Роберт Стивенсон - Черная стрела (Пер Репина)

Когда спустя час последний матрос, ворча, вернулся в сторону гавани, в свою излюбленную таверну, если бы спросить его, какого человека он преследовал, то оказалось бы, что если он и знал это прежде, то теперь совершенно забыл. На следующее утро распространились различные странные рассказы, а некоторое время спустя между мальчишками в Шорби пользовалась большим успехом легенда о ночном посещении дьявола.

Но даже возвращение последнего моряка не освободило молодого Шельтона от его плена на холоде, между дверьми.

Еще некоторое время патрули деятельно расхаживали по городу; являлись и специальные отряды, которые обходили город и делали донесения различным знатным лордам, сон которых был необычно нарушен.

Прошла уже большая часть ночи, прежде чем Дик решился выйти из своего убежища. Он пришел к дверям «Козы и Волынки» здравым и невредимым, хотя и пострадавшим от холода и побоев. Как требовалось законом, в доме не было ни огня, ни свечей. Дик прокрался в угол холодной комнаты для посетителей, нашел конец одеяла, укутал им плечи и, подобравшись к первому близко лежавшему спящему, скоро забылся в крепком сне.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

ГОРБУН

ГЛАВА I

Трубный звук

Очень рано на следующее утро, еще до рассвета, Дик встал, переоделся, вооружился снова, как дворянин, и отправился в лесное логовище. Здесь, как известно, он оставил бумаги лорда Фоксгэма; чтобы добыть их и поспеть вернуться вовремя к свиданию с молодым герцогом Глочестерским, нужно было отправиться рано и идти очень быстро.

Мороз был сильнее, чем когда-либо; погода стояла безветренная, и сухой воздух как будто сжимал ноздри. Луна уже зашла, но на небе было много блестящих звезд, а снег бросал ясный, веселый отблеск. Для ходьбы не нужно было факела, а пронизывающий холод словно подгонял идущего.

Дик прошел большую часть открытой местности между Шорби и лесом и дошел до подножия маленького холма в нескольких стах ярдов от креста святой Невесты. Внезапно в тишине темного утра раздался звук трубы, такой громкий, ясный и пронзительный, что Дику показалось, что он никогда не слышал ничего подобного по звучности. Звук этот раздался раз, потом поспешно повторился, и за ним последовал лязг оружия.

Молодой Шельтон насторожил уши и, выхватив меч из ножен, побежал вверх по холму.

Он увидел крест и убедился, что на дороге перед ним происходит яростная схватка. Нападающих было семь-восемь человек, а оборонялся только один. Но он был так проворен и ловок, так отчаянно нападал на своих противников и рассеивал их, так искусно удерживался на льду, что прежде чем подоспел Дик, он уже убил одного, ранил другого и удерживал всех.

Но все же он продолжал держаться только каким-то чудом; каждое мгновение какая-нибудь случайность, малейший промах, неловкое движение на скользком льду могли стоить ему жизни.

— Держитесь, сэр! Вот помощь! — крикнул Ричард и забыв, что, в сущности, не имеет права призывать бродяг, прибавил: — Черная Стрела! Сюда, Черная Стрела! — и бросился на нападающих с тылу.

Но те были также смелые малые; они не подались ни на дюйм при этом нападении, обернулись и с изумительной яростью набросились на Дика. При свете звезд сверкало оружие четырех людей, устремленное против одного. Искры летели во все стороны. Один из его противников упал; в пылу битвы Дик не заметил этого; потом его самого ударили по голове, и хотя стальной шлем под капюшоном защитил его, все же он опустился на одно колено, и мысли у него завертелись с быстротой мельницы.

При первом признаке вмешательства Дика человек, к которому он пришел на помощь, вместо того, чтобы принять участие в стычке, отскочил назад и затрубил опять на той же громкой трубе, которая подняла тревогу, но на этот раз еще настойчивее и громче. В следующее мгновение враги его снова бросились на него, и он опять нападал и убегал, вскакивал, ударял, падал на колено, прибегая попеременно к мечу и кинжалу, ногам и рукам, с тем же несокрушимым мужеством, лихорадочной энергией и быстротой.

Но пронзительный призыв трубы наконец был услышан. На снегу раздался глухой топот копыт, и в добрый час для Дика, который видел уже кончики мечей, приставленные к горлу, из леса с обеих сторон хлынул беспорядочный поток вооруженных всадников, закованных в железо, с копьями или мечами, обнаженными и поднятыми в руках; каждый из них, можно сказать, вез пассажира в лице стрелка или пажа, которые соскакивали один за другим со своих насестов и увеличивали вдвое отряд.

