Георгий Миронов - Заговор, которого не было...

Во сне он, кому-то невидимому, раз за разом всаживал острый нож в живот, в шею, сладостно слушая всхлип от крови в ранах и хрипы зарезанного им человека. Заснул он под утро, с улыбкой на губах. А Роман спал без сновидений.

Первая кровь кровных братьев

Планы у них были совершенно разные, и по всем чело­веческим и божеским законам дороги их не должны были бы пересечься.

Ни в чем не был виноват ни перед Богом, ни перед людьми, ни перед своими близкими Ильдар Нуралиев. Бо­лее того, его уважали товарищи по работе, его любила же­на Фарида, его обожали обе дочки и сын, опора и надеж­да семьи — четырехлетний Руслан. Все было хорошо у Ильдара.

Судите сами, водить машину начал еще в школьные годы, до армии уже подрабатывал, заменяя взрослого ра­бочего в автопарке, перегонял по территории парка ма­шины. А в армии служил в автороте в ОБАТО, кто не знает, поясним — в отдельном батальоне аэродромного обес­печения. На каких только машинах ни работал — и на «ско­рой», и на «рафике», и командира батальона подполков­ника Безрученко возил, и бензовоз мотал по аэродрому, и снегоочистительную. Не потому, что на одной не полу­чалось, наоборот, потому, что на всех у него справно вы­ходило. Вот начальство и взяло моду ездить на Ильдаре — приболеет ли водитель, уйдет в запас, уедет в коман­дировку....

Демобилизовался сержантом.

С хорошими характеристиками от командира и зампо­лита пришел в отдел внутренних дел одного из районов Ас­трахани. Взяли, как говорится, с руками и ногами. Сразу старшего сержанта дали. А зарплаты все равно не хватает. Вначале потому, что братья младшие росли, их надо было в ПТУ троих выучить. А потом — женился на красавице, так тоже — дети пошли, деньги нужны.

В тот день Ильдар чувствовал себя нехорошо. А если че­стно, как на духу, так и совсем плохо. Горло болело, и, ког­да сглатывал слюну, оно не хотело пропускать даже такую малость, в зеркале были видны красные гланды, обложен­ные белым налетом. Голова тоже болела. Измерил темпе­ратуру — 38. Жар ломал суставы, тянул прилечь. А позво­лить себе такое удовольствие Ильдар не мог.

Во-первых, если пробюллетенишь, могут срезать пре­мию квартальную, а детям на зиму сапожки, валенки поку­пать надо. Да и не только в деньгах дело.

Ну не мог Ильдар подвести друзей, не выйти на работу. Знал, что такое оставить РУВД одного из самых крими­нальных районов города без водителя.

Так что доковылял он до отделения, погладил свой жел­тый «Москвич-Иж 21251», без всяких там слов «Милиция» и мигалок. Машина была у него, как всегда, в отличном со­стоянии. Только езди...

А ехать ему в тот день ужас как не хотелось. Превозмог себя. Сел за баранку. А потом как-то разошелся. И голова уже не кружилась, когда резко сворачивал из переулков на проспекты и наоборот.

Так что день рабочий прошел нормально.

Возил экспертов на место ограбления.

Возил оперов на предприятия — опрашивали всех, кто работал вместе с подозреваемым в грабеже.

Так, рутинная работа. И без особой опасности.

Ему бы после смены сразу домой, и главное — причина уважительная: температура такая, что польешь из термоса теплым чаем на лоб, наверное, зашипит вода, закипит от жара.

Опять превозмог себя, заставил, буквально заставил себя повернуть «баранку» и поехать не в сторону дома, где ждала его жена и дети, а в сторону вокзала.

Прикинул так: пару поездок по городу или одну — в се­ло и назад, и заработает он на пару валенок младшему, Маратику.

Так ведь, кто бы знал заранее, чем тебе твое решение обернется, везде б соломки подстелил.

И главное — было у него предчувствие, было.

И все равно к вокзалу свернул.

Очень он детей своих любил... Хотел побаловать...

Никак их пути не должны были пересечься...

В тот день, 18 октября 1989 года, Роман и Вениамин Ахтаевы прилетели в Астрахань.

Денег было впритык. Хватило только на перелет. Ни на обратную дорогу, ни на еду, ни на такси. Так что жертву надо было выбирать безошибочно.

