Русский город Севастополь - Сергей Анатольевич Шаповалов

Кто-то коснулся его плеча. Он вздрогнул.

– Пора отходить, ваше благородие, тряс его ефрейтор Козлов. – Вон, они, реку вброд переходят.

– Ты зачем вернулся? – рассердился Павел.

– За вами, ваше благородие, – ответил тот.

– А как же мост? – не понимал Павел. – Поджечь надо!

– Поздно, ваше благородие, – втолковывал ему Козлов. – Они, уже на нашем берегу.

Вновь английская пехота появилась у переправы. Солдаты присели в нерешительности. Офицер, размахивая саблей, гнал их на мост. Стрелки не слушались. Новый заряд картечи уложил ещё двух человек. Офицер свалился на землю, словно ему подрубили ноги.

– Уходим, ваше благородие, – настойчиво требовал Козлов.

– Где прапорщик Мазин? Он только что был здесь.

Павел огляделся. Мазина нигде нет.

– Вон он, – указал Козлов за валун.

Павел увидел Мазина. Поручик лежал, раскинув руки. Глаза широко открыты. Он безмятежно смотрел в небо, как будто наблюдал за облаками. Лоб как-то странно вмят. Тёмная дыра посредине. Павел сперва не понял, что с поручиком, хотел потянуться к нему, растормошить, но через секунду до него дошло. От увиденного у Павла чуть не случилась истерика. Ефрейтор Козлов схватил его в охапку и поволок к батарее.

Пробежав мимо цепи наших стрелков, они оказались у эполемента. Орудия гремели без умолку. Земля вздрагивала. Внизу дымил Бурлюк, скрывая сады и реку. Красные мундиры бестолково сбивались в кучи. По ним тут же била артиллерия. Английские стрелки в зелёных куртках пытались перебраться на наш берег, но тут же попадали под огонь штуцерных.

Павел присел за эполементом. Перед глазами стояло лицо прапорщика Мазина с пробитым лбом. Так это и есть смерть? Вот так быстро? Возникло желание зажать уши, закрыть глаза и куда-нибудь спрятаться поглубже.

Козлов влил в него водки. Павел чуть не подавился от кашля.

– Приходите в себя, ваше благородие, – выругал его ефрейтор. – Что вы, как барышня раскисли? Покойника никогда не видели?

***

Меньшикову доложили, что английская пехота в центре несёт тяжёлые потери от нашей артиллерии. Все атаки отбиты. Но артиллеристам нужна помощь, так, как расчёты страдают от стрелков. Картечные заряды почти все израсходованы.

– Хорошо, – коротко ответил Меньшиков, не дав никаких распоряжений.

Адъютант Панаев прискакал с левого фланга. Доложил: четвертая батарея оттягивается назад.

– Почему? – недовольно спросил главнокомандующий.

– Французы укрепили свои орудия на плато. Огонь губительный. В четвертой батарее вбито половина расчётов. Пятая батарея несёт потери от штуцерных противника. С наблюдательной вышки поступил доклад: французы ввели в бой последние резервы. Московский и Минский полк сдерживает их у Телеграфной горки. В центре позиций левого фланга полки зуавов упорно лезут вперёд. Бородинский полк с трудом отбивает натиск.

– Пора, – твёрдо сказал Меньшиков.

– Простите, что вы приказали? – не понял адъютант.

– Минскому и Московскому полку отходить к Севастопольской дороге, – приказал Меньшиков.

– Отходить? – не понял Панаев.

– Да. Немедленно, – подтвердил Меньшиков. – Артиллерию снимать с позиций.

– Разрешите бросить Брестский и Белостокский полки в бой. Скинем французов в море! Тарутинский полк их поддержит второй волной, – предложил подполковник Циммерман.

– Нет. Брестский и Белостокский оттяните к телеграфной башне.

Меньшиков подозвал адъютанта Соколова.

– Передайте командиру Тарутинского полка, только конфиденциально: отходить по Севастопольской дороге.

– Отступать? – удивился Соколов, не веря своим ушам.

– Вы оглохли от канонады или стали плохо соображать? – накричал на него главнокомандующий.

