Львиное Сердце. Дорога на Утремер - Шэрон Кей Пенман

союзником более ценным, чем Филипп. Однако опасаюсь, что предложение Филиппа перевесит чашу весов в пользу войны с англичанами.

— Полагаю, лучше нам будет немедленно повстречаться с королём, — заметил архиепископ. — Потому как у меня есть о Филиппе сведения, которые Танкреду не помешает услышать.

Танкред выглядел измождённым, осунувшееся лицо и покрасневшие глаза свидетельствовали о беспокойных днях и бессонных ночах.

— Присаживайся, милорд архиепископ, — устало проронил он. — Только не трать понапрасну силы, убеждая меня в том, что враждебность английского короля к Гогенштауфенам важнее возмутительного захвата им Мессины. От канцлера подобных доводов я наслушался в избытке.

— Монсеньор, тебе прекрасно известно, что английский монарх не в ладах с императором Священной Римской империи, поэтому я не стану напоминать тебе об этом. Давай поговорим лучше о французском короле.

— Маттео сообщил тебе о визите герцога Бургундского? Признаюсь, я был удивлён. Но герцог передал послание, написанное собственной рукой Филиппа, причём явно в ту минуту, когда город ещё штурмовали, поскольку пергамент усыпан кляксами так, как если бы король держал в руке меч, а не перо. Покажи ему письмо, Маттео, пусть почитает сам.

— Сир, у меня нет сомнений в искренности гнева французского государя. А вот его поступки после падения города пробуждают сомнения в искренности сделанного им предложения. Как ни разгневал Филиппа штурм Ричардом Мессины, вид английского флага над городом разгневал его ещё сильнее. Он потребовал вывесить французский штандарт, напомнив про достигнутую в Везеле договорённость делить всю добычу во время кампании поровну.

— Ты уверен? — вскинулся Танкред.

— Уверен, милорд. Как стоило ожидать, Ричард не обрадовался. Мне говорили, что поначалу его подмывало подсказать Филиппу, где именно следует ему вывесить французский штандарт, причём в живых и несколько непристойных выражениях. Но успокоившись, он согласился разместить вместо своих флагов французские, наряду со знамёнами госпитальеров и тамплиеров, передав им город в управление до тех пор, пока не придёт к соглашению с тобой.

Танкред сгорбился в кресле, придворные же обменялись озабоченными взглядами. Едва ли Ричард успокоится, пока Танкред не вернёт вдовью долю Джоанны и завещанное Вильгельмом имущество. Но если это произойдёт, его легче будет склонить к союзу против императора Священной Римской империи, нежели Филиппа. Не будучи глупцом, Танкред понимал это. Но сумеет ли он поставить благо Сицилии выше своей уязвлённой гордости?

Ричард прибыл в Баньяру с дарами: бочонками вина для рыцарей, превосходной гнедой кобылой для сестры и белыми мулами для её фрейлин. А также принёс весть, что теперь, после погребения убитых, взятия из числа горожан заложников в обеспечение послушания в будущем, установления твёрдых цен на хлеб и вино и возврате части награбленного, в Мессине снова воцарился мир. Король пребывал в столь приподнятом настроении, что Джоанна заподозрила — у него есть и иные новости. И оказалась права.

— Прости, что не смог приехать раньше, Джоанна, но в минувшие несколько дней я вёл тайные переговоры с архиепископом Монреальским и сыном канцлера — здоровье старика не позволило ему самому приехать из Катании.

— Нет необходимости извиняться, Ричард. Мне известно, что часов в сутках не хватает для всех дел. Кроме того, Морган очень старательно держит нас в курсе событий в Мессине. И дня не проходит, чтобы он не побывал здесь.

— Да, я заметил, что парень в последнюю неделю проводит большую часть времени в Баньяре. Стоит мне напомнить, ирланда, что вы с ним кузены?

— Мне приятно его общество, и подозреваю, в Моргане есть что-то от повесы, а женщины всегда без ума от таких, — со смехом отозвалась королева. — Но не мои чары влекут его на Фаро. Он очень увлечён Мариам.

Ричард не знал, кто такая Мариам, и не сгорал от любопытства.

— Не хочешь спросить, как продвигаются переговоры с Танкредом?

— Раз вид у тебя, братец, как у кота, слизнувшего сметану, могу предположить, что они развиваются неплохо.

— И даже лучше, девчонка! Мы с Танкредом заключаем мир, и он согласился возместить тебе потерю вдовьей доли. Как тебе понравятся двадцать тысяч унций золотом?

Джоанне они действительно нравились.

— Восхитительно, Ричард! — воскликнула молодая женщина и обняла брата. — А как насчёт наследства Вильгельма?

— Ещё двадцать тысяч унций золота, — ответил король, и в голосе его слышалось самодовольство. — Официально это будет первоначальный взнос за брак его дочери с моим наследником, и он будет уплачен, когда брак состоится. Если это произойдёт, конечно. Такое соглашение устраивает всех: позволяет Танкреду сохранить лицо, мне же даёт деньги, необходимые в Святой земле. Вполне возможно, мне придётся залезть и в твою долю, сестрёнка, если наше пребывание в Утремере затянется. Ты не будешь возражать?

— Разумеется нет, Ричард! Я и последнего медного фоллари не пожалею! — щедро и несколько опрометчиво пообещала она. — Говоришь, намечается свадьба? Дочери Танкреда очень юны, но согласится ли он ждать, пока у тебя родится сын? Ему ведь даже про Беренгарию не известно.

— Нет, Танкред предпочитает заполучить для дочери наследника из плоти и крови. Поэтому пришлось предоставить ему оного.

— Но Джонни ведь уже женат. Ты говорил, что дал ему согласие на брак с наследницей Глостера.

— Дал. Но поскольку им не было пожаловано разрешение — они ведь кузены — я могу предположить, что договорённость можно аннулировать. Но я не собираюсь раскошеливаться перед папой за подобную милость. Ибо, к счастью, у меня имеется другой кандидат, свободный от брачных уз — мой маленький племянник Артур.

— Ричард, Боже правый! — Джоанну возмутила такая легкомысленность в отношении наследования английской короны, ибо брат тасовал наследников так же легко, как пересаживался с одного коня на другого. Но вскоре она осознала причину — брат вовсе не рассчитывает передавать престол ни Джону, ни Артуру. С Божьей помощью, Беренгария подарит ему сына — Джоанна очень надеялась на это. Но что с Джонни? Как он на это посмотрит?

— В своё время я души не чаяла в Джонни, — сказала молодая королева. — Мы были младшими, вместе росли в аббатстве Фонтевро, и вполне естественно, очень сблизились. Понимаю, мы не виделись с тех пор, как мне исполнилось десять, а ему девять, и теперь это взрослый мужчина. Но ты ведь нарёк своим наследником его, а не Артура. Разве не будет брат очень разочарован, узнав о твоём договоре с Танкредом?

— Скорее всего. — Ричард пожал плечами. — Но официально я его