Владек Шейбал - Лейла Элораби Салем

них поздравления и букеты цветов, не знал - плакать ему или смеяться. Его глаза вновь обежали зрительский зал, что в свете прожекторов раскрылся как на ладони, и сердце его вновь забилось от острой боли: незнакомец в клетчатом костюме и бабочке показался ему знакомым. Полный живот, усы, седые бакенбарды, в голове пронесся единой сценой Альтварп, сосновый лес, работа на стройке и человек, тоже из пленных поляков, который поначалу пытался подбить остальных на убийство Владислава за неславянское лицо, а позже в тишине, когда никто не видел, издевался над ним. Страх перед этим человеком глубоко врос корнями в сердце Владислава, он приложил столько усилий, дабы позабыть все, а теперь вновь мысленно возвращается к бередению болезненной раны.

Человек последний подошел к артисту и, ничего не говоря,протянул руку для пожатия. С улыбкой проговорил:

Вот мы и встретились, Владислав, и я рад, что ты остался в живых, да еще на сцене выступаешь.

Простите, но... я не помню... не припомню вашего имени. Лишь название Альтварп не стерлось из моей памяти.

Имя мое Ян, Ян Збровский. Ныне я работаю простым рабочим на фабрике. Кто же знал тогда, что мы так встретимся? Понимаю по твоим глазам, что ты чувствуешь при виде меня, о послушай: прости за все, за ту боль, что причинял тебе, за то, что подставил тебя под удар и за опрокинутое ведро... Вижу, кто ты, а кто я и радуюсь - справедливость восторжествовала.

Я не держу на тебя зла, Ян. Это все плен, многие тогда сходили с ума.

Нет, юноша, это не плен, а зависть. И еще одно, - покопавшись в глубоком кармане пиджака, мужчина достал свернутую бумажку,протянул ее Владу, - возьми, здесь написан мой номер телефона. Если какая нужда или проблема, я всегда готов помочь тебе.

Спасибо, Ян, я твой должник.

Нет, это я твой должник. Мне сейчас так стыдно, даже не знаю, смогу ли я искупить свои грехи или нет.

Перед прощанием Ян наклонился к уху Владислава, прошептал:

Стас жив.

Жив?! Слава Богу! - воскликнул Владислав и ясное, радостное выражение вновь появилось на его лице.

Советская армия освободила всех пленников. Стас уже умирал от голода, но его спасли, я видел издалека вокруг него русских врачей. Позже я слышал, что они отправили больных и слабых в госпитали.

Ян, за одну эту весть, что ты принес, я прощаю все, что случилось между нами.

Бывшие недруги, а ныне близкие приятели обнялись по-дружески. Влад возвращался домой в приподнятом настроении. Теперь у него было одно-единственное желание - разыскать Стаса, выразить ему благодарность и сыновний поклон: за те месяцы в концлагере он стал для молодого человека вторым отцом, именно благодаря Стасу он, Владислав, жив.

Глава восьмая

Владислав и Ирена отдыхали в Закопане - горнолыжном курорте на юге Польши. Супруги просто - без блеска и ярких вспышек камер, наслаждались тишиной в живительной прохладе, их любовь на вершине и сама достигла высоты. Она наслаждались в объятиях друг друга, по утрам пили горячий кофе, а по вечерам сухое красное вино. Ирена помолодела, похорошела, с молодым нежным возлюбленным поняла-осознала цену настоящих, искренних чувств,всю ту красоту и обаяние, что излучал Влад. Оба они оставались в выигрыше: молодой человек обрел в Ирене покровительницу начинаний своих, а та, в свою очередь, почувствовала себя королевой, желанной.

Через неделю красивой приме вновь пришлось вернуться в Варшаву, а затем в Краков - там ее дожидались новые роли, новые начинания. Владислав оставался еще на несколько дней, погрузившись в одиночество, в объятиях которого так сладостно мечталось.

Ранним утром, после душа и завтрака, он спускался вниз и уходил к краю пропасти, садился на корточки и любовался горным рассветом, когда первые лучи окрашивали далекие снежные вершины золотисто-алым цветом. Было так красиво, что аж дух захватывало! И в такие мгновения Владислав забывал, кто он, где он, он забывал о прошлой жизни и текущих днях. Он просто сливался воедино с природой, с этим горным миром, где он оставался совсем один. Так проходило полчаса и, когда замерзнув, молодой человек возвращался в дом отдыха. В один из таких дней администратор гостиницы остановил его, передал телефонную трубку:

Господин Шейбал, вам звонит супруга.

Ирена? Что-то случилось? - Владислав рывком сорвал перчатки и шапку, схватил трубку.

Не знаю, она не сообщила.

Влад только сказал "Алло", как на том конце провода радостный голос жены сообщил весть о том, что он получил награду за лучшую игру в пьесе "Грех" и стал самым признанным актером Польши этого года.

Награда? Это так неожиданно... - без доли воодушевления, словно о каком-то пустяке, молвил артист.

Неужто ты не понимаешь? Тебе присвоена награда, остальные о таком только мечтать могут.

Спасибо за эту новость и... награду.

Я тебя не понимаю, Влад, - уже строгим голосом учительницы воскликнула женщина, - тебе оказана, такому молодому, большая честь, а ты... словно не рад.

Я рад, правда. Но все эти награды, признания столь зыбки и недолговечны. Сегодня ты лучший актер, купающийся во всеобщей любви и славе, а завтра выкинут на задворки театра и о тебе знать никто не знает. Вот почему я боюсь радоваться, любимая моя.

Ты каждый свой успех воспринимаешь столь спокойно, как должное. Без энтузиазма или радости. Просто так.

Таков уж твой Владислав. Но не волнуйся, не злись, я скоро вернусь в Краков.

После разговора он передал трубку администратору и, помолчав немного, сказал:

Завтра утром я уезжаю, приготовьте необходимые документы.

Вручение награды проводилось в торжественной обстановке, и критики высоко оценили талант молодого актера, пророчествуя ему высокий подъем и всеобщую славу. Владислав с долей смущения слушал похвалу, мысленно заставляя себя не думать о тех свершениях, что в туманной дымке маячили вдалеке. Успех и признание также мимолетны и переменчивы как сменяющиеся из года в год сезоны: за жарким летом всегда следует дождливая осень. Лишь в теплом уютном доме он позволил себе порадоваться за самого себя. Ирена по этому случаю накрыла стол, пригласила в гости Брониславу и Янку. Мать и сестра были счастливы даже больше, чем Владислав. Добрая, уже немолодая женщина плакала от умиления, теплыми родными руками обнимала сына, целовала в щеки и, сам растроганный таким порывом чувств, молодой человек взял мать за руку, проговорил:

Мама, не надо так, это лишь начало. Прошу тебя, успокойся.

Ах, мой мальчик, я так счастлива, так рада за тебя. Ты пошел по своей выбранной дороге и доказал