встречались с Нгуеном?

— С каким Нгуеном?

— Который преподает у вас в старших классах.

— Его нет, он скрылся неизвестно куда. А ты разве не знал об этом?

Значит, пропала последняя надежда!.. У Хоя было такое чувство, будто он заблудился в темноте, шел на единственный огонек, сверкавший вдали, и вдруг огонек исчез. Видя, что Хой не отвечает, Дьем стал рассказывать подробности.

— Этот Нгуен — голова! Они не спускали с него глаз, но не брали, держали, как приманку на крючке. Дошло до того, что сам шеф тайной полиции Фоже пришел в школу и при всех поздоровался с ним за руку. Потом пригласил его в кабинет директора и о чем-то долго с ним беседовал. Но кто поверит, что политически неблагонадежный и шеф тайной полиции стали друзьями! Они приставили к нему своего агента — ученика из старшего класса, — чтобы тот следил за каждым шагом Нгуена. А Нгуен хоть бы что, ходил себе на занятия как ни в чем не бывало. Попросил даже переменить ему расписание, чтобы оставить свободной субботу для подготовки к экзаменам на звание доктора юридических наук. Прошло недели две-три, и как-то в понедельник он вдруг не явился на занятия. Агент бросился к нему домой, а Нгуена и след простыл.

Дьем засмеялся было, но вдруг помрачнел.

— Он-то скрылся, а вот жену уже больше двух месяцев держат под арестом в Хоа-ло. И дочь скитается где-то. Ну, не подло ли! И после этого французы еще требуют к себе уважения.

Хой поднялся. Слова старого Дьема сейчас не доходили до его сознания, он был поглощен своим. Старик пошел проводить его.

— Одного не могу понять, — продолжал он развивать свои мысли, — зачем такому интеллигентному человеку, как Нгуен, связываться с коммунистами? На кой черт нам этот коммунизм? Наше общинное землепользование лучше всякого коммунизма! Ты знаешь, я составляю курс по истории династии Чан[33]. Пришлось перечитать кое-какие летописи. Ну, скажу я тебе, у наших предков было немало интересного. Во время царствования Хо Куи Ли[34] у нас, например, уже применялись ракетные снаряды!

Старик вдруг остановился.

— Нган, — крикнул он, — иди попрощайся с Хоем! Невоспитанный человек ничего не добьется в жизни, а нация, забывшая моральные принципы, гибнет. До тех пор пока в людях сохраняется нравственность, не все еще потеряно. Вот я и заставляю Нган убирать алтарь поминовения предков. Каждое воскресенье утром она все старательно оботрет, расставит. Ох, не простое это дело — воспитание детей!

Старый Дьем стоял с потухшей трубкой в руках и прищурясь смотрел на дочь, которая почтительно прощалась со своим двоюродным братом.

Хой вышел от Дьема с головной болью. Прямо-таки новоявленный Конфуций! Да он может насмерть заговорить. Хоя душил смех. А Тхао еще настаивает, чтобы он переселился в этот дом!

На Писчебумажной улице, где находился рынок, царило оживление. Хой с трудом приходил в себя от тирад дяди Дьема. Что бы в мире ни происходило, людям каждый день нужно было заботиться о том, как прожить. И уже тысячи лет, что бы ни случалось в стране, здесь, на этой площади, разделенной на торговые ряды, собирались люди: одни продавали, другие покупали... В огромном людском муравейнике у каждого были свои радости, свои горести, свои планы и надежды! Человеческое общежитие! Удивительное это сообщество! Люди трудятся, бранятся, размножаются! И так без конца... Жизнь, в общем-то, довольно простая штука. Тогда почему же она так запутана, полна трудностей и страданий? Чем больше думал Хой об этом, тем больше чувствовал себя заблудившимся в огромном лабиринте. Нужна была путеводная нить, чтобы выбраться из него, понять все, что происходит вокруг. Но видно, нить эту ему никогда не найти.

Хой свернул к рынку. От реки одна за другой тянулись повозки, груженные рисом.

Развилка у моста через реку Кай была