Сестра самозванца - Владимир Александрович Андриенко

своего брата. А сие не будет способствовать нашему делу.

– И потому они пока не тронули её?

– Именно так, пан Ян. Я вручу тебе две тысячи злотых. И твоя задача – не дать Елене сказать то, чего хотят русские. Вырви её из их лап и делай, что хочешь.

– То есть мы можем с ней уехать?

– Тебе даже нужно будет её увезти. Оставаться в Москве Елене небезопасно, даже после того, как Димитрий войдет туда. После того как ты это сделаешь, я пришлю тебе, в указанное тобой место ещё пять тысяч злотых! И вы сможете начать новую жизнь. Итак, пан Ян?

– Я согласен пан воевода. Когда мне отправляться?

– Завтра вечером. До тех пор тебя никто видеть не должен. Я скрою тебя в одном из моих покоев. Выспись, пан. Дорога опасная…

***

Царевич Димитрий Иванович скучал на военном совете. Бояре его ближней думы пока ничего стоящего не предложили. Воевода Мнишек и гетман Дворжецкий совет не посетили, сказавшись занятыми.

Так и прошло время в пустой болтовне. Все ждали известия о смерти Годунова. По мнению многих это была бы победа без крови. Младший Годунов на троне не усидит, считали они.

Гаврила Пушкин после совета сопровождал царевича.

– Мне донесли, государь, что на Москве заговор против Годунова, – сообщил он.

– Заговор?

– Вельможи желают его скорой смерти.

– Вельможи? И кто среди них?

– Бояре Шуйские да бояре Катыревы-Ростовские. Слышно, они хотя ускорить смерть Борискину.

– Неужели эти знатные вельможи стоят за меня? – удивился самозванец.

– Пока нет, государь. Они желают на троне царевича Федора Борисовича.

– Как? Годуновых оставить на троне государства Российского? Возможно ли сие? Я законный наследник моего отца великого государя Ивана Васильевича!

– Но нам сие на руку, государь. Мы сможем перетянуть их на нашу сторону. Бориску боятся на Москве. И сын его вьюнош совсем.

Царевич вдруг предложил то, чего Пушкин не ждал:

– Послушай, Гаврила, а что, если нам сообщить о поимке нами беглого монаха Гришки Отрепьева?

– Что, государь?

– Я сказал, а что, если нам сообщить о поимке нами беглого монаха Гришки Отрепьева? Мы выставим его на обозрение народа в клетке. Пусть видят ложь Годунова. Пусть видят, что я царевич истинный!

Пушкин отметил про себя, что это предложение не лишено смысла. Он сумеет подобрать человека, которого можно будет выдать за Отрепьева…

***

Москва.

Дворец Годунова.

13 апреля 1605 года.

Царь Борис Годунов почувствовал себя лучше. Он приказал себя одеть и сказал, что сегодня выйдет к подданным и станет заниматься делами государства.

Глава Дворцового Приказа боярин Степан Васильевич Годунов первым явился к царю. Он сообщил о бегстве части дворян ополчения к самозванцу и о погоне, что была снаряжена.

– Догнали? – спросил царь.

– Нет, государь. Не догнали. Дак, сказать по правде, и не старались догнать. Много измены кругом, государь. В самой Москве она не переводится.

Царь ничего не сказал родственнику. Он пошел в палату для торжественных приемов. Нужно было показать всем, что он, Борис, снова крепкой рукой держит в узде государство…

***

Борис сел на трон. Стали говорить бояре.

Но он слушал рассеянно. Он вспомнил день смерти Грозного. 18 марта 1584 года. Тогда больной государь призвал его к себе. Он помнил, как выглядел царь Иван. Худые впавшие щеки, обострившийся нос, глубокие морщины и пятна на лице. Ныне и он выглядит не лучше.

«Сколько лет минуло, а все стоит перед глазами, словно вчера было» – думал он.

Царь Иван тогда сказал ему:

– Видать пришел мой час, Бориска. Помру в скорости.

– Что ты, великий государь. Бог милостив.

– Одно гнетет меня. Кому оставляю трон? Федор мой умишком слаб. А Дмитрий еще в возраст не вошел. Что будет с державой?

– Да ты, государь, оставил при Федоре душеприказчиков, что помогут новому царю державу крепить.

– Всё это так. Но не ошибся ли я в душеприказчиках? Верные ли они люди?

– Все мы рабы твои, великий государь. Как велел, так и будет…

***

И вот теперь он стоял у порога смерти. И его занимали те же мысли. Конечно, его сын Федор Борисович не юродивый как был Федор Иванович. Но сын Грозного был древнего Рюрикова рода. А Годуновы род на Руси не столь знаменитый.

«Кого поставить рядом с сыном? – думал он, глядя на бояр. – Басманова? Кого-то из Годуновых? Князя Василия Шуйского? Годуновы не сильно любимы народом. Шуйский слишком хитер. А Басманов любим войсками и на Москве популярен. Чернь его ценит. Но что в его мыслях? Вот он сидит на лавке в дальних рядах. Не по чину ему высовываться».

Борин Степан Васильевич Годунов тем временем говорил о необходимости покончить с самозванцем и положить конец возмущению на окраинах русского государства.

Иностранные послы переглядывались и слушали своих толмачей (переводчиков). Посол короля Англии Якова Первого смотрел то на царя, то на его наследника царевича Федора. Еще вчера во время аудиенции Борис говорил ему о сыне. Как тот умен и образован. Каким хорошим повелителем он станет для державы.

«Что сообщить моему королю? – думал посол. – Этот юноша может наследовать трон уже скоро. Но обстановка не в его пользу. Его ждет судьба нашего короля Эдуарда Пятого. Тот также сел на трон в юном возрасте и был низложен дядей герцогом Глостером. Юного короля заключили в Тауэр и там умертвили».

Царь Борис вдруг почувствовал головокружение и жестом позвал лекаря. Тот бросился к государю. Царь схватился за грудь. Его лицо исказила гримаса боли.

Лекарь поддержал его.

– Государь…

Борис вытянул руку. Его перст указал на сына.

Боярин Степан Годунов спросил:

– Что, государь?

– Сын…, прохрипел царь. – Вот он…

– Государю плохо!

Лекарь кликнул слуг, и Бориса унесли в его покои. Были срочно созваны иные придворные врачи…

***

Царь Борис Федорович Годунов был разоблачен и уложен в постель. Вокруг него были придворные и суетились лекари. Вельможи смотрели на бледное лицо царя и понимали, что это конец. Могущественный человек умирал. Кончалось его время и это внушало чувство тревоги. Все думали, что последует за его смертью? В государстве смута, на подступах стоит войско самозванца и в самой столице неспокойно. Может начаться открытый бунт.

Молодой наследник был тут, и все видели его. Царевич страдал, ему было жаль отца. Не хотел он высшей власти, и ему было вольготно за спиной Бориса, который был ему крепостью. Да и не только ему, но всему роду Годуновых.

Что же ждет их теперь? Этот вопрос засел в головах многих. Скольких врагов они нажили среди вельможной и сановной знати. И понимали Годуновы, что вот в этот самый миг рушится их мир. Хотя еще вчера казалось им, что это они служили опорой Борису и возвели его к вершинам власти. Степан Васильевич Годунов часто говорил жене, что Борис ему слишком многим обязан. Он утверждал, что он опора трона. И лишь теперь осознал старый боярин, что не было среди всех Годуновых никого, кто мог