– Никак нет!

– Тогда – выполняйте. И четвертую лёгкую батарею пусть генерал Волков выдвинет для прикрытия отхода.

Следом Меньшиков подозвал адъютанта Грейга.

– Передайте полковнику Веревкину, пусть постепенно отводит Бородинский полк, но не проваливается.

***

На эполементе часть орудий откатывали и остужали. Вражеские ядра с английских маломощных пушек едва долетали, зарываясь в насыпь. Английские стрелки с большим трудом захватили мост. Подтянули по мосту два орудия. Но наши артиллеристы тут же вывели их из строя. Зелёные куртки прятались в виноградниках, не смея высунуть голову.

Но вдруг ядро вспахало гребень эполемента и разорвало заряжающего в клочья. На помощь английской пехоте подоспела тяжёлая полевая артиллерия. Склон, где засели стрелки Казанского полка и морского батальона покрылся всполохами от разрывов гранат. Штуцерники стали отходить.

– Патроны! – раздалось по цепи. – Патроны!

– Где патронные ящики? – требовал полковники Селезнев у коменданта полка.

– В обозе. Ещё не подвезли.

– Так чего вы ждёте? Живо в обоз! – закричал на него Селезнев.

– Я один не смогу много привезти.

– А кого я вам дам? У меня половина офицеров выбило.

– Разрешите с вами, – вызвался Павел. Он немного отошёл от оцепенения. Ему надо было что-то делать, дабы окончательно прийти в себя.

Они с комендантом полка сели на лошадей и галопом помчались разыскивать вагенбург.

***

Главнокомандующий подъехал в центр позиции, к расположению Бородинского полка.

– Узнайте, как дела у Суздальского, – приказал он адъютанту.

Тот помчался на правый фланг. Вскоре прискакал обратно.

– Держатся, – доложил он.

– Где английская кавалерия?

– Даже не сдвинулась с места.

– Поторопите войска с отходом. Надо держать дистанцию орудийного выстрела.

***

– Почему батарея прекратили огонь? – накинулся полковник Селезнев на командира. – Не видите, Казанский полк под обстрелом?

– Орудиям надо остыть, – ответил тот.

– Англичане сейчас пойдут в атаку! Подвезите резервные пушки, – требовал полковник Селезнев.

– Сдержите их штыками, хотя бы на полчаса, – молил командир батареи. – Пушки раскалились. Нельзя стрелять. Разорвать может. А из резерва последние уже поставили.

Казанский полк ринулся в атаку. Колонны в серых шинелях и черных касках бесстрашно и напористо двигались вниз, выбивая англичан из укрытий. На другой берег Альмы густо высыпали стрелки. Плотный ружейный огонь заставили казанцев остановиться. Полковник Селезнев упал, получив две пули в грудь. К англичанам подходили свежие части. Остатки Казанского вынуждены были откатиться. Всех старших офицеров выбило. Молодой поручик Троцкий вывел последним свой батальон из схватки.

На эполемент прискакал адъютант от князя Меншикова с приказом: батареям отходить. Орудия откатили и стали готовить к сцепке. Но вдруг показался генерал Горчаков.

– Почему отступили? – набросился он на оставшихся в строю офицеров Казанского полка.

– Патроны закончились.

– Почему не послали за патронами?

– Уже послали.

Снизу завыли трубы: «в атаку!». Красные мундиры шли вперёд. Вскоре английские пехотинцы ворвались в эполемент. Завязался жестокий штыковой бой. Горчаков в растерянности смотрел, как отступают казанцы.

– Остановиться! – закричал он, вынимая саблю. – Остановиться немедленно!

***

Павел с комендантом Казанского полка на взмыленных лошадях подлетели к месту, где должен стоять обоз. Но вместо вагенбурга увидел всего несколько фур. Обоз вереницей уходили по Севастопольской дороге.

– А где поклажа Казанского? – испуганно спросил интендант у какого-то тылового прапорщика.

– Уже укатили.

– Как? Почему? – растерялся комендант.

– Приказ отдали: уходить к Симферополю.

– Но нам нужны патроны!

– Патроны? Вон в той фуре есть пара ящиков, –