Александр Антонов - Монарх от Бога

- Я помню, как чествовали меня в Царьграде, когда корону императора воздевали. Хочу и я тебя почествовать, Лакапин. Садись к столу, наполним кубки, и будет тебе моё слово.

Лакапин встал, воин придвинул к столу его кресло, и он вновь сел. Три кубка были наполнены. Их подняли и выпили с пожеланием благ.

- Ты, великий доместик Роман Лакапин, отныне моим повелением почётный князь столицы Болгарии Софии и врата в неё для тебя будут всегда открыты.

- Это для меня великая честь. К внукам в гости обязательно наведаюсь, - ответил Лакапин.

- Вот и славно. А теперь мы выпьем за сговор. Тут я сына поздравлю. Дай Бог ему ладную семеюшку заполучить.

И засиделись в полевом застолье будущие сородичи. Сумерки уже к шатру подступили. На другое утро Лакапин проводил царя Симеона в Софию. Прощались тепло, по-родственному, лишь Симеон заметил, как всегда, откровенно и просто:

- Как будешь в Софии, заходи в мою усыпальницу. Там и застанешь. - И засмеялся своей шутке.

Так Лакапин, выиграв эту «войну» без потерь - всего-то внучку отдавал в жены будущему царю Болгарии, - возвращался в столицу. С ним ехал царевич Пётр с семью воинами. В пути он встретился со своим будущим тестем Христофором, который уводил с порубежья свою гвардейскую тагму. Христофор был общительный и приветливый человек, и разговор между ними протекал непринуждённо.

- С того дня, как ты был у нас в Магнавре, я хорошо запомнил тебя и подумал, что не каждому повезёт, кто встретится на поле сечи с тобой. Славный витязь.

- В батюшку Симеона пошёл, а он бычка годовалого на спине поднимал.

- Твой батюшка неугомонный. Много крови нам попортил.

- Ныне угомонился. Из Софии везли до вашего рубежа в колеснице, теперь домой повезли. Не задержаться бы мне в Царьграде.

- Сами с Марией всё и решите, - произнёс Христофор, словно был уже не волен в судьбе дочери.

Ехали царевич Пётр и доместик Христофор стремя в стремя, природой любовались, о конных скачках завели разговор. Оба оказались знатоками лошадей. Как раз к Адрианополю подъезжали, где ежегодно, начиная с августа и до глубокой осени, проводились скачки.

- Ты не бывал на адрианопольском гипподроме? - спросил Христофор.

- Так вы не пускали, - усмехнулся Пётр.

Лакапин ехал впереди, слышал разговор Петра и Христофора. При упоминании о гипподроме, он вспомнил, как император рвался в эти края добывать воспоминания о деде. И надумал Лакапин угодить зятю, привезти из Адрианополя двух-трёх старожилов, которые служили на гипподроме и знали Василия Македонянина. Лакапин так и поступил. Он велел Христофору, проведя войско через город, остановиться с ним в рощах за посадами, сам со Стириктом и стременными отправился к епарху Адрианополя. Город ещё был похож на военный лагерь. Всё было приготовлено для отражения вражеских приступов, и воины несли бдение на стенах. Но за день до приезда Лакапина в город примчали от него гонцы и доложили епарху, что угроза нашествия болгар миновала.

Епарх Иринарх был давний знакомый Лакапина, ещё со времён императора Льва Мудрого. Он встретил Лакапина почтительно: всё-таки второе лицо в империи - и первым поздравил его с удачным разрешением военного противостояния. Он посоветовал:

- Что Филиппополь, что наш Адрианополь - страдальцы от Болгарии. Дай-то Бог, чтобы все напасти прекратились.

- Так и будет, почтенный Иринарх. Как женим царевича Петра на византийской августе, мир до конца века наступит, - весело заверил епарха Лакапин и попросил его: - Сделай приятное императору, найди двух-трёх старожилов, кто служил на гипподроме и знал Василия Македонянина.

- Найду. И что с ними делать?

- Отправь с почётом в колесницах в Константинополь. А там уж император окажет им честь.

- Великий доместик, давай поступим так. Ты сегодня мой гость. Много дней провёл в пути, потому помоешься в бане, отдохнёшь. А мы той порой найдём старожилов, снарядим им колесницу и отправим подарок с тобой. Ну как?

- Не возражаю, почтенный Иринарх. Только я ведь не один, а с царевичем Петром. Примешь ли?

- С великим почтением. Места всем хватит. А осенью не забудь приехать на скачки. Пятую годовщину без войны будем праздновать, - избавлялся от наболевших дум епарх, простоявший во главе города больше двадцати лет.

