Ричард Третий и Генрих Восьмой глазами Шекспира - Александра Маринина

своими опасениями, вы меня поймете. Хорошей жизни в стране не будет, пока эта троица – Кромвель, Кранмер и Анна – не сойдет в могилу.

Здесь у нас с вами снова небольшой «привал странников». Наверняка найдутся многие, кого написанные подряд имена «Кромвель и Кранмер» введут в ступор. Уверена, что некоторые из вас в этом месте досадливо поморщатся, потому что уже запутались и забыли, кто из них кем является, тем более что и тот и другой – Томас. Не переживайте, вы не одни такие. Во времена, описанные в пьесе, некоторые европейские политики и дипломаты вообще были уверены, что это один человек, и зовут его «Кранмель». Именно так было написано во многих официальных письмах. Поэтому коротко повторим пройденное: Томас Кромвель в прошлом поверенный, работавший у кардинала Вулси, затем стал королевским секретарем; Томас Кранмер – ученый-богослов, которого Генрих Восьмой отправил к европейским ученым для поисков обоснования развода. Кранмер эти обоснования нашел, за что был обласкан Генрихом и возвышен до архиепископа Кентерберийского. Помимо одинаковых имен, похожих фамилий и любви монарха, этих двух человек объединяло еще одно, самое главное: оба были сторонниками Реформации церкви и делали все, что могли, дабы вывести англиканскую церковь из-под власти католического Папы. Они не очень любили Лютера, но многое из его учения считали правильным и стремились утвердить эти воззрения в англиканской вере. Анна Болейн была, как известно, лютеранкой. И Генрих в те годы активно поддерживал Реформацию, допускавшую не только разводы, но и разрешавшую священникам вступать в браки, чего категорически нельзя было делать в католичестве. Томас Кранмер, кстати, был тайно женат, но супругу свою от всех прятал и очень боялся, что об этом узнают. Признался он только Кромвелю, который его покрывал. Все-таки Реформация тогда еще только начиналась, с Папой-то вроде как расплевались, Генриха Восьмого провозгласили главой Англиканской церкви, но браки священнослужителей пока не разрешили.

Гардинер же был убежденным католиком. И Томас Ловел, судя по всему, тоже.

– Да, – соглашается Ловел, – вы назвали двух самых влиятельных людей в королевстве. У Кромвеля уже три важных поста: он королевский секретарь, хранитель сокровищницы и начальник архивов, и полагаю, король на этом не остановится, еще какие-нибудь значительные должности ему отсыплет. Архиепископ тоже имеет огромное влияние на короля. Кто ж посмеет хоть слово против него сказать?

– Смельчаки всегда найдутся, – туманно намекает Гардинер. – Я, например, сегодня на совете заявил лордам, что Кранмер – гнуснейший еретик и необходимо объяснить королю, насколько недопустимо, когда архиепископ Кентерберийский исповедует нечто отличное от католичества. Лорды, конечно, тут же побежали с этим к королю, и король, дай бог ему здоровья, приказал завтра снова собрать совет. Наверняка будет возить Кранмера мордой по столу. И очень хорошо! Это безобразие нужно выкорчевать с корнем! Ох, простите, я вас задерживаю, а вы же торопитесь… Спокойной ночи!

– И вам спокойной ночи, – прощается Ловел.

Гардинер уходит вместе со своим пажом, а тут на галерею выходят король Генрих и Сеффолк, он же Чарльз Брендон.

– На сегодня все, Чарльз, – говорит король, – я больше не играю. Ты отличный игрок, а я что-то рассеян.

– Да я вообще впервые у вас выиграл, – великодушно произносит Сеффолк. – Мне прежде никогда это не удавалось. Один раз не в счет.

– Да, один раз – не показатель, – соглашается король. – Ты у меня никогда больше не выиграешь, я буду повнимательнее.

Генрих замечает Ловела и спрашивает:

– Что там у королевы? Есть новости?

– Меня к ней не допустили, так что я не смог ей лично сказать все, что вы велели, пришлось передавать через служанку. Она вас покорно благодарит и просит молиться за нее.

– Что ты сказал? Молиться? – встревоженно переспрашивает Генрих. – Да что ты? Неужели роды уже начались?

– Служанка сказала, что у королевы мучительнейшие схватки.

– Ах, бедняжка! – сочувствует король.

– Дай бог, чтобы роды прошли легко и благополучно и у нас появился наследник, – говорит Сеффолк.

– Уже полночь, Чарльз, иди спать. И помолись за бедную нашу королеву. Иди. А мне нужно побыть одному и кое-что обдумать.

Сеффолк обещает помолиться, прощается и уходит. Входит сэр Энтони Денни.

Очередное новое лицо в нашей пьесе. Сэр Энтони Денни – английский придворный, занимавший пост камергера стула при Генрихе Восьмом. Камергер стула – это придворный, помогающий королю отправлять естественные надобности. Генрих не знал меры в еде, страдал чревоугодием и имел огромные проблемы с кишечником (это не сплетни, а установленные факты), проводил много времени «на горшке» и мучился тяжелейшими запорами. Понятно, что камергер стула был ближайшим доверенным человеком короля, допущенным к самым интимным сторонам его жизни, лицом влиятельным и очень богатым. Кроме того, Энтони Денни поддерживал Реформацию и противостоял консерватизму епископа Гардинера.

Король, увидев Денни, спрашивает:

– Ну что?

– Архиепископа привезли, как вы и велели, – докладывает камергер стула.

– И где он?

– Ждет за дверью.

– Приведи его.

Денни уходит за Кранмером, а наблюдающий за всем этим Томас Ловел бормочет себе под нос:

– Вот об этом и говорил епископ Гардинер. Как кстати я здесь оказался!

Входят Денни и Кранмер. Король велит всем уйти из галереи, он, видимо, хочет поговорить с Кранмером без свидетелей, даже самых доверенных. Ловел стоит молча, надеется, что король его не заметит и можно будет подслушать. Но Генриха не проведешь, он всех видит и всех выгоняет. На сцене остаются только король и архиепископ Кранмер, который видит недовольное выражение лица Генриха и волнуется:

Генрих Восьмой и Кранмер

– Он хмурится, это признак гнева. Что-то мне страшно…

– Ну что, милорд? – начинает король. – Хотите узнать, зачем я вас вызвал?

Кранмер преклоняет колени: он готов смиренно ждать изъявления королевской воли.

– Встаньте, любезный архиепископ, давайте пройдемся и немного поговорим. Давайте руку, – король помогает Кранмеру подняться. – Есть новости. Мне очень жаль это говорить, но против вас выдвинуто много тяжких обвинений. Мы на совете их рассмотрели и решили вас допросить сегодня утром. Я понимаю, что для вас это неожиданно, и вам трудно сразу же собраться с мыслями и найти оправдания, поэтому решил предупредить вас заранее. Пока суд будет разбираться в ваших ответах на обвинения, вам следует удалиться в Тауэр и там терпеливо ждать. Полагаю, вам не о чем беспокоиться, я уверен, что против вас свидетелей не найдется.

Кранмер снова опускается на колени.

– Государь, я благодарен за испытание, которое лишь укрепляет дух. Я ведь знаю, что клеветники с удовольствием будут меня травить.

Король снова велит архиепископу встать.

– Я знаю, что ты верный и неподкупный. Да встань