Этот маленький город - Юрий Николаевич Авдеенко

– Жди. Все будет сделано. Подготовь паровоз для подачи цистерн на нефтебазу.

Положив трубку, Шпак отдал нужные распоряжения. На станцию поехали директор Туапторга и заведующая горторготделом исполкома. Потом был телефонный разговор с управляющим нефтебазой Саркисовым.

– Нужно срочно подготовить, очистить от нефтепродукта резервуар.

– Для какой цели?

– Для приема растительного масла.

– Шутишь, Дмитрий Акимович, откуда в Туапсе растительное масло?

– Не было счастья, да несчастье помогло. Выполняй задание!

– Сколько масла?

– Четыре цистерны.

В одиннадцать часов было совещание у секретаря горкома партии Шматова. Подбирали кандидатуры руководителей строительными колоннами и политруков. Выслушав мнения членов бюро горкома, решили создать четыре колонны. Каждая колонна делилась на четыре-пять отрядов. Первая колонна предназначалась для работы в приморской части города и носила условное название «Паук». Вторая колонна, самая большая – из шести отрядов, общей численностью около 700 человек – должна была работать в районе Сортировки. Районом оборонительных работ третьей колонны была территория Грознефти. Четвертая предназначалась для центра города. Когда члены бюро горкома стали расходиться, Шматов сказал:

– Задержись на минутку, Дмитрий Акимович. – Вынул из стола несколько зажатых скрепкой листов бумаги, протянул Шпаку.

Это были подлинник и перевод письма убитого под Туапсе обер-фельдфебеля.

«Мы находимся среди дремучих лесов Кавказа. Селений здесь очень мало. Тут идут тяжелые бои. Драться приходится за каждую тропу, буквально за каждый камень. Солдаты, которые были в России в прошлом, говорят, что тогда было много легче, чем теперь. Почти постоянно мы находимся в ближнем бою с противником. То-то будет радость, когда мы выберемся из этих дьявольских горных лесов! Нервы у всех нас истрепаны, и это понятно. Представь: тишина, а потом вдруг раздается ужасный грохот, изо всех лесных закоулков летят камни, вокруг свистят пули. Стрелки невидимы, их скрывает чаща леса. А у нас потери и снова потери. Да, моя милая Хилли, горы хороши в мирное время, но на войне нет ничего хуже гор. В горах мы лишены танков и тяжелого вооружения.

Летчики помогают нам. Но в этих лесных горах противник укрыт надежно, и летчики ничего не видят.

Ах, дорогая Хилли, я мечтаю сейчас только о глотке воды. Один глоток, маленький глоток воды, пусть даже грязной, даже зловонной! На этой отверженной богом высоте нас всех изнуряет смертельная жажда.

Внизу, в долине, воды сколько угодно, даже больше, чем нужно. Но, увы! Там сидят русские солдаты, озлобленные и упрямые как черти».

– Ну, что? – спросил Шматов.

– Этот уже отвоевался, – ответил Шпак.

– Да. Им тоже несладко, – согласился секретарь горкома. Добавил: – Готовьте проект постановления «О привлечении населения города Туапсе к обязательной трудовой повинности». Непременно укажите: всем руководителям предприятий и учреждений, а также всем гражданам сдать на сборные пункты лопаты, кирки, топоры, ломы, пилы и носилки. Свяжитесь с адмиралом Жуковым, он обещал обеспечить строительные колонны обедами…

Когда Дмитрий Акимович вернулся в горисполком, секретарша шепотом предупредила его:

– Здесь вас военный второй час дожидается.

– Просите, – сказал Шпак и сел за свой письменный стол.

Меньше чем через минуту дверь приоткрылась, и в кабинет боком, словно помимо своей воли, протиснулась молодая девушка, по-деревенски повязанная косыночкой. А следом за ней солдат, лет тридцати, упитанный, с орденом Ленина на груди.

– Здравия желаю, товарищ председатель, – сказал солдат. – Разрешите представиться – рядовой Иноземцев.

Девушка стояла, потупив глаза, ничего не говорила.

– Здравствуйте, товарищ Иноземцев. Слушаю вас.

– Нам бы расписаться надо, – пояснил Иван и почему-то зевнул – возможно, от волнения.

– Где расписаться? – не понял Шпак, мысли которого уже крутились вокруг проекта постановления.

– В книге, наверное, – не очень уверенно ответил Иван.

– В какой? – озабоченно спросил Шпак, подумав грешным делом: не контуженный ли перед ним орденоносец?

– Пожениться мы хотим, Дмитрий Акимович, – тихо, но твердо сказала Нюра, которая в приемной несколько раз слышала имя и отчество председателя горисполкома.

Шпак облегченно вздохнул и улыбнулся:

– За чем остановка?

– Ваши люди говорят, сегодня нельзя. – Иван мотнул головой, обозначая этим свое великое возмущение. – А мне завтра на фронт.

Шпак встал. Сказал весело:

– Выручим фронтовика, – потом качнул головой и добавил: – Черт побери! Это же хорошо! Хорошо! Люди в нашем фронтовом городе не только трудятся и сражаются, но и женятся. Молодцы ребята!

Глава восьмая

1

Люди не сразу узнали, что Нюра вышла замуж. Она скрыла это от своей матери и от отца. И только неделей позже доверилась Любаше. Но Любаша умела хранить тайны, особенно любовные. И о замужестве Нюры никто не подозревал.

Жизнь на Пасеке была однообразна. Все повторялось изо дня в день. Ложились с наступлением темноты, вставали с петухами, готовили на костре завтрак. Потом плелись в лес. Там в зависимости от удачи можно было набрать грецких орехов, каштанов, кислиц, диких груш. Попадались и мушмула, и переспелый черный кизил.

Дни укорачивались. Темнота возвращалась быстро. После обеда времени у Степки оставалось совсем немного, чтобы скучать. Остаток дня проводил в беседах с Семеном Паханковым. Разумеется, с ним была и Ванда.

Семен походил на отца и внешностью и характером. Паханков-старший взахлеб хвалил сынка, без всякой умеренности.

У Семена была лошадь. Низкая, крепконогая кобыла черной масти. Паханковы встретили ее в лесу. Она бродила между деревьями, и уздечка волочилась за ней, грозя запутаться в кустах.

Теперь днем Семен ездил на лошади. А на ночь Паханков треножил ее и пускал без присмотра пастись на поляну.

Степка обратил внимание на то, что у многих местных жителей были кони, на которых они ездили, правда, без седел.

– Кони бегут с фронта, – пояснил Паханков-старший. И добавил: – Дезертируют.

Он был уверен, что знает про все на свете…

Вначале Степка подружился с Семеном. На правах старожила Семен водил их в лес, в те места, где росли ореховые деревья. Орехи сбивали палками. Плоды прятались в плотной зеленой кожуре, которую можно было отодрать, лишь предварительно размягчив. И они давили кожуру камнями так, что из нее выступал сок. Пальцы от этого сока становились темно-коричневыми, почти черными.

Семен много знал про лес, наверное, от своего папаши и рассказывал про деревья, про травы.

– Видите, дерево с красными листьями? Это клен. Из его сока можно сахар делать. А из листьев – краску. И какая краска – сто лет не выцветает!

– Выдумываешь, Сема, – возразил Степка. – Точно.

– Книги читаю, – пояснил Семен. – Интересуюсь. А вот фисташки.

– Я знаю, – говорила Ванда. – Фисташки можно кушать жареные.

– Не только. Их еще и на колбасных заводах применяют. В этих фисташках – шестьдесят процентов жира. И белков очень много…

Получилось