"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция (СИ) - Шульман Нелли

Ознакомительный фрагмент

— Мне тоже? — поинтересовался адмирал, делая отметку на куске бечевки.

Марта ласково посмотрела на него, и шепнула, поднявшись на цыпочки: «Как по мне, так ты всяким хорош, милый мой».

— Вот это, — велела Марта, указывая на красивое, скромное платье тонкой, светлой шерсти.

«И чепец кружевной, а то сами видите, — сказала она портнихе, — болела я, волосы остричь пришлось». Девчонки вертелись, примеряя наряды, разбросанные на большой кровати.

Марта оглядела комнату — чистую, уютную, выбеленную, и отчего-то улыбнулась. Окно, в мелком переплете рам, выходило прямо на гавань.

Хозяйка, — звали ее Ингрид, уже к пятидесяти годам, но статная, высокая, — просунула голову в дверь и, спросила: «Все в порядке, фрау Марта?».

— Конечно, спасибо вам, — ответила женщина. «Как там сын мой?»

— Помылся, я пока ему одежду дала, что от моих детей осталась, как маленькие они еще были, — хозяйка рассмеялась.

— А сколько их у вас? — заинтересовалась Марта и добавила, обращаясь к портнихе: «Тут, наверное, немного убавить придется, свободно».

— Да, вы же худенькая какая, — согласилась та. «Ну, ничего, я прямо тут все и сделаю».

— Трое у меня, сыновья все — ласково ответила Ингрид. «Капитаны они, тут, у нас ходят, в Осло. И внуков семеро, восьмой вот скоро народится, с Божьей помощью».

— Ну, дай Господь, — перекрестилась Марта. «А вы всегда постоялый двор держали?»

— Я тут служанкой была, как муж мой в море погиб, — вздохнула Ингрид. «А потом проезжал хороший человек, деньгами помог детям моим, чуть легче стало. Копила сначала, откладывала, а потом, как хозяева состарились, так и выкупила у них. Если б не гость тот, так бы и померла я б в служанках-то, — женщина вдруг покраснела.

— Видно, достойный он человек был, храни его Всевышний, — Марта перекрестилась.

— Очень, — Ингрид вдруг обвела глазами комнату и отчего-то еще сильнее покраснела. «Вам обед накрывать-то уже?».

— Сейчас брат мой с другом своим, — Марта тоже зарделась, — вернутся, так и накрывайте.

Вино-то есть у вас?

— А как же, — отозвалась Ингрид. «Французское, хорошее, я всегда его для гостей держу».

Женщина закрыла дверь и вдруг вспомнила его: «Господи, — подумала Ингрид, спускаясь по лестнице в подвал, — больше двадцати лет прошло уже, он и женат уж, наверное, и дети у него, а я все забыть не могу. Ну как забыть-то, какой он был ласковый, добрый какой. Да, как раз в той комнате и жил он, — она приложила пальцы к горящим щекам и стала доставать с полок бутылки вина.

— Какой вы красивый! — ахнула Полли, глядя на Виллема. «И пахнет как приятно, — девочка повела носом.

— Это можжевельник, — улыбнулся Виллем. «Дядя твой, ворчал, конечно, — ни мускуса тут нет, у цирюльника, ни сандала. Деревня, мол».

— В Лондоне первым делом к своему портному загляну, — Матвей недовольно подергал рукав льняной рубашки. «А то, право слово, в такое только крестьянину пристало одеваться».

— Корабль отходит послезавтра, — улыбнулся Виллем, принимаясь за рыбу. «И обо всем остальном я тоже договорился, хотя, там и поворчали, конечно — мол, быстро очень, обычно три недели ждут».

— О чем это — остальном? — подозрительно взглянула Мэри на адмирала.

— Скоро узнаешь, — коротко ответил Виллем и добавил, глядя на Марту: «Я смотрю, вы тут уже нарядами обзавелись».

Та усмехнулась. «В конторе Ганзейского Союза нам неограниченный кредит открыли, как только я свою доверенность показала и печать «Клюге и Кроу». Ну, раз мы так скоро отплываем, — обратилась она к девочкам, — то не придется нам больше по лавкам-то гулять, уж теперь только в Лондоне».

Полли погрустнела и, ковыряя ложкой в тарелке, мрачно проговорила: «Ладно, уж, потерпим».

— А завтра, — сказал Виллем, доставая из кармана кольцо, — все идут на свадьбу.

— А кто женится? — в один голос спросили девчонки.

