Дикая карта - Ольга Еремина

да менее тысячи в полку Зомме. Считай, около пяти. Достаточно, чтобы испугать пана Микулинского, но маловато, чтобы противостоять Сапеге.

Кристер Зомме ждал Жеребцова: железным представлялся ему человек, прошедший за два месяца две тысячи вёрст по снегу, в мороз. Спокойный, уверенный вид его и неспешные движения приковывали внимание. Казался он Зомме более надёжным, чем соотечественник Понтуссон Делагарди.

В Калязине дали людям и коням отдых. Чинили телеги, топили бани, стирали, купали коней в Волге. Кто-то из наёмников успел отыскать брошенных поляками при бегстве обозных девок. Посадские к своим бабам не подпускали, так не всё же мужику поститься.

Скопин не забывал рассылать разъезды. Но Жеребцов разъезды обманул, по Волге прибыл – как встарь, судовой ратью. По Заволжью шли его люди верхами, где можно, скупали лошадей, гнали табуны к Калязину. Но коней ещё дождаться надо. А поляки – вот они, под боком.

С Жеребцовым прибыло почти две тысячи сибирских и архангельских стрельцов да казаков – все люди бывалые, опытные, оружье держать умеют. Да по дороге пристало несчитано: и сольвычегодцы, и устюжане, и холмогорцы, и галичане, и костромичи, и ярославцы – кого только не было! Воевода сбивал их в сотни – под Ипатьевским монастырём порядок был, а как двинулись вверх по Волге, так и рассыпались. Вновь надо разряжать.

Разъезды донесли: Сапега с присоединившимися к нему отрядами тушинцев двинулся от Троицкого монастыря по нагорной дороге в сторону Углича. От Углицкой дороги, от села Высокова, своротка на Калязин, – видать, проведали о нас, скоро будут.

Князь Михаил Скопин, воеводы Семён Головин и Давыд Жеребцов, князь Яков Барятинский, воевода Григорий Валуев и полковник Зомме переправились через Волгу, выехали на холм против Макарьева монастыря, куда подходила дорога со стороны Углича. Жители именовали тот холм Свистухой – ветер, дескать, свистит здесь так, что не только лешего помянешь. Объехали поля, расстилавшиеся по сторонам дороги, – крестьяне сжали озимые, и ни высокая трава, ни колосья не помешали бы здесь лошадям.

Вдоль Волги, под горой, стояло село Пирогово – избы, амбары и баньки. Город был на левой стороне Жабни. Монастырь – за Волгой. Простор.

Однако поле со стороны Углича расстилается на пологом спуске холма – значит, атакующие собьют темп. И слева глубокий овраг, по дну которого течёт ручей.

– Надо городок рубить. Гуляй-город, – ни к кому не обращаясь, кинул Жеребцов.

– У каждой стряпки свои порядки! – вызывающе глядя на Зомме, сказал Валуев, широколицый и губастый, как гриб валуй.

– В каждой избушке свои погремушки! – откликнулся Семён Головин.

– Что есть гуляй-город? – спросил, подняв одну бровь, полковник Зомме – три долгие морщины резче обозначились на лбу.

– Табор. Телеги кругом составлены, на них укреплены щиты. Внутри пехота, – веско ответил Скопин. А про себя подумал: держать круговую оборону хорошо тогда, когда есть запасный полк – и стоит он в засаде. Здесь подмога может подоспеть из монастыря на судах.

– Но враг может обойти табор! Хотя… тут Волга, тут вода, как её… Да, Жабня.

– Этому врагу нас обходить не надо. Этому надо нас уничтожить! – ответил Давыд Васильевич.

Голос Жеребцова был тих, словно он видел нечто, не доступное другим. Потом очнулся, сбросил с себя наваждение, твёрдо произнёс:

– Отец мой с князем Воротынским при Молодях с крымчаками сражался. Гуляй-город строили – конница татарская вся об него разбилась.

– Стало быть, опять топор – наше главное оружие? – засмеялся Григорий Валуев.

– А пищаль и ваш мушкет, – Жеребцов кивнул в сторону Зомме, – второе. Против конницы лучше нет!

И день, и другой свозили телеги на Свистуху. И у монастырских забрали, и у крестьян, и у калязинских мужиков. Не хватало! Две сотни не насобирать. Тогда решили с напольной стороны на телегах щиты поставить, а со стороны воды чередовать телеги и щиты в землю.

Топоры стучали целыми днями – хоть и взяли у купцов готового тёсу, всё ж не хватало, распускали на доски брёвна. Когда калязинцы пожертвовали на святое дело часть своих построек, работа пошла быстрее.

Кузнецы ковали наконечники для пик. Крестьяне ставили вокруг гуляй-города рогатки и копали ямы.

Зомме горячо взялся обучать воевод и старшин голландскому бою. Строил рядами, квадратами, учил упирать пики в землю, давать проход мушкетёрам для стрельбы. Приговаривал:

– Принц Мориц Оранский говорит: каждый командир должен учиться!

Старшины удивлённо поглядывали сверху вниз на маленького полковника, но приказы выполняли старательно.

Наступило Успение Богородицы, 25 августа, и ночи уже становились холоднее, и ласточки покинули свои гнёзда и улетели прочь.

И вот разъезды донесли: враги уже близко. Идёт пехота, а конница впереди и позади.

Григорий Валуев с казаками вызвался подразнить конницу. Отдохнувшие лошади быстро вынесли всадников на Углицкую дорогу. Воевода дал передовому отряду поляков приблизиться. Никто во всём войске не умел так ругаться, как Валуев, – это знали все. Не дай бог попасть ему на язык!

Поляки были слабы на ругань, вспыхивали порохом. Вот и сейчас молодые – видать, дворяне – рванули за казаками. Казаки скакали к Жабне, но перед топким местом резко повернули вправо, к гуляй-городу. Ляхи не успели поворотить – влетели в топь. Ноги коней по бабки ушли в землю, иные гусары вылетели из седёл, и Валуев не отказал себе в удовольствии остановиться на пригорке и позадирать ляхов.

Игумен Макарьева монастыря Иоасаф благословил войско.

Назавтра быть бою!

…Наготовить в гуляй-городе побольше воды – вёдра, бочки, шайки. Пить надо будет всем – и людям, и лошадям.

К полудню 28 августа польские полки построились. Паны Ян Пётр Сапега, Марк Вилямовский, Юзеф Будило, Александр Зборовский, Ян Микулинский, Костенецкий с запорожскими казаками, Ланцкоронский, Лисовский с донскими казаками – итого 12 тысяч конных копейщиков, да прислуга с ними.

Однако русские не выходили на честный бой – они спрятались за щитами в таборе, и только конница злоязыкого Валуева проскакала пред войском и, обогнув деревянный городок, скрылась.

– Шабле в длонь! – прокричал Сапега. Голос его сорвался на визг.

Гусары обняли ладонями рукоятки сабель, выхватили клинки.

Едва конница поляков подскакала близко к городку, из-за щитов грянул залп. Кони повалились, иные понесли.

Сапега скомандовал приступ.

Через нарытые ямы, через рогатки шла пехота: жолнёры и пахолки, казаки и русские изменники. Спешенные копейщики. Сзади на конях передвигались паны, готовые отразить внезапную атаку конницы.

Из-за щитов вновь раздались дружные выстрелы. И ещё раз.

Пехота подходила к щитам – и встречала удары пик из щелей и отверстий. Из городка в упор били из мушкетов и рушниц. И люди не выдерживали – откатывались.

Второй раз настойчиво