Дорогие мои москвичи - Александр Николаевич Посохов

* * *

Иван в том же сквере, сидит на той же скамейке, возле которой пару месяцев назад он расправился с пьяной компанией. Вдруг за высокими кустарниками раздаётся хриплый мужской голос.

— Ну что, мент, вот и встретились, — говорит кто-то кому-то. — А ты думал, что мы забыли про тебя.

Иван встаёт, пробирается между кустами и видит, как двое взрослых парней, один из них с ножом, стоят напротив мужчины лет тридцати пяти или чуть старше.

— Эй, как вас там, ку-ку! — бодрым голосом окликает всех Иван и намеренно оказывается между противниками.

— Интересно, блин, двое на одного, — шутливым тоном замечает Иван. — Может, просто поиграем. Я, когда к бабушке приезжал, так мы там с пацанами землю делили. Ножичек в круг втыкали и нарезали её, как пиццу.

— Ты чё буровишь, баклан! — угрожающе сплюнув, возмущается тот, что с ножом, и начинает двигаться на Ивана.

— Ох, и не повезло же вам сегодня, — произносит Иван, слегка приседает, выставляет перед собой руки и сам с устрашающим прищуром делает шаг навстречу вооруженному бандиту. Тот, которого назвали ментом, заходит при этом сбоку с явным желанием предпринять какие-то совместные действия.

— Не лезь! — приказывает Иван. — Беги или встань за дерево и не дёргайся. Я сам справлюсь.

Произнеся последнее слово, Иван внезапно подбирает с земли горсть трухи, кидает её в лицо противнику, а сам резко пинает его в пах и следом со всего маха в голову. После этого он стремительно отскакивает в сторону, точно за спину второму бандиту, хватает его за шею, валит на землю и также дважды сильно пинает по нему. Затем Иван снова поворачивается к первому и предпринимает попытку нанести ещё удар. Но тот, кого он так решительно и смело бросился защищать, останавливает его.

— Хватит с них, а то забьёшь до смерти. — Сказав это, он вынимает из кармана удостоверение и представляется: — Старший инспектор уголовного розыска. — А тебя как зовут? Только не ври, всё равно ведь узнаю.

— Иван.

— Спасибо тебе, Ваня, конечно! А не слишком ли ты постарался? Как бы их вместо изолятора в больницу не пришлось везти.

— А чего их жалеть, — говорит Иван. — Не ты их, так они тебя.

— Логично, — соглашается настоящий блюститель порядка. — Они, видимо, решили отомстить мне или натравил кто. Вот и выследили меня здесь. А я ведь тоже забрёл сюда не просто так, а чтобы выяснить, кто же тут людей систематически избивает. И теперь я догадываюсь, кто.

— Не систематически, а иногда, — уточняет Иван. — И не избиваю, а тренируюсь.

— Да разве можно так на людях тренироваться!

— Можно, — возражает Иван. — Потому, что это не люди. Давить их надо, как тараканов. У меня вот сестрёнка в первый класс пошла, отца нет, и я боюсь за неё. Каких-то уродов, наркоманов, педофилов полно, а полицейских не видно. Я, например, за полгода ни одного у нас в Кузьминках не встретил. Вот и приходится за вас дерьмо разгребать. Без званий и без оружия.

— Да ты сам, как оружие. Поэтому предупреждаю, если ещё раз придёшь сюда вот так потренироваться, то я как пить дать арестую тебя.

— Ещё одного раза точно не будет, — обещает Иван. — Пока не будет. У меня повестка дома лежит, на днях в армию забирают.

— Тогда всё, вопросов больше нет. А то эти, смотрю, зашевелились. — И старший инспектор уголовного розыска подаёт Ивану на прощание руку. — Желаю отслужить достойно. И не забирают, а призывают.

— Ладно, учту, — улыбается Иван. — До свидания! Но я обязательно вернусь.

* * *

Через год Иван вернулся, и они снова встретились. Только теперь уже сотрудник полиции бросился на помощь своему спасителю, узнав случайно, что тот явился без спроса на какое-то сборище экстремистов, разгромил там всё в пух и прах, обозвал всех вонючими козлами, ещё уродами, ультрой и контрой, попинал кого-то, чем напрочь нечаянно расстроил секретную операцию фээсбэшников и навлёк на себя их суровый гнев. Бывает же! Пришлось договариваться.

Журавли

1933 год. Большое и шумное сибирское село. Мишке Мусохранову десять лет. Отец его в гражданскую сгинул, а мать с кулацким сыном в Китай убежала. Жил Мишка с бабушкой, с бабой Ганей. Любила она внука так крепко и так берегла его, что пуще некуда. И всё представляла, что вырастет он гарным хлопцем, правнуков ей нарожает, похоронит её по-человечески. А пока что он просто маленький Мусохранчик. И вот однажды этот самый маленький Мусохранчик сотворил очень некрасивый поступок. Вышел он с ребятами в поле за сусликами. Но не "выливать" их водой, как принято было, а керосином травить. Плеснул керосинчику в нору, зверёк сам и выпрыгивает. А день знойный был, солнце в зените. Навстречу со стороны райцентра дядька Лукьяныч идёт. Видно, что угорел он сильно от жары и дороги. Тот самый дядька, который намедни пожаловался бабе Гане на то, что драгоценный внучок её в сад к нему без спросу забрался. Ладно бы просто пожаловался, а то взял и обозвал его ещё при этом Мухосранчиком. Подошёл, значит, Лукьяныч к ребятам и просит: "Умираю, — говорит, — дайте попить чего-нибудь". Мишка и сунул ему бутылку с керосином. Лукьяныч схватил её, сделал пару глотков, покачал головой и пошёл дальше.

1941 год. Никого Мусохранчик не нарожал бабе Гане, не успел. Успел только плотником поработать, на механика выучиться, да дюжину девчонок в себя влюбить. Последнее письмо его с фронта заканчивалось словами: "Хрен им, а не Москва". А потом похоронка. Баба Ганя словно рассудка лишилась, неделю в одной рубашке босиком по селу бегала, едва отходили. А через много лет уже получила она весточку от пионеров одной из школ города Ржева с указанием, в какой местной деревне вместе с другими воинами покоится её внук. Сшила она чёрный мешочек с завязками, вручила его Лукьянычу и тот, душа добрая, съездил туда и привёз с братской могилы горсть землицы. Уж как убивалась баба Ганя над ней. Всё маленький Мусохранчик виделся ей, залетает будто в избу и кричит: "Бабушка, пирожки готовы?"

2020 год. Открытие Ржевского мемориала с бронзовой фигурой советского солдата, которого поднимают ввысь 35 журавлей. И на стальных панелях фамилии 17 660 погибших. Давно уж нет в живых бабы Гани. Похоронил её Лукьяныч, а следом и сам помер.

Моё башкирское счастье