— Мы с вашей матушкой, — адмирал усмехнулся, и, взяв руку Марты, что сидела рядом с ним, надел на нее кольцо — с играющим в свете свечей, крупным бриллиантом. «Ты тоже, — адмирал шепнул ей, — подожди до Лондона, там уж я тебя как отведу к ювелиру, так и не выпущу оттуда, — долго».

— Как! — вскричала Полли — горестно. «Мы ведь будем подружками невесты, а у нас даже шелковых платьев нет!»

Марта, было, что-то хотела сказать, но передумала.

— Цветов хотя бы можно купить? — жалобно спросила дочь.

— Можно, можно, — усмехнулась Марта и добавила: «Мы с Виллемом должны были четырнадцать лет назад повенчаться, вас еще никого на свете не было, а видите, — как получилось».

— Как в рыцарском романе, — вдруг, зачарованно, произнесла Мэри, и Марта вспомнила как когда-то давно, в Хэмптон-Корте, то же самое ей сказала королева Елизавета.

Мальчик поднял плоский камень, и, прицелившись, швырнул его в море. «Молодец, — сказал Виллем. Они стояли на берегу, и Питер, подняв голову, спросил: «Значит, вы теперь наш отчим?».

— Да, — адмирал чуть улыбнулся. «И поверь мне, я очень этим счастлив. Ну, и — Виллем посмотрел на редкие огоньки рыбацких лодок в гавани, — я, конечно, постараюсь, чтобы нам всем было хорошо жить вместе».

— А вы в море будете ходить? — после долгого молчания, проговорил Питер.

— Буду, конечно, — Виллем положил ему руку на плечо. «Деньги-то надо зарабатывать, вон вас, сколько у меня теперь».

— Мы богатые, — внезапно вздохнул Питер. «Матушка говорила».

Адмирал усмехнулся. «Ну, во-первых, это все твоим только через десять лет станет, а во-вторых — я же мужчина, и теперь вы — моя ответственность».

Мальчик на мгновение прижался к его руке и серьезно ответил: «Я ведь отца своего и не знал, я родился, когда он умер уже. А вы с ним были знакомы?».

— Был, — Виллем посмотрел на играющие в закате, легкие волны, что подбегали к их ногам.

«Он был самым смелым из всех людей, что я знал на этой земле».

— Расскажете? — Питер взглянул на него синими глазами и адмирал подумал: «Господи, одно лицо ведь, и не отличить их».

— Расскажу, — Виллем потрепал его по голове. «Пойдем, зябко уже, да и твой дядя ждет меня — мы с ним сегодня пить идем».

— Вино? — улыбнулся Питер.

— Думаю, что не только, — Виллем рассмеялся и, посерьезнев, остановившись, сказал:

«Питер, то, что ты видел, там, в России…»

Мальчик помолчал и вдруг, уткнувшись лицом в руку Виллема, расплакался: «Зачем они с ним так! Он ведь был мой друг! Зачем они это!».

— Не надо, — Виллем обнял его. «Это были плохие люди, очень плохие, Питер. Ты просто, — он присел и поцеловал ребенка в лоб, — помни, что такое бывает. Мне очень жаль, что тебе пришлось через такое пройти».

— Оно мне снится, — сказал мальчик тихо, привалившись носом к его лицу, — и я тогда боюсь.

— Не надо, — Виллем взял его руку и добавил: «Все закончилось, Питер, и больше никогда не вернется».

Потолок кафедрального собора уходил вверх, и Марта, подняв голову, прищурилась — яркое летнее солнце било прямо ей в глаза.

— Берешь ли ты, Виллем, эту женщину, Марту, в свои законные жены, чтобы, начиная с этого дня, в согласии с Божьим святым установлением, любить ее и заботиться о ней? В радости и в горе, в богатстве и в бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас? — услышала она голос священника.

— Да, — ответил он, и Марта, взглянув на него, улыбнулась.

— Берешь ли ты, Марта, этого мужчину, Виллема, в свои законные мужья, чтобы, начиная с этого дня, в согласии со Божьим святым установлением, любить его и заботиться о нем, в радости и в горе, в богатстве и в бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас? — обратился к ней пастор, и, Марта, твердо и громко, проговорила: «Беру».

Она почувствовала, как адмирал надевает ей на палец кольцо, — мягко, нежно, и едва удержалась, чтобы не поцеловать его прямо здесь, у алтаря.

«И обручу тебя Мне навек, и обручу тебя Мне в правде и суде, в благости и милосердии.

И обручу тебя Мне в верности, и ты познаешь Господа.