Сборник рассказов - Макс Акиньшин

— Эй, Антоний, — окликнул кто-то проходящего мимо почтальона. — Хочешь в армию?

Почтальона в деревне недолюбливали, начиная с того случая, когда он принес дочке бабки Родики письмо от неизвестного адресата. В нем говорилось, что та выиграла квартиру в Лондоне и подписку на журнал «Ридерс дайджест». Как доказательство ее уникального везения к письму прилагался ключ. В тот же день дочка собрала вещи и уехала искать дверь, к которой он подходит. Потом еще поговаривали, что коварный Антоний подменил его, и Анна не вернется никогда. Доказательств на этот счет не было, но подозрения остались.

А вот журнал приходил бабке с завидным постоянством, в силу чего она слыла начитанным человеком. «Баба Родика!»- кричали сельчане под ее окнами — «Расскажи за Шарлемань!». Та выходила на крыльцо и, ероша заскорузлыми руками маленькую глянцевую книжечку, читала им про несуществующие страны и призрачные народы.

— Нет, спасибо, — ответил почтальон — у меня отпуск только в ноябре. А до него времени нету.

— Ничего, — обрадовал его командир танка — Запишем тебя в кадровый резерв. Грядет гроза! Скоро воссияет румынское солнце, согревая лучами павших на поле брани героев. Ты будешь героем? Будешь! Я тебе это могу твердо обещать. Такие как ты, Антоний, наша надежда.

Будущий павший герой, что-то пробормотав о служении почтовому долгу, прыснул вверх по улице.

— Завтра выборы, Антоний, — напутствовал земляка полковник Бротяну, — я на тебя надеюсь.

— Обязательно приду, — прокричал с безопасной дистанции тот, — без меня не начинайте!

Так закончился этот день перемен.

А на утро воссияло солнце новой жизни. Празднично одетые селяне тянулись к управе, у которой обещались быть выборы примара и праздник. У желтого домика с одиноким флагштоком уже вовсю агитировал потерявший все Антип Кучару. Он бродил среди плюющих семечки и, останавливаясь у каждой семьи, говорил загадочные слова:

— Район уже знает. Он обещал разобраться. Так не может быть, и не будет. Скоро все будет хорошо.

Собравшиеся, помнили о случае с заводной ногой деда Гугуцэ, где район тоже обещал разобраться. И разобрался, но только через пять лет, когда того уже похоронили. Тогда постановили: ногу отобрать как у пособника, а заместо нее вручить обычную, деревянную. Отобранное, было велено послать в район. Антип долго тогда мучался, сочиняя ответ. «Наличие отсутствия предмета и иные обстоятельства этого рода» раздумывал он, топчась у дедовой могилы. На этом дело и заглохло. А в активе сельской администрации теперь значилось — «Нога зав. б/у 1 шт.»

— Район знааает! — хитро подытожил Кучару и завистливо посмотрел на Гугуцэ, двоюродный дядя которого за день стал целым полковником.

— Сограждане! Румыны! — начал прения командир танка Буреску, сегодня он был с сильного похмелья и затягивать дела не хотел. — Мы все смотрим в лицо истории! Этот ослепительный миг обретения истинной неогороженной заборами свободы будет с нами всю жизнь! Мы принесем наши горящие души на алтарь освобождения всех принадлежащих нам по праву земель! А вы останетесь тут… (здесь оратор прервался и сделал солидный глоток красного)… Вы! Герои тяпки и подойников…Мозолистые руки великой нации… Руководимые мудрым и дальновидным примаром. Вы, рукоятка острого румынского меча, поражающего врагов. Крепкий румынский кожаный зад, неколебимо сидящий на троне народов! Предлагаю выбрать Дорела Мутяну.

Владелец ларька, одетый в праздничный брусничный пиджак, скромно воздел усыпанные золотыми печатками руки.

— Ай- ле, — воскликнул он. — Какая честь, какая честь!

— Э-кхе, — выдохнула толпа. — тут подумать надо. Это же демократия?

— Думайте, румыны! «Думайте! — скучающе произнес командир танка, — мы, армия в ваши думы не вмешиваемся». У нас высшая цель! И для нее нужна будет соль, много соли! Вы ее соберете. Чтобы ваши храбрые солдаты могли посолить себе мамалыгу и вспомнить вас добрым словом.

— Ай-ле, — философски буркнули селяне.

Все дружно проголосовали за Дорела, потому как у него теперь был единственный на деревне ларек, а идти тринадцать километров до трассы и ехать, потом сорок до района за солью не хотел никто.

— Сотрешься в пути, — здраво рассудили в толпе и принялись делить будущие румынские земли. Баба Родика, взобравшись на танк, начала читать о Дании. Выходило, что там самые замечательные в мире коровы, дающие по четыре подойника молока с каждой сиськи. За Данию подрались. Ввиду отсутствия абсолютного победителя было решено поделить ее позже.

Потом был праздник, и все плясали. Только Гугуцэ и расстроенный оборотом дела Антип Кучару не принимали участия в веселье. Антип бормотал свое неизменное: «Район знает». А Гугуцэ неожиданно решил стать красным партизаном. Ему было обидно, потому что в армию его не взяли по малолетству, а быть в резерве как презренный почтальон Антоний он не хотел. Даже обещания командира Буреску, подарить ему Дагестан, не грели душу. Зачем ему этот Дагестан? Вон, Антоний- Крым получил. Гугуце хотел значок, как у дядьки и уазик.

Разошлись уже затемно. Еще долго не стихали во дворах возгласы: «Романия маре! Виве, Мутяну!». Ночью Гугуцэ подошел к серому танку с храпящим экипажем и аккуратно запенил выхлопные трубы. Бросив рядом опустевший баллон с белой надписью «Макрофлекс», он побрел домой. Дагестан все никак не шел у него из головы.

«Есть ли там значки и уазики?» — думал он.

Звонкие петухи подняли жителей свободной румынской деревни рано. А на площади у управы уже были гости: милицейская машина и четыре «санитарки» с красными крестами. Дюжие молодцы тащили упирающегося командира танка размахивающего монтажкой.

— Романия маре! — орал еще не совсем проснувшийся Буреску.

— Э-кхе, — отвечали ему санитары.

«Район знал» — как оказалось. Гости, так ничего не сообщив молчавшим селянам пыльно развернувшись, уехали.

Танк разбирали долго. Почти четыре месяца. Гугуце досталась непонятная железяка с круглой гулей у основания. Оба внешних бака забрал себе Антип Кучару и хранил в них вино, отчего его красное никто не пил. Опорный каток подпер сарайную дверь бабки Родики. Всем что-нибудь да досталось. Башня же, обрела пристанище на великолепном нужнике дяди Иона, решив все проблемы с протекающей крышей. И оставалась там до осени, пока прохудившиеся стены не выдержали и не похоронили под собой самого дядьку, смелые замыслы по замене деревянных окон на пластиковые посредством какого- нибудь профессора, банку с трубочным табаком и районные газеты.