Нападавшие, видя себя в меньшинстве и окруженные со всех сторон, бросили оружие, не проговорив ни слова.

— Схватить этих людей! — сказал герой трубы; когда его приказание было исполнено, он подошел к Дику и взглянул ему прямо в лицо.

Дик ответил ему тем же и удивился, увидев, что человек, выказавший столько силы, умения, энергии — юноша, не старше его самого, довольно уродливый, с одним плечом выше другого, с бледным болезненным, безобразным лицом [4]. Но глаза у него были ясные, со смелым выражением.

— Сэр, — сказал юноша, — вы пришли в добрый час и как раз вовремя.

— Милорд, — ответил Дик, со смутным сознанием, что находится перед знатным вельможей, — вы так удивительно владеете мечом, что, я полагаю, могли бы справиться и один. Для меня, конечно, вышло хорошо, что ваши люди не замешкались.

— Как вы узнали, кто я? — спросил незнакомец.

— Даже теперь, милорд, я не знаю, с кем говорю, — ответил Дик.

— В самом деле? — спросил незнакомец. — А между тем вы бросились, очертя голову, в эту неравную битву.

— Я видел, что один человек храбро сопротивляется многим, — ответил Дик, — и счел бы себя обесчещенным, если бы не помог ему.

Странная насмешливая улыбка играла на губах молодого вельможи, когда он ответил:

— Это очень хорошие слова. Но к делу, вы ланкастерец или йорксист?

— Милорд, я не делаю тайны, я твердо стою за Йоркский дом, — ответил Дик.

— Клянусь мессой, это хорошо для вас, — заметил незнакомец.

Сказав это, он повернулся к одному из своих приближенных.

— Покончите, — продолжал он все тем же насмешливым, жестоким тоном, — покончите с этими храбрыми джентльменами. Вздерните их.

Это были пять человек, оставшихся в живых из числа нападавших. Стрелки схватили их за руки, поспешно провели к опушке леса, поставили каждого из них под деревом подходящих размеров, приготовили веревки; стрелки, держа концы, быстро взобрались на деревья и менее чем через минуту, без единого слова, выговоренного с той или другой стороны, пятеро человек качались в воздухе.

— А теперь, — крикнул уродливый вождь, — назад, на ваши посты, и являйтесь быстрее, когда я призову вас в следующий раз.

— Милорд герцог, — сказал один из людей, — умоляю, не оставайтесь здесь одни. Оставьте вблизи несколько воинов.

— Любезный, — сказал герцог, — я сдержался и не побранил тебя за медлительность. Поэтому не раздражай меня. Я верю силе своей руки, несмотря на то, что горбат. Ты медлил, когда звучала труба, а теперь слишком быстр на советы. Но это всегда бывает так: кто последний с копьем, тот первый на язык. Пусть будет наоборот.

И жестом, не лишенным устрашающего благородства, он удалил их.

Пехотинцы снова влезли на свои места позади всадников; весь отряд медленно двинулся и рассыпался в двадцати различных направлениях под сенью леса.

К этому времени день стал заниматься, а звезды меркнуть. Первые серые лучи зари осветили лица двух молодых людей, снова обернувшихся друг к другу.

— Вот, — сказал герцог, — вы видели мое мщение, быстрое и острое, как мой клинок. Но я ни за что не хотел бы, чтобы вы сочли меня неблагодарным. Вы явились на помощь мне с хорошим мечом и еще с лучшим мужеством… Если вам не противно мое безобразие — обнимите меня.

Сказав это, молодой вождь раскрыл объятия.

В глубине сердца Дик испытывал сильный страх и нечто вроде ненависти к спасенному им человеку, но приглашение было сделано в таких словах, что отказаться или колебаться было не только невежливо, но и жестоко, и Дик поспешил исполнить желание герцога.

— А теперь, милорд герцог, — сказал он, когда освободился от объятий, — верно ли я предполагаю? Вы — милорд герцог Глочестерский?

— Я — Ричард Глочестер, — сказал он. — А вы? Как вас зовут?

Дик назвал свое имя и подал кольцо лорда Фоксгэма. Герцог сейчас же узнал его.

— Вы пришли слишком рано, — сказал он, — но не мне жаловаться на это. Вы похожи на меня — я пришел сюда за два часа до рассвета. Но эта первая проба моего оружия; она или создаст мне славу, или погубит ее, мастер Шельтон. Там залегли мои враги под начальством двух старых, опытных вождей, Райзингэма и Брэклея; я думаю, у них сильные позиции, но у них нет выходов с двух сторон — они заперты среди моря, гавани и реки. Мне кажется, Шельтон, тут можно нанести сильный удар, если бы только мы могли нанести его безмолвно и внезапно.