Республика. Охота на бургомистра - Владимир Александрович Андриенко

будет успешным. Грефрат!

— Я и сейчас готов это сказать, рейхсфюрер.

— Вы считаете, что все идет хорошо? Фюрер в бешенстве от действий партизан!

— Я не думаю, что смерть Воскобойника для нас большая потеря, рейхсфюрер. Тем более что ему есть отличная замена — господин Каминский. Он не столь инициативен как был Воскобойник.

— Все это так, Грефрат! Но дело получилось слишком громкое! Партизаны нападают на город в нашем тылу! Вот что беспокоит фюрера!

— Но последствия нападения не столь велики. Каминский принял бразды правления.

— Вы должны указать ему на то, что он должен делать, Грефрат! Пусть поумерит свой пыл! Его задача — создать силу для борьбы с партизанами. Для наших тылов это главное!

— Каминский желает создать Русскую освободительную народную армию.

— Пусть называет это как хочет. Мне нужны реальные дела!

— Каминский гарантирует, что без согласия с германским командованием он не станет превращать своё подразделение в политический инструмент.

— Именно, Грефрат. Его задачи в настоящий момент носят чисто военный характер. После вашей встречи с Каминским представите для меня отчет!

— Да, рейхсфюрер!

После беседы с Гиммлером оберфюрер приказал вызвать Каминского к нему.

— Новый обер-бургомистр Локтя должен быть у меня через два дня! — приказал он. — И вышлите охрану, дабы по пути и с ним чего не случилось!

— Как прикажете, герр оберфюрер!

— Что адмирал Канарис?

— К нам он не поедет, оберфюрер! Об этом сообщили три часа назад!

— Вот как? А ведь собирался. Но если не приедет, то это меня огорчает мало. Признаюсь, что не люблю старого лиса. Вечно примазывается к чужим успехам. Но зато неудачи всегда ловко спихивает на других….

* * *

Бронислав Каминский, начальник народной милиции Локтя, прибыл в управление СД в районный центр. Герфрат сразу высказал ему свое неудовольствие:

— Я вынужден разбирать это дело лично, господин Каминский, — сказал оберфюрер. — Вы обещали спокойствие региона. Вам дали самостоятельность, о которой вы просили. Мы не вмешивались в дела Локотского самоуправления.

— Господин оберфюрер, я отдал приказ о проведении масштабной мобилизации в народную милицию мужского населения призывного возраста от 18 до 50 лет. Будет введена уголовная ответственность за уклонение от мобилизации. Я выполню все обещания.

— Меня по поводу нападения партизан вызывали на совещание в штаб тыла 2-й танковой армии. Нападение партизан на Локоть вызвало недовольство рейхсфюрера СС. Партизаны продемонстрировали свою силу, а народная милиция, понесшая большие потери, — свою несостоятельность.

— Я не стал бы говорить столь категорично, герр оберфюрер. Потери партизан весьма значительные.

— Они смогли прорваться в тюрьму.

— Да. И освободили ряд заключенных. Но казармы народной милиции они не захватили.

— Однако господин Воскобойник был убит.

— Это случайность, герр оберфюрер. Константин Воскобойник был дома, в то время когда партизаны напали на Локоть.

— Его семья не пострадала?

— Нет. Их предупредили.

— Предупредили? Кто?

— Один из работников канцелярии обер-бургомистра. Благодаря ему жена Воскобойника осталась жива.

— Как погиб господин Воскобойник?

— В здании канцелярии бургомистра, куда он прибыл, была организована оборона. И Воскобойник ею руководил. Я в это время оборонял здания казарм, потому прийти на помощь не мог.

— Я вас не обвиняю в смерти вашего лидера. Но вы понимаете всю важность борьбы с партизанами.

— Я всегда это понимал. И в короткий срок готов создать боеспособный полк, который будет успешно противостоять партизанам. Но мне нужна техника, и более совершенное вооружение. Автоматическое оружие для моих солдат. Минометы. Автомобили и мотоциклы. Я приказал отремонтировать пять поврежденных в ходе боев мотоциклов немецкого производства. Но сами понимаете, как это мало.

— Буду ходатайствовать, дабы вам это выделили. Но вы действительно готовы выставить полк?

— Я обещаю, что через месяц предоставлю полторы тысячи бойцов! Вы сами сможете прибыть на смотр первого полка РОНА.

— Хорошо. А что у вас там случилось с заместителем начальника полиции?

— Следователь господин Лисовин пропал. Он исполнял обязанности помощника господина Третьяка.

— И куда он делся? Его тела вы не нашли? Это так?

— Да. И сейчас проводится следствие.

— А возможен его переход на сторону партизан?

— Не думаю, герр оберфюрер. Лисовин не похож на агента большевиков.

— Если бы можно было ловить шпионов по внешнему виду, господин Каминский. Потому вам надлежит оказывать помощь штурмбаннфюреру фон Дитмару в расследовании.

— Но следствием занимается начальник уголовной полиции Локтя господин Третьяк.

— А вот Третьяк вызывает у меня сомнения. Вы выяснили, где он был во время нападения партизан?

— Выяснил. Господин Третьяк был у себя дома.

— И партизаны не атаковали его дом?

— Никак нет.

— Странно. На дом господина Воскобойника напали. В ваш дом, где вы квартируете, была брошена гранта.

— К счастью, я был в это время в казармах.

— А на дом начальника уголовной полиции не напали.

— Партизаны могли счесть это несущественным, герр оберфюрер.

— Возможно! А возможно, что они не напали на дом Третьяка намеренно. Это нужно проверить.

— Я готов оказать штурмбаннфюреру фон Дитмару всё необходимое содействие.

— И еще одно, господин Каминский. Отныне в Локте будет располагаться штаб 102-й венгерской пехотной дивизии. Подберите для них достойное помещение.

— Сделаю, герр оберфюрер.

* * *

Локоть.

Локотское самоуправление.

Канцелярия обер-бургомистра.

20 января, 1942 год.

Каминский вернулся в Локоть новым обер-бургомистром. Немцы утвердили его кандидатуру. Грефрат даже консультировался по этому поводу со вдовой погибшего Воскобойника Анной Колокольцевой. Она дала Каминскому хорошую рекомендацию и сказала, что он справится с обязанностями руководителя Локотского самоуправления.

— Нам дали еще один шанс, — сказал бургомистр Мосину, ныне занявшему пост командира народной милиции.

— Немцам деваться некуда. Контролировать брянские леса без нас они не смогут.

— Это нам с тобой деваться будет некуда, если допустим еще нечто подобное. Что узнал по следователю Лисовину?

— Ничего не узнал.

— Я же просил.

— Дак нет его среди трупов и среди живых нет. Исчез и все. Никто ничего не видел. Третьяк твердит, что следователя похитили партизаны. Но им было не до Лисовина. Да и фигура он был малозаметная. На кой он большевикам?

— А если предположить, что он сам работал на советы?

— Как теперь разобрать? Я не следователь. Пусть сам Третьяк это разбирает или СД. Моя задача войско формировать. Я занимаюсь призывом. Что немцы сказали по оружию?

— Грефрат обещал.

— Нас обвинять все ныне горазды. Так дайте нам автомобили и минометы. Мы партизан прижмем.

— Я же сказал, что дадут. И у нас в Локте ныне будет штаб 102-й венгерской пехотной дивизии. Какая никакая, а подмога.

— Части этой дивизии по всей области раскиданы. Нужна нам такая подмога.

— Меня перед фактом поставили.

— Да хрен с ними пусть будут. Ты скажи, что делать станем с пленными?