Тысяча кораблей - Натали Хейнс

к песчаному херсонесскому побережью. Хотя Кассандра никогда не видела этой страны, она сразу узнала Фракию, словно родилась и выросла там. Видения юной пророчицы всегда были безошибочны и подробны, даже если она не могла их осмыслить. Через короткий промежуток времени, который потребовался людям Одиссея, чтобы высадиться на берег и установить несколько небольших шатров, откуда-то издали появились два вестника в узорчатых одеяниях. Они низко кланялись Одиссею, чуть ли не падая на колени, чтобы добиться его благосклонности. Пусть Одиссей был во Фракии гостем, но все отлично понимали, что властителю страны, царю Полиместору, отчаянно хочется снискать расположение героя. Посланцы не обратили внимания на кучку престарелых рабынь. Да и с чего бы с ними считаться? Кассандра снова почувствовала, как к горлу подступает горечь, и прижала язык к нёбу. Не сейчас, не сейчас, не сейчас. Она попыталась сосредоточить взгляд на песке под обутыми в сандалии ногами матери: там валялось много круглых серых камешков и белоснежных ракушек; Кассандре хотелось подобрать их и водить большим пальцем по их аккуратным гребешкам.

На девушку вновь с силой, точно удар в живот, обрушилось воспоминание. На сей раз настоящее воспоминание, пусть даже не собственное. Не из будущего, которое она сейчас прозревала, а из прошлого. Ее мать находилась совсем рядом с тем местом, где тело Полидора вывезли из бухты в открытое море и сбросили за борт, предварительно нагрузив рубаху несколькими горстями гальки. Ноги Гекабы будут ступать по следам тех, кто столкнул небольшую лодчонку в воду. Она окажется совсем близко к Полидору, но слишком поздно. Видения Кассандры всегда запаздывали, даже когда не должны были. Девушка уже давно поняла, что никто не слышит от нее правды, а если и слышит, то не слушает.

Кассандра видела, что люди, осквернившие тело ее бедного брата, не понимали, что при падении в воду камни высыплются из его одежды еще до того, как он утонет. Труп должен был опуститься на дно моря, чтобы его поедали рыбы, а морские нимфы безмолвно таращились на покойника. Но его не утяжелили как следует. Неудивительно, что днем позже Полидора выбросило на песчаный берег близ Трои.

Кассандра знала, что лицо Полидора было изуродовано задолго до того, как тело напоролось на скалы у троянского побережья. Ее красавец брат был сначала изувечен, а потом убит вероломным греческим царем, который воображал, что никто никогда не узнает об этом. Кассандра пыталась вникнуть в порочный умысел негодяя, наблюдая, как Одиссей беседует с его рабами и велит им передать царю приглашение посетить корабли и встретиться с героями, завоевавшими Трою. После этого посланцы поспешно удалились, неся весть Полиместору, а губы матери сжались в тонкую линию. Кассандра видела всё.

Место действия опять исчезло, а затем появилось вновь: по поросшему травой песку шагал Полиместор. Он был одет в роскошные одежды: богато расшитый хитон, золотые цепи на шее, золотые кольца на толстых пальцах, редеющие черные волосы смазаны маслом на троянский манер. Кассандра увидела, как по лицу Одиссея пробежала судорога отвращения, прежде чем он в знак приветствия пожал огромные руки царя. Кассандра ощутила удушливо-сладкий аромат корицы и мирта, исходивший от масла для волос.

— Одиссей! — широко улыбаясь, воскликнул Полиместор. — Какая честь для меня!

— Да, твои рабы убедили меня в этом, — ответил Одиссей. — Похоже, ты с нетерпением ждал новостей из Трои.

— Как же, конечно! Мы принесли в жертву немало скота, моля богов о благосклонности к грекам.

— Очень великодушно с вашей стороны. Ты сам не захотел участвовать в войне?

Если Полиместор и уловил колкость в голосе Одиссея, то не подал виду.

— Мое фракийское царство оплот Греции, — ответил он. — Я понимал, что должен всеми силами беречь наше могущество на тот случай, если вам понадобится помощь. Я отправил гонцов к Агамемнону, мой господин. Ему было известно, что мы готовы помочь, стоит ему только послать нам весточку.

— Агамемнон мне ничего не говорил про гонцов, — вставил Одиссей.

— Он весьма скрытен, — согласился Полиместор.

— Я этого не замечал. Но ты, без сомнения, знаешь его лучше, чем я.

Кассандра видела людей Одиссея, занятых своим делом. Они строили небольшой лагерь, понимая, что он им не пригодится. Неудивительно, что им удалось так легко обвести троянцев вокруг пальца, подумалось девушке. Двуличие было второй натурой уроженцев Итаки. Они обманывали столь же естественно, как чистили оружие или ходили по воду.

— Мне известна лишь прекрасная репутация Агамемнона, — возразил Полиместор. — По-видимому, люди склонны заполнять пробелы в своей осведомленности, пытаясь представить, каков он — человек, который так поступает.

— Как именно? — уточнил Одиссей.

— Благородно отказывается от всех предложений помощи. Не желает пользоваться великодушием других людей.

— Ах, я думал, ты скромничаешь, но вижу, что ты сказал чистую правду.

— Боюсь, я тебя не понимаю. — Лишь сузившиеся зрачки Полиместора выдавали его беспокойство.

— Ты действительно не знаешь Агамемнона, — ответил Одиссей, рассмеялся и похлопал фракийского царя по плечу. Полиместор тоже разразился громким лающим смехом, с облегчением обнаружив, что не сказал ничего неподобающего.

— Сегодня я привел к твоим прекрасным берегам не только своих людей, — продолжал Одиссей.

— Правда?

— Да, я привез к тебе давнего друга. Мы не могли упустить возможность снова свести вас.

— О ком ты говоришь? — спросил Полиместор. Он завертел головой, пытаясь разглядеть в пестрой толпе моряков нежданного гостя.

— Ты не найдешь ее здесь, на берегу, — сказал Одиссей. — Она ждет тебя в шатре. — Он указал на скромную палатку, сделанную из куска серой материи, натянутого на несколько шестов.

— Она? — переспросил Полиместор, и лицо его приобрело похотливое выражение.

— Гекаба, царица Трои, — объявил Одиссей, впившись взглядом в греческого царя, который, впрочем, не особенно смутился.

— Это не преступление — иметь друзей в своем краю, — невозмутимым, ровным тоном ответил Полиместор.

— Безусловно. Гекаба поведала, что ты сдружился с ее мужем задолго до начала войны.

На лице фракийского царя отразилось облегчение:

— Это правда. Все именно так. Мы торговали друг с другом и более того: были связаны старинными узами дружбы и гостеприимства.

— Надеюсь, те же узы свяжут тебя и со мной, — заметил Одиссей, снова похлопав Полиместора по спине. — Еще до того, как солнце сегодня зайдет