Кремль уголовный. 57 кремлевских убийств - Эдуард Владимирович Тополь

Но твердо знай, кто был однажды

Повергнут в прах и угнетен,

Еще сравняется с Мтацминдой,

Своей надеждой окрылен…

Между прочим, эти строки точно соответствовали ситуации – именно в это время Николаев, будучи «унижен и угнетен» многодневными отлучками жены, принял решение отомстить Кирову. «Мой выстрел будет подобен выстрелу Желябова», – записал он в своем дневнике, рассекреченном ФСБ в декабре 2009 года. То есть в мыслях он видит себя героем-народовольцем. И вооружившись револьвером, – как? откуда? – начинает поджидать Кирова то у Смольного, то у его дома на улице Красных Зорь, где постоянно толпились жалобщики в надежде передать свои жалобы Кирову в руки. Периодически их забирали в милицию. 15 октября 1934 года в такую облаву попал и Николаев. При нем обнаружили незаконно хранившийся револьвер-наган образца 1895 года. «Будущего убийцу, – сообщила Би-би-си, – допросил начальник отдела охраны первых лиц Ленинградского управления НКВД и необъяснимым образом отпустил на все четыре стороны. Впоследствии стало известно, что ему разрешали тренироваться в стрельбе на спортивной базе, принадлежавшей ОГПУ и органам внутренних дел… Там же он получил и патроны, которыми был убит Киров». Об этом пишет и Александр Яковлев, второй человек в правительстве Горбачева, имевший доступ к кремлевским архивам. Больше того, он же сообщает: «Есть заявление, что Николаева видели в здании НКВД на Лубянке»!

Интересно, правда? В официальном заявлении, опубликованном сразу после ареста убийцы на месте преступления, сказано, что Николаев действовал по заданию «ленинградского центра зиновьевцев», и на этом основании были арестованы и расстреляны тысячи старых большевиков, включая Зиновьева, Каменева и даже «любимца партии» Бухарина. А через полсотни лет выясняется, что:

Как только Киров получил на XVII партийном съезде больше голосов, чем Сталин, и предложение сменить Сталина на посту главы государства, о чем верноподданно Сталину сам и доложил, Сталин решил его уничтожить. «Недовольный растущей популярностью Кирова, Сталин решил расправиться с ним, а затем использовать это убийство как повод для массовых репрессий, – сообщает газета «Ведомости». – С этой целью Сталин дал прямое или косвенное поручение руководителю НКВД Генриху Ягоде. Тот, в свою очередь, направил в Ленинград нового заместителя начальника ГПУ Ивана Запорожца, который непосредственно на месте готовил теракт».

Питерское ГПУ, конечно, и до приезда Запорожца знало о «шалостях» первого секретаря обкома и его романе с Мильдой Драуле. Поэтому новоприбывший Иван Запорожец и его помощники взяли в разработку мужа-рогоносца и даже свозили его «на утверждение» в Москву к Генриху Ягоде на Лубянку. Не зря Сталин, приехав в Ленинград назавтра после убийства Кирова, чтобы лично возглавить расследование, сам допросил Николаева.

«Находясь в заключении на Колыме, – написала в 1955 году Анастасу Микояну Ольга Шатуновская, – я в 1943 или 44 году лежала в больнице при лагере Арманского рыбпромхоза (поселок Армань на Охотском море). Врачом этой больницы был Кирчаков. Кирчаков рассказал мне со слов Медведя – бывшего начальника Ленинградского ГПУ – следующее.

Медведь был после убийства тов. С. М. Кирова заключен в лагерь одного из колымских приисков, где находился на административной работе. Наблюдая события 1937 года, Медведь сказал близким ему товарищам, что он со дня на день ожидает, что его заберут и расправятся с ним. Он не хочет допустить, чтоб с ним в могилу ушло то, что он знает, и поэтому сообщает:

«Когда И. В. Сталин вместе с Ягодой приехали в Ленинград для участия в расследовании обстоятельств убийства тов. Кирова, они решили допросить убийцу Николаева. Сталин сидел за письменным столом в кабинете начальника Ленинградского ГПУ, за его креслом стояли Медведь и Запорожец, тут же присутствовал Ягода, а также группа работников Ленинградского ГПУ. Привели Николаева, и Сталин задал ему вопрос: «Почему вы убили Кирова?»

Николаев ответил, указывая на работников ГПУ: «Товарищ Сталин, это они заставили меня убить Кирова, они четыре месяца преследовали меня этим, ломали, насиловали мою волю, и вот я это сделал, это они вложили оружие в мои руки».

Когда Николаев это сказал, его ударили наганами по голове, он свалился, его унесли».

Следовательно, Николаева стали готовить к убийству Кирова за четыре месяца до 1 декабря, то есть в августе 1934-го. Поэтому в нашем «параллельном действии» все по-киношному просто: Киров энергично руководит ленинградским городским и сельским хозяйством, проводит мероприятия по укреплению обороны Ленинграда, в составе «тройки» по рассмотрению дел о контрреволюции выносит сотни расстрельных приговоров врагам советской власти, в сотрудничестве с чекистами строит руками заключенных Беломорканал, неоднократно повторяет в публичных речах: «Каждый член партии должен любого оппозиционера бить в морду» и «шалит» с эстонской красавицей Мильдой Драуле. А ее муж записывает в своем дневнике: «Мой выстрел будет подобен выстрелу Желябова», и ради точности этого выстрела тренируется (точнее: его тренируют) в тире питерского ГПУ, где его снабжают патронами для этого убийства. Таким образом, становится ясно, почему 15 октября 1934 года, когда Николаева случайно «замели» у дома Кирова, сам начальник отдела охраны первых лиц Ленинградского управления ГПУ тут же отпустил его, даже не изъяв незаконный револьвер!

Но и это не все!

Согласно официальной биографии Кирова, 28 ноября он провел два с половиной часа на приеме у Сталина, а вечером 29-го они вместе смотрели спектакль во МХАТе и расцеловались на прощание. Киров сел в поезд и наутро был в Ленинграде, а 1 декабря с утра уехал из Смольного домой готовиться к докладу на вечернем собрании партийного актива в Таврическом дворце о предстоящей отмене карточной системы и возвращаться в Смольный не собирался.

Возникают вопросы:

Каким образом безработный Николаев узнал, что Киров вернулся из Москвы в Ленинград? Потому что утром жена слишком рано убежала на работу или потому что кто-то встретил его у дома и сообщил, что пора действовать?

Если 1 декабря Киров с утра уехал из Смольного и не планировал вернуться, то когда и от кого Николаев узнал, что Киров все-таки вернется в обком, и каким образом этот шпендрик проник на третий, самый охраняемый этаж Смольного, где находился кабинет Кирова? Ведь у Николаева не было никаких удостоверений, кроме билета рядового члена ВКП(б) и старого, времен его давней работы в здании Смольного, пропуска, но не на третий этаж, где был обком, а на второй, где были всякие мелкие учреждения. Между тем комендатура Смольного была