—  План мой такой, братан, — разъяснял Роман обста­новку. — Берем «тачку», водилу — под корень, «тачку» сво­им ходом по степи — в Калмыкию. Не найдем там подходя­щего покупателя, дальше, через Дагестан, в Азербайджан. Там и дальние родичи есть, кто поможет сбагрить машину, и друзья. Я до зоны еще был, договорился...

—Так сколько времени прошло, многое изменилось... — возражал Веня.

— Все изменилось, может быть. Но не человек. Человек, он так, брат, устроен, что ему покажи прибыль, навар, на­живу, — он завсегда согласится. Не, люди не поменялись. Возьмут «тачку». А это очень, о-о-очень хорошие «бабки». Это тебе не кошельки у пэтэушников тырить в раздевалке, не шапки с прохожих снимать. Это так: немного поднап­рягся, и — спи-отдыхай, «бабок» выше крыши. Поехали к вокзалу, поглядим, нет ли подходящего объекта. Ты тоже зыркай, на что тебе глаза дадены, ищи, чтоб водила был не очень уж дюжий и чтоб машина была сравнительно новая. Понял?

— Тоже мне, карбюратор придумать... Понял, конечно.

Ильдар сидел в салоне своего «Москвича», ждал пасса­жира. Можно по городу куда подальше, чтоб навар вышел, а можно в село. Хотя в село хуже. Обратного пассажира найти трудно: народ поисхудал, денег мало. Он скорей пешком из села в город с бидончиком сметаны пойдет, чем за деньги попросит подвезти. Лучше бы по городу, можно отдыхающего отвезти к санаторию, а потом оттуда прихва­тить до центра... Вот бы...

Мечты его прервал сухой стук в боковое стекло.

Он с трудом приподнял тяжелые от простуды веки.

Два паренька восточного типа — то ли татары, как и он, то ли кавказцы. С виду пригожие, улыбки приветливые, одеты чисто.

—  Слышь, мастер, до поселка Сухой Лог не под­бросишь?

— Путь не близкий, не знаю даже, — засомневался Иль­дар, — да и нездоровится мне. Я бы и не прочь на село смо­таться за хороший бакшиш, да не так далеко.

— Хорошо заплатим. Очень нужно, командир, не отка­жи: мать приболела, телеграммой вызвала нас с братаном.

— А чего меня выбрали, тут вон сколько машин? — за­сомневался вдруг Ильдар.

— Так лицо у тебя хорошее, видно, что не откажешь. Мы ж понимаем — обратного седока от Сухого Лога найти не­легко. Так ты не сомневайся, мы хорошо заплатим. В пре­делах возможного.

— А еще и машина твоя понравилась, — не удержался младший из братьев, Вениамин. — Чистая, ухоженная, да и новенькая. Своя, что ли?

— Служебная, — нехотя ответил Ильдар. — А что маши­ну чистой держу, так это точно. Иначе не умею.

—  Вот. Так и ты нас пойми — в родное село приехать после долгих лет отсутствия на какой-то старой развалюхе неохота.

—  По пути пылью все равно покроется, — не сдавался недоверчивый Ильдар.

—  А мы на подъезде остановимся, отмоем, ототрем, с шиком въедем.

— Мать болеет, какой шик.

—А ей все ж таки и самой приятно будет, если на чистой машине приедем.

—  Ладно, — вдруг резко согласился Ильдар, отбросив враз свои сомнения. «Чего это я, — подумал он, — сам ведь хотел одну ездку за хорошие деньги в село сделать. Вот тебе ездка, а ты тормозишь». — Ладно, — повторил он вслух. — Едем, садитесь. Вещи-то ваши где?

—А нет вещей.

— Что так? — опять насторожился Ильдар. — К родным в село и без подарков?

—А спешили очень: мать она и есть мать.

— Ладно, вам виднее, ваше это, словом, дело, — мрач­нея согласился Ильдар.

Не глядя на пассажиров, разместившихся на заднем си­денье, он взял с места и включил первую скорость.

Ехал молча, на пассажиров не оборачивался. Какое ему в конце концов дело до этих молодых парней. Одеты скромно, в куртках кожаных турецких — это по 1989 году еще в новинку было. Спортивные шапочки, кроссовки.

Между собой пассажиры не разговаривали. Только пе­реглядывались.

Ильдару не понравилось, как они переглядывались: пе­ремигнуться можно с родственным или дружеским пони­манием, а можно — как сообщники, подельники.

Ильдар ощутил спиной озноб.

То ли болезнь дала сигнал, то ли нехорошее предчув­ствие.