Архонт росский - Александр Владимирович Мазин

известных ему. Попутно выяснилось, что именно нынешний василевс заложил основы многих будущих изменений. В частности, основы законов крестьянских общин, долженствующих защищать эти самые общины от произвола богатеев, скупавших земли крестьян[6]. Нельзя сказать, что эти законы сработали в полной мере, но пользу определенно принесли. Лев Мудрый был настоящим реформатором.

Какой из этого вывод? Позитивный. Данный Автократор вполне договороспособен. Вот только как к нему подобраться?

Об этом Сергей и завел речь на очередном застолье «для своих», где с его стороны присутствовали он сам, Лука и Убийца, а со стороны Пиперата — пятеро родичей, один из которых был весьма весомым: первым помощником члена Священной консистории[7]. В очень аккуратных выражениях Сергей дал понять: если мирный договор с россами окажется заключен, то от этого выиграет не только империя, но и родственник патрикия лично. И рассыпался в похвалах воинственности россов, а также их верности клятвам. Добавил также, что мирный договор поспособствует увеличению поставок интересных северных товаров. Например, воска, который сейчас уходит по большей части не на восток, а на запад, где в нем тоже имеется острая потребность. Или мехов, которые столь же успешно уходят на восток, в Хазарию. А затем очень прозрачно намекнул, что не прочь организовать здесь, в столице, представительство имени себя, которое и будет заниматься поставкой дорогостоящего дефицита. И нужен для этого сущий пустяк: обоюдовыгодный договор с Русью и расширенное византийское гражданство для самого Сергея. Он уже знал, что подобная схема — вполне рабочая. И не стал скрывать, что с хазарами он по-прежнему будет работать, поскольку эта линия уже отлажена: представитель знатнейшего хазарского рода — его побратим, а посол кагана всех казар в Киеве — сергеев лучший друг. Однако Сергей совсем не против, если у него и здесь, в Константинополе, образуются «лучшие друзья», которые тоже не останутся в минусе.

Закинул, так сказать, удочку с жирным опарышем.

Мелкая рыбка клюнула сразу. Помощник выразил желание помочь в составлении будущего договора. Что ж, помощь юриста из верхнего эшелона лишней не будет.

Рыбка покрупнее клюнула на следующий день. Может, кто-то из вчерашних гостей поспособствовал. Или сам Пиперат, как главное заинтересованное лицо, задействовал связи, форсировал процесс и организовал встречу.

Сергей более-менее представлял цепочку, по которой надо было пройти.

В начале ее находился проэдр Евагрий. Тот самый, который возглавлял второе посольство к россам. Он был, если так можно выразиться, непосредственным начальником и тем, с кем напрямую общался патрикий Николай.

А вот шефом Евагрия (и патрикия Николая, естественно) был уже упомянутый главный палатинский евнух Самонас. Вот с ним Сергей и рассчитывал пообщаться. И договориться.

Судя по характеристике, которую дал Самонасу Пиперат, тот был человеком весьма незаурядным. Человеком, которому не повезло. Или повезло. С какой стороны посмотреть. Начать с того, что Самонас был арабом, причем из весьма аристократической семьи. Неплохое начало жизни. Дальше — хуже. Он попал в плен. К византийцам. И те позаботились, чтобы пленник утратил возможность продолжения рода. Засим евнух-араб оказался в челяди императорского тестя, который весьма огорчился, когда после смерти дочери перестал им, тестем, быть. Огорчился настолько, что решил отправить бывшего зятя, действующего василевса, вслед за покойницей.

Не получилось.

И выдал заговорщиков не кто иной, как Самонас.

Так началась блистательная карьера евнуха-араба благородных кровей при Льве Философе. В итоге натурализовавшийся в Византии аристократ стал одним из тех, кто занимался имперской безопасностью и разведкой. Византийские василевсы доверяли своим кастратам.

Не все, однако, было гладко. Константинопольский двор — та еще паучья нора. Так что взлеты и падения неизбежны. Самонас не стал исключением.

Несколько лет назад араб даже попытался удрать на свою историческую родину.

Неудачно.

Поймали и судили.

Приговор сената: четыре месяца домашнего ареста. Лев по-прежнему любил своего евнуха.

А год назад Самонас даже стал крестным сына и наследника императора Константина. Всё. Выше подниматься некуда.

Вот с таким выдающимся деятелем и надеялся в итоге пересечься Сергей. Договориться с ним означало — договориться с императором.

Но первая ступенька все же Евагрий.

Встреча произошла вне дворца, но неподалеку. В любом случае в полномочиях проэдра можно было не сомневаться.

Евагрий и при первой встрече показался Сергею человеком неглупым. Теперь Сергей в этом убедился. К счастью или к сожалению — трудно сказать. Потому что переиграть высокопоставленного ромея в первом же раунде не получилось.

Евагрий спокойно выслушал все аргументы Сергея, а потом высказал свои. И не аргументы, а требования. Первое: россы должны немедленно прекратить бесчинства — не убивать, не грабить, не разрушать. Второе: переговоры должен вести лично катархонт Олег. Третье…

Довести ультиматум до финала Сергей не дал. Позволить собеседнику поставить себя в позицию побежденного? Вот еще!

— Почитаемый, я целиком на стороне мира и спокойствия! — перебил, а вернее, оборвал он властную речь проэдра. — Но одними словами не укротить ярость десятков тысяч воинов, которых вы сами сравниваете с полчищами гуннов!

Евагрий выдохнул воздух, набранный для продолжения речи. Молча. Выражение одутловатого лица изменилось. С негодующего на задумчивое.

Посыл дошел. И гласил он: «Мы оба знаем, что кроме слов у тебя ничего нет. Может, перейдем к делу?»

— И что же их остановит? — спросил проэдр спокойно.

Так начался второй раунд переговоров.

— Не что, а кто. Катархонт Олег, его личное войско и те союзники, которым предложения империи покажутся более интересными, чем резня.

Еще один прозрачный намек: заинтересуй нас, драгоценный, и мы подобреем.

Проэдр, несомненно, понял, но нашел еще одну лазейку:

— Хочешь сказать, в вашем войске нет единства?

— Когда речь идет о мирном разрешении — нет. Ты же знаешь, почитаемый, мои соратники — варвары. Их языческие души не просветлены, их желания просты и далеки от желаний просвещенной цивилизации… — Сергей сделал паузу и чуть улыбнулся, поскольку отлично знал, что желания язычников не отличаются от желания большинства граждан и неграждан империи, и проэдру это прекрасно известно. — Несомненно, общение с Великим Римом способно смягчить и просветить даже варваров, но, пока этого не случилось, единственное, что объединяет архонтов, пришедших под неприступные стены Феодосия, это война. И добыча.

— Судя по твоей речи, ты не разделяешь намерений своих соплеменников, княжич Сергий? Чего хочешь ты сам?

Взятку предлагаешь? Ну, ты сам напросился.

— Я люблю воевать, — сказал Сергей. — Теми клинками, которые я из уважения к тебе оставил снаружи, я добился многого. Но я никогда не путал время войны и время мира, время разрушения и время созидания.