Роман Лакапин и царевич Пётр провели в Адрианополе два дня. Они и впрямь отдохнули за это время. Вечером было застолье. Иринарх пригласил знатных вельмож города на встречу с великим доместиком, и все его благодарили за предотвращение нового нашествия болгар. Лакапин сказал, что надо отметить в этом заслугу царевича Петра, который пошёл поперёк батюшки, царя Симеона. Вельможи поклонились царевичу Петру. Лакапину эта встреча с вельможами была важна, потому как ему хотелось завоевать расположение городской знати: Адрианополь был одним из трёх после Константинополя и Фессалоники крупным городом Византии.

В этот же вечер Иринарх разыскал двух восьмидесятилетних старцев, которые находились в светлой памяти и хорошо помнили Василия Македонянина, ибо вместе с ним долго служили на гипподроме. Лакапин не стал их расспрашивать о прошлом, лишь сказал:

- Почтенные Дорофей и Афиноген, вы поедете с нами в гости к внуку Василия Македонянина, Константину Багрянородному.

Старцы долго переговаривались между собой, теребили коротко остриженные бороды. Потом Дорофей с улыбкой произнёс:

- А что, внучонок нашего Василия заслуживает того, чтобы мы с тобой, Афиноген, посетили его.

- Браво, браво! Хорошо сказано! - воскликнул Лакапин.

Через день великий доместик со старцами и царевичем Петром покинули Адрианополь. Пётр всей душой рвался поскорее добраться до Константинополя. Наступил благодатный апрель. Была Лазарева суббота. Горожан с утра оповестили о том, что с бескровной «войны» возвращается с войском великий доместик Лакапин. Для горожан возвращение войска всегда было событием, но чаще таким, которое приносило печаль, страдания: войн без жертв не бывает. Тысячи горожанок выходили навстречу войску с болью в груди и с надеждой на то, что с их супругами, братьями, отцами, сыновьями ничего не случилось, что возвращаются они живыми и здоровыми. Как в старом добром мифе: улетели тридцать два сокола, столько же и вернулись. То ли не радость! То ли не повод для торжества!» И, когда войско вступило на мостовые Константинополя, его встретили бурей ликования, в котором прорывались два слова: «Слава Лакапину! Слава Лакапину!» И вдруг, как всем показалось, у самых стен Магнавра явственно прозвучало ошеломляющее: «Даёшь императора Лакапина!»

Многие сановники, близкие к Константину Багрянородному, стояли у распахнутых окон дворца и слушали ликование горожан. Был услышан и чей-то мощный призыв: «Даёшь императора Лакапина!» Он долетел и до ушей императора Константина. Некоторые вельможи поспешили закрывать окна, но Багрянородный заметил:

- Не надо закрывать окна. Мы должны знать, чем дышит народ. Этот вздох говорит о многом.

- Божественный, это просто кто-то дурачится! - воскликнул Таврион. - И ничего в этом страшного нет.

- Ты прав, пресветлый Таврион: ничего страшного, - согласился Багрянородный.

Он уже знал от гонцов, что случилось несколько дней назад на рубеже Болгарии и Византии, и посчитал, что произошло знаменательное событие. Знал он и другое: событие было вызвано стечением многих обстоятельств, потому не должно быть и героя, которого следует возносить. На месте Лакапина мог оказаться Таврион, Христофор или кто-то вовсе из малоизвестных военачальников. Случилось бы всё так же. И внучки Лакапина могло не быть, пришёл к выводу Багрянородный, на её месте была бы другая девочка, которая понравилась бы царевичу Петру.

Но произошло именно так, а не по-другому, и Лакапин оказался той звездой, которая осветила будни Константинополя. И Багрянородный счёл нужным встретить героя хотя бы на крыльце Магнавра. Он позвал Елену:

- Идём, моя государыня, встречать твоего батюшку. Он возвращается с беспримерной победой.

- Это во благо державы, Божественный, потому отдадим ему должное. Я догадываюсь о причине, остановившей болгар, - заметила Елена. - Вот только лишнее чей-то голос вознёс…

- Не переживай, голубушка. Это тоже во благо державы.

Багрянородный и Елена, а с ними десятка два вельмож вышли из народа на парадное крыльцо. В это время распахнулись крепостные ворота Магнавра и во двор въехал и небольшой отряд воинов, и дорожная колесница. Неподалёку от крыльца отряд и колесница остановились. Все спешились. Два старца выбрались из колесницы, и к крыльцу направились Лакапин, царевич Пётр, Христофор и Афиноген с Дорофеем. Стирикт и Кастор поддерживали старцев под руки.

Роман был хмур. Ему не понравился выкрик какого-то ретивого горожанина: «Даёшь императора Лакапина!» Великий доместик знал, что императору этот провокационный крик уже известен, но как он отзовётся на нём, Лакапине, можно было только гадать. Однако ничего хорошего ждать не приходилось. И всё-таки Лакапин сбросил с лица хмурость, подошёл к императору с улыбкой и поклонился.