Охота на либерею - Михаил Юрьевич Федоров

рваньё и стоптанные валяные сапоги. Оглядевшись, он заканючил прямо от дверей:

— Люди добрые, подайте божьему страннику на пропитание. Век буду Бога за вас молить.

Он подошёл к столу, за которым сидели купцы и стал нагло толкать каждого левой рукой, протягивая правую для подаяния.

— Это ещё кто такой? — спросил удивлённо Иван. — Что-то я его раньше здесь не видел.

— Человек божий. Бродит меж дворов, просит на пропитание. Всё обещается уйти на Соловки на богомолье, да, видно, никак не соберётся.

— Давно ли появился?

— А кто его знает? Месяц или два, не больше. Да, наверно, в начале нынешней осени и появился.

— Поосторожнее бы с этими божьими людьми. Наболтают какой-нибудь крамолы, а ты потом отвечай перед воеводой, что государева воровства[18] не помышлял.

— Не, он тихий. Ходит, бормочет что-то. То по-русски, то не пойми что. Одно слово — блаженный.

Иван полез за пазуху и, достав одну московскую деньгу, протянул нищему. Петер тоже, достав из мошны малую монетку, протянул попрошайке, при этом взглянув на него как-то странно. Тот задержался у немца чуть дольше, чем возле русских купцов, губы его шевельнулись, но произнёс ли нищий при этом какие-то слова, неизвестно. Никто ничего не расслышал. Потом он, кланяясь и крестясь, попятился к выходу и скрылся за дверью.

— Где ночует-то бедолага? — спросил Иван.

— Да кто знает? Ночует где-то. Никто и не узнавал, у всех своих забот хватает.

— Хозяин, — вдруг сказал Петер, — где тут можно по малой нужде сходить?

— Да вон, за дверь выйдешь и направо. Дальше сам увидишь.

Немец вышел из избы, плотно прикрыв за собой дверь.

— Как по нашему-то хорошо говорит, — сказал хозяин постоялого двора, — почти не отличить от русского.

— Да, — согласился Иван, — я и сам поначалу удивлялся. Так он ещё и боевой. Мы верстах в пятнадцати отсюда разбойничков встретили. Вёл себя отважно.

— Чем встреча закончилась? — сразу заинтересовались купцы.

— Двое на том свете, один, может, и выживет. Немец первым из пищали своей стрельнул, не растерялся. Потом уж и я из пистолетов пальнул.

— Выходит, не зря серебром за заморские игрушки платил?

— Выходит, так. Вот и помогли.

— Как пальнул-то? — спросил старый купец. — Неужто фитиль на пищали всю дорогу зажжённым держал?

— Не. Пищаль-то заряжена была, а фитиль запалил прямо перед встречей с разбойничками. Чуйка у него, что ли?

— Без чуйки ни купцу, ни путешествующему не прожить, — согласился здоровяк. — А ты-то пистолеты тоже заряженными держал, что ли?

Иван достал из-за пояса оружие:

— Во, глянь. Колесцовый замок[19]. Если пистолет заряжен — можно в любой миг палить. В дороге незаменимая вещь.

Здоровяк взял один пистолет и стал с интересом его рассматривать, изучая устройство…

…Петер, выйдя из избы, огляделся по сторонам. Вокруг было темно, только из окон постоялого двора падал неяркий свет.

— Эй! — послышалось откуда-то сбоку, из темноты.

Петер пошёл на голос.

— Приветствую тебя, брат терциарий, — произнёс давешний блаженный на латыни, — как добрался?

— Приветствую тебя, брат коадъютор. Всё прошло хорошо.

— Зови меня просто — брат Гийом. Времени у нас мало, поэтому буду краток. Запоминай, что я скажу. Тебе надлежит по прибытии в Москву войти в доверие к царю Ивану. Главная задача — найти, где хранится его библиотека, также именуемая либереей, и сделать так, чтобы она попала в руки наших польских друзей.

— Либерея? — переспросил Петер. — Мне хорошо известно книжное дело, ведь в университете города Реймса я состоял при хранилище древних рукописей. Брат Гийом, неужели это собрание книг настолько важно?

— Очень важно. Её основу составляют книги, вывезенные бабкой царя Ивана больше века назад из Византии. Там могут быть не только неизвестные нам работы древних писателей и историков, но и труды по медицине, алхимии и магии. Многие в Риме сильно заинтересованы в их приобретении. Кроме того, царь Иван при взятии магометанских столиц Казани и Астрахани вывез оттуда несколько возов свитков и книг, написанных в глубинах Азии. Эти документы были туда доставлены ещё монгольскими завоевателями, и какая мудрость там хранится — мы можем только гадать. Одно несомненно — никчёмные книги не станут перевозить за много тысяч лиг[20].

— Брат Гийом, я в Московии человек новый. Как мне за короткое время завоевать расположение царя Ивана, чтобы он мне доверил такую большую тайну?

Послышался какой-то шум, будто мягко хлопнула дверь в избу. Коадъютор понизил голос и стал говорить шёпотом, тревожно озираясь по сторонам.

— Тебе следует знать, что в Москве очень благожелательно относятся к иноземцам, принявшим их веру. У царя сейчас одна забота — как отразить будущим летом нашествие варваров. Нет никакого сомнения, что они совершат набег, чтобы довершить начатое дело и окончательно добить московитов. Это в наших интересах. Раздробленное царство Московское станет лёгкой добычей католических воинов Польши и Литвы. И тогда, как и византийцы сто тридцать лет назад, они легко пойдут на унию со Святой церковью. И надеюсь, что на этот раз уния станет более успешной[21]. Но тс-с-с-с. Тихо.

Он замер, тревожно вслушиваясь в ночь. Послышались осторожные шаги. Коадъютор покопался за пазухой и вытащил плоскую деревянную коробку, завёрнутую в кусок не очень чистой ткани. Потом извлёк из неё короткую бронзовую трубку и осторожно достал небольшой тёмный шарик, прихватив его грязной тряпицей. Петер с тревогой наблюдал за действиями коадъютора. Тот, приложив палец к губам, сделал несколько осторожных шагов в сторону, откуда приближался неизвестный человек. Потом вставил шарик в трубку, поднёс её ко рту и резко дунул.

Кто-то негромко вскрикнул, и послышался звук падения на утоптанный снег тела. Коадъютор убрал таинственную трубку и спрятал коробку за пазуху.

— Пойдём посмотрим, кто это за нами следил.

Они подошли к лежащему на снегу человеку. Петер всмотрелся в молодое лицо с едва пробивающейся бородкой.

— Да это же работник на здешнем постоялом дворе! — воскликнул он. — Что ты с ним сделал?

— Он уже в лучшем из миров, — кротко закатив глаза, произнёс мнимый блаженный, — и вскоре предстанет перед высшим судиёй.

— Зачем надо было его убивать? — спросил Петер.

— Здешний воевода очень хорошо вьшолняет свои обязанности. И у него везде свои соглядатаи.

— А может, он случайно вышел из избы?

— А может, и не случайно.

— Он появился, когда мы уже закончили говорить. Ты же сам велел мне молчать, когда мы услышали его шаги! Да и говорили мы с тобой на латыни, а московиты другого наречия, кроме своего, не знают.

— Верно говоришь. Но мы не можем рисковать. Если есть даже ничтожная вероятность, что этот юноша — лазутчик воеводы,