Должники - Татьяна Лунина

-- Галина Иванна, я посмотрю, как там Илюшка?

-- Конечно.

Сын крепко спал. Дыхание было ровным, щеки порозовели, из-под одеяла выглядывала голая пятка. Тоня прикрыла пятку, осторожно потрогала теплый лоб, счастливо вздохнула и на цыпочках вышла из комнаты.

Она вывалила на стол все припасы: конфеты, печенье, персики с виноградом и, довольная, плюхнулась на свое место.

-- У нас праздник? – с улыбкой спросила Галина Ивановна.

-- Конечно! Во-первых, Илье стало лучше, согласны?

-- Допустим.

-- Во-вторых, вы улыбаетесь. А у вас потрясающая улыбка! И в-третьих, -- Тоня секунду поколебалась, не зная, как воспримет ее признание, по сути, чужой человек, но все же сказала, ощущая в этом потребность, -- в-третьих, мне кажется, что я в вас влюбилась.

-- Когда «кажется», мамочка, надо креститься, -- улыбнулась Галина Ивановна.

-- А знаете что? Давайте выпьем! Пожалуйста! Вы не думайте, есть очень хорошее вино, грузинское, правда, забыла, как называется. Подруга покупала, она у меня знаменитость, -- похвасталась Тоня, -- киноактриса! Одну бутылку мы с ней распили, вторая осталась. Я принесу бокалы, хорошо? 

… Через неделю Галина Ивановна ушла. Так же внезапно, как и пришла со своей черной сумкой, чтобы без приглашения поселиться в их доме. Просто сказала: «Завтра я ухожу».

-- Как? – растерялась Тоня. – Почему?

-- Илья практически здоров. Все остальное вы сделаете лучше меня.

-- Он к вам очень привязался, -- пробормотала Тоня. – Я тоже… привыкла.

-- Без разлук не бывает встреч, -- мягко заметила Галина Ивановна.

-- Но… расставаться с тем, кто тебе по душе,  больно.

-- Не надо бояться боли, дорогая моя. Болит всегда только живое, мертвое не чувствует ничего. Впрочем, не люблю философствовать. Вот что лучше скажу: вам обоим какое-то время следует пожить у моря. Думаю, три года будет вполне достаточно. Илье необходимо укрепить легкие, вам – нервы. Я тут кое-что прикинула и решила: вы поедете жить в Приморскую, к моей сводной сестре. Она, правда, человек непростой,  но и вы, Тоня, не кажетесь слабой. Думаю, справитесь. Это не город – станица. Но школа там есть. И неплохая. С сестрой я уже договорилась, она согласна принять вас. Елена Алексеевна женщина одинокая, надеюсь, вы поладите. Завтра оговорим все подробнее. А сейчас я бы не отказалась от чаю.

-- Подождите, Галина Иванна, -- оторопела Тоня. – Ответьте, пожалуйста, только на один вопрос: почему вы для нас это делаете? Сначала оставили свой дом, поселились здесь. Несколько дней не спали, не ели. Ютились на раскладушке. Теперь пристраиваете нас к своей родственнице. Почему? Ведь мы же абсолютно посторонние люди.

-- У жизни, Тонечка, маленькая территория,  на ней посторонних нет…У меня был сын. Его звали Ильей. Он умер, когда ему не было даже восьми. Двусторонняя пневмония. Его я уберечь не смогла. Давайте-ка пить чай.

-- Но…

-- И не спорьте со мной. Налейте-ка лучше чайку, пока не остыл.

… Через пару недель, разобравшись с делами, попрощавшись с Дунайскими и бабой Дусей, Ареновы катили в автобусе по широкому асфальтированному шоссе. Высокие тополя, посаженные давно кем-то вдоль дороги, шелестели багряными листьями вслед: прощайте, прощайте, прощайте…

Глава 11

Елена Алексеевна директорствовала в школе. Когда Тоня впервые ее увидела, поразилась несходству сестер. Старшая – с подчеркнуто строгим взглядом из-за стекол старомодных очков, немногословная, скупая на эмоции и улыбки, безразличная к чужому мнению о себе, с непритязательным женским вкусом. Младшая – улыбчивая, любительница порассуждать, предпочитая диалогу собственный монолог, впечатлительная, готовая ахать над случайно раздавленным муравьем, охотница до вкусной еды и красивой одежды. У одной – серые глаза, ровный глуховатый голос, темные с проседью волосы, гладко зачесанные назад и небрежно сколотые шпильками в честный пучок на затылке. Другая – блондинка с замысловатой высокой прической, щедро сбрызнутой для верности лаком, голубоглазая, звонкоголосая, с приятным лицом, которое слегка портят по-мужски крупный нос и пористая жирная кожа. Если первая казалась учительницей, хоть и была врачом, то второй подошел бы в подчинение больше, чем школа, ЗАГС, где регистрируют новобрачных.

Елена Алексеевна Громодянская жила одна, в просторном кирпичном доме из трех комнат, большой кухни с окном, выходящим в сад, открытой террасы, где можно запросто погонять в футбол, и мансарды.

-- Пойдем, Илюша, я тебе что-то сейчас покажу, -- улыбнулась хозяйка, подводя приезжих к крутой деревянной лестнице с резными балясинами, ведущей наверх. Они поднялись в небольшое душное помещение под скатом шиферной крыши. Маленькое окошко слабо освещало две кровати, стол, пару стульев и видавший виды платяной шкаф с надтреснутым зеркалом в уголке. – Видел когда-нибудь море?

-- Нет.

-- Посмотри-ка сюда, -- Елена Алексеевна легонько подтолкнула ребенка вперед, жестом предлагая матери присоединиться к сыну, и распахнула окно. Перед глазами обоих засияла живая аквамариновая безбрежность в легких белых барашках. Илья замер, вцепившись руками в узкий подоконник шириною не больше пяти сантиметров. – Ну как, -- прозвучал сзади довольный голос, -- нравится?

Воздух, сдобренный легким запахом йода, ворвался в чердачную комнатушку, заполняя свежестью легкие и радостью – душу. Это был не воздух – палитра вечерних кубанских запахов, богаче которой едва ли можно что-то придумать. Морская прохлада, дух только что политой земли в палисадниках и на огородных грядках, благоухание петуньи и табака, ни с чем не сравнимый аромат изабеллы, гроздьями свисавшей с виноградных лоз, – все пьянило, манило в детство, доказывало, что если и есть на земле райское место, так это именно здесь. Тоня счастливо вздохнула, испытывая к Галине Ивановне, настоявшей на их переезде сюда, огромную благодарность.

За ужином Елена Алексеевна поинтересовалась планами пары залетных птиц.

-- Галина мне говорила, что вашему сыну необходимы морской воздух, разумная физическая нагрузка, свежие овощи, фрукты. Он ведь переболел воспалением легких? И, кажется, довольно серьезно?

-- Да, -- кивнула Тоня.

-- Кушай, милый, кушай, -- хозяйка придвинула маленькому гостю блюдо с крупно нарезанными кусками запеченной в духовке курицы, обложенной картофелем, щедро присыпанным зеленью и политым душистым растительным маслом.

-- Спасибо, я наелся.

-- Спасибо скажешь, когда твои румяные щеки из-за спины увижу, -- рассмеялась станичница, выбрала аппетитное крылышко, пару