Царь Давид - Алекс Грин

во дворе. Он выглянул с террасы и увидел Авнера. Тот выглядел так, словно вырвался из Шеола.

Царь спустился к нему. Он, испив вина, сказал:

— Царь Израиля. Я спешил, как мог. Наше войско дошло до Гаваона и было разгромлено. Все бежали.

— А Давид. Где он?

— Не знаю.

Иш-Бошет посмотрел на своих сотников.

— Уходим за Иордан. Давид стремится завладеть Маханаимом, и там мы сможем дать ему отпор.

* * *

С падением Тирцы влияние Иш-Бошета на Израиль практически исчезло. Формально Давид управлял почти всем Израилем кроме хананейских городов. Иш-Бошет правивший в Маханаиме почти два года четко осознавал, что идет развязка этой усобицы и понимал, что придется признать власть Давида.

В тот день он приехал уставший после проверки крепостей и дорог. Он ждал вторжения, но Давид не торопился нападать. Он принял ванну и, выпив вина, позволил слугам одеть себя. Один из слуг тихо произнес:

— Сегодня ваш дядя Авнер забрал себе Рицпу.

До Иш-Бошета не сразу дошло что произошло. Авнер давно уже ведет себя не как послушный слуга. А теперь еще и Рицпа, он стремится сам стать царем. Иш-Бошет сам не заметил как стал похожим на Саула. Он сразу решил что Авнер для него угроза. Но в отличие от Саула он не станет ждать.

Иш-Бошет послал слуг за Авнером. Ждать пришлось долго. Вскоре слуги сообщили что Авнер не может прийти. Иш-Бошет пришел в ярость. Авнер стал слишком могущественным и уже не является к своему царю.

Взяв с собой отряд воинов, Иш-Бошет поехал на колеснице к дому Авнера. Его люди стали стучать копьями в ворота. Изумленная охрана открыла двери.

— Авнер никого не принимает.

Царь грозно посмотрел на стражника. Он махнул рукой и его воины сами открыли ворота. Царь въехал во двор и пошел искать Авнера. Нашел он его в трапезной. Авнер был удивлен таким визитом.

— Я же передал твоим псам, что когда придет время, я призову тебя мальчик.

— Я твой царь, — закричал Иш-Бошет, — Ты не смеешь мне отказывать. Это я призываю тебя, ты забыл, что ты мой слуга. Как ты посмел лечь с наложницей моего отца? Наложница царя переходит к его наследнику. Я распоряжаюсь наследством Саула а не ты. Если будет на то моя воля, я прогоню тебя со службы.

Авнер который уже стал давно выше царя, был удивлен такой вспышкой гнева. Он разгневался и сказал:

— Я что, иудейская собака? Всё это время я был предан дому твоего отца Сау́ла, его братьям и друзьям и не выдал тебя Давиду. А ты обвиняешь меня в грехе из-за какой-то женщины? Пусть Бог сурово накажет Авне́ра, если я не сделаю для Давида того, о чём Господь клялся ему. Он клялся отнять царство у дома Сау́ла и утвердить власть Давида в Израиле и Иудее, от Да́на до Беэ́р-Ше́вы.

Иш-Бошет сильно испугался от таких слов и ушел. По пути в свой дом он размышлял, что ему делать с Авнером. Авнер слишком силен, и стал опасен для царя. Иш-Бошет решил избавиться от Авнера в самое ближайшее время.

Иш-Бошет понял, что настоящим царем северных племен был Авнер. Он командовал войском, он пользовался доверием старейшин всех племен. Те из слуг, которые знали его отца в последние месяцы его жизни, нашли бы сейчас сходство в чертах отца и сына, и причина была очевидна: Авнер угрожал его власти, как Давид угрожал власти его отца.

Давид постепенно брал под контроль Израильские города и люди Авнера уже опасались переходить Иордан. А Иоав совершал набеги на восточную сторону и Авнер уходил все дальше к Маханаиму. Давид планировал осадить Маханаим следующей весной, когда ему сообщили о прибытии послов от Авнера.

Посол посмотрел на людей Давида и, поклонившись царю, сказал:

— Чья это земля? Заключи со мной соглашение, и я сделаю всё, чтобы весь Израиль перешёл на твою сторону.

Давид хотел было сказать, что уже все взял сам, но решил, что прекратить междоусобицу гораздо важнее.

— Хорошо, я заключу с тобой соглашение, но при одном условии: когда придёшь, приведи с собой Мелхо́лу, дочь Сау́ла, иначе ты не увидишь меня.

Посол, поклонившись, ушел. А Давид, повернувшись к Иосафату сыну Ахилуду, велел:

— Напиши послание к царю Иш-Бошету. Отдай мою жену Мелхо́лу, с которой я обручился за крайнюю плоть, обрезанную у 100 филисти́млян.

Иосафат взял бумагу и быстро написал послание. Затем Давид посла гонцов к Иш-Бошету поскольку не желал вести переговоры за спиной этого царя.

Четвертая глава

Мелхола

Иш-Бошет пребыл в тревожном состоянии после ссоры с Авнером. Когда прибыл посол Давида, царь услышал следующее:

— Мой царь Давид послал меня сказать отдай мою жену Мелхо́лу, с которой я обручился за крайнюю плоть, обрезанную у 100 филисти́млян, — сказал гонец из Хеврона, — и он просит, чтобы Мелхола была ему возвращена. Ты выпил когда-то за этот выкуп. Он просит тебя не забывать об этом.

Иш-Бошет очень обрадовался такому посланию. Войну он уже проиграл, а после ссоры с Авнером он пребывал в тревожном состоянии. Люди Давида уже доходили до Маханаима в своих грабительских набегах. Все шло к тому, что сам Давид появится под стенами Маханаима, и потому заключить мир было сейчас крайне важно.

— Твой царь получит свою жену из моих рук, — ответил он.

* * *

Когда в дом Мелхолы ворвались люди царя и велели собирать вещи она разгневалась.

— Что происходит? — спросила разгневанная Мелхола.

— Приказа доставить вас к своему мужу.

— Что ты говоришь? Мой муж здесь, за дверью.

— Речь идет о Давиде. Царь расторг ваш брак, — заявил тысяченачальник Баана, тоном, не терпящим возражений.

* * *

Мелхола оставила сборы на своих служанок. А сама отправилась в дом Иш-Бошета и с гневом изложила свои аргументы.

— А хочу ли я за Давида? А разве ты не царь? — крикнула Мелхола. — Это мой отец отдал меня Палтии́лу, сыну Лаи́ша.

— Ну и что? Я тебя возвращаю Давиду!

Открылась дверь, протиснулся Палтиил и бросился в ноги Иш-Бошету.

— Я тебя умоляю мой царь, — рыдал он, — не отнимай моей жены! Пусть Господь дарует тебе свою милость! Но не отнимай у меня мою жену!

Иш-Бошет приказал стражникам поднять несчастного мужа и выставить его за дверь. В конце концов, эти демонстрации неповиновения начинали его сильно раздражать! Он повернулся к своей сестре:

— Что касается тебя, то ты уедешь, даже если мне придется заковать тебя в цепи! Твой выкуп уплачен.

Мелхола совсем упала духом и умоляюще произнесла: