Эльвира Барякина - Белый Шанхай

Ознакомительный фрагмент

– Я не знаю, куда катится этот мир, – распалялась Марта. – Раньше белую девочку за хорошую цену можно было продать. А сейчас подходи к русскому консульству – выбирай любую. Они там сотнями толкутся.

Клим усмехнулся:

– Тебе русские все дело загубили?

– У меня клиентов вдвое меньше обычного. Последний кассир из универмага чувствует себя Рокфеллером: притащит перепуганную цыпочку в кафе, закажет ей кусок пирога, а она от счастья млеет: «Мой принц, мой принц…»

– Мне бы работу найти, – произнес Клим. – Денег нет ни гроша.

Марта покачала головой:

– С работой трудно. Китайцы готовы на все ради десяти центов в день. А тут еще ваши русские… Легко устроиться только девочкой в заведение. – Она перевела взгляд на Аду: – А это кто с тобой?

– Понятия не имею. Зовут Ада. Ей идти некуда.

Марта внимательно посмотрела на нее:

– Сколько тебе лет?

– Пятнадцать.

– На что ты собираешься жить?

– Я могу давать уроки английского и французского.

– Дай-ка я на тебя посмотрю. – Она протянула руку, чтобы расстегнуть пуговицу на Адином пальто.

– Не трогайте меня!

Марта засмеялась:

– Уроки она будет давать! Кому?

– Может, устроишь ее такси-гёрл в «Гавану»? – спросил Клим. – Она умеет танцевать, я видел.

Ада побледнела:

– Что такое «такси-гёрл»?

– Платная партнерша для танцев, – объяснил Клим. – В Шанхае мужчин гораздо больше, чем женщин, и холостяки все вечера болтаются по ресторанам. Своих девушек у них нет, поэтому они танцуют с такси-гёрл. Это приличная работа – ничего общего с проституцией. – Клим скинул куртку и размотал шарф. – Снимай пальто. Покажем, на что ты способна.

При виде Адиного платья – линялого, два раза перешитого – Марта прыснула. Ада уже ненавидела ее.

– Иди сюда! – приказал Клим и, отодвинув в сторону стол и стулья, встал посреди комнаты. Трепеща, Ада приблизилась к нему. Марта поставила пластинку.

– Давай-ка танго.

Клим взял Аду за руку, обнял за талию и прижал к себе.

Ненормальная близость взрослого мужчины. Дыхание слишком горячее, взгляд – как будто Клим взял и влюбился в нее: вот только что, минуту назад. Заразительное волшебство…

Марта захлопала в ладоши:

– О, девочка, браво, браво!

– Бери ее на работу и придумай что-нибудь с платьем, – сказал Клим, выпустив Аду из объятий. – Она из своего выросла года три назад.

Марта убежала в другую комнату.

– Ну что, Ада, пойдешь в танцовщицы? – спросил Клим. Голос его был ровен, глаза поскучнели.

А она все еще прерывисто дышала.

– Я не знаю.

– Будь я женщиной, я бы пошел. В танце ты можешь быть кем хочешь. Музыка кончится, все вернется на круги своя. Но у тебя есть несколько минут, понимаешь?

Марта принесла два платья на вешалках:

– Мерить не дам – ты ванну лет сто не принимала. Приложи к себе. Так, это пойдет, это тоже пойдет… Туфель у тебя нет?

Ада покачала головой.

– Покажи ногу.

Марта принесла пару дорогих, но слегка поношенных туфель.

– Будешь хорошо выступать – будешь получать деньги. Будешь сидеть по углам – выкину в два счета. За платья и туфли вычту из заработка. Даю полтора доллара в день, и то по знакомству. Идет?

Ада кивнула.

– Если надумаешь перейти сюда, в верхние комнаты, – это за ради бога. А с тебя, Клим, я три шкуры спущу, если она удерет с платьями.

– Куда она удерет? Назад к большевикам?

– Ты ее привел – ты за нее отвечаешь. Где вы остановились?

– Нигде.

– Попроситесь к Чэню – он сдает комнаты и говорит по-английски. – Марта написала на бумажке, как найти этого Чэня. – Все, идите отсюда – мне надо выспаться. Вечером, в семь часов, чтоб девка была в «Гаване».

Клим поцеловал ее и пошел к лестнице.

Апельсинов не дали. На прощание Марта успела шепнуть Аде:

– Если ты девственница, я тебя умоляю: не спи ни с кем без моего ведома! Я тебе такого клиента на первую ночь подберу – пальчики оближешь!

Глава 3

1

Двухэтажное здание буквой «П» – помесь европейской архитектуры и китайской нищеты. Вход с улицы прегражден железными воротами. Над ними вывеска – по-китайски и по-английски: «Дом надежды и зарождающейся карьеры».

– Представляю, каких успехов мы тут достигнем, – хмыкнул Клим.

Ада вошла вслед за ним во внутренний дворик. Серые стены, в окнах – клетки с птицами. Прямоугольник неба, бельевые веревки и, как везде, штаны, штаны, штаны на ветру.

Клим оставил Аду сторожить самовар и вещмешок, а сам отправился договариваться с Чэнем.

Шесть дверей друг напротив друга. Из одной вышла простоволосая женщина с тазом. Маленькая, смуглая, но вроде не китаянка. Посмотрела на Аду, сказала что-то и принялась снимать белье.

Только бы удалось найти комнату! Работа и жилье в один день – необыкновенное везение. Жить придется с Климом и кормить его за свой счет – у него денег нет и не предвидится. Но это ладно. Главное – не остаться одной.

Интересно, откуда Клим знает Марту? Неужели таскался к ее девкам, когда жил здесь?

Ада вспомнила, как он танцевал танго, – мурашки побежали по спине. А вдруг он будет приставать?

Клим появился из дверей:

– Пошли. Вроде договорились: с нас восемь долларов в месяц, с хозяев – ключ от комнаты и кипяток в общей кухне. А там, глядишь, либо тебя в звании повысят, либо я приработок найду. Соседи у нас не буйные – филиппинцы из оркестра в «Гаване»: ночью играют, днем отсыпаются. Так что жить можно. Да, я сказал хозяину, что ты моя наложница, иначе бы нас не поселили вдвоем. У китайцев с моралью строго.

Ада медленно кивнула. Клим рассмеялся:

– Не беспокойся – проверять никто не будет. Здесь все выдают себя не за того, кем являются.

Чэнь – сутулый китаец в синем халате и черной шапочке – повел их по рассохшимся ступеням наверх, но не в квартиру на втором этаже, а еще выше.

– Он сдал нам что-то вроде голубятни, – объяснил Клим.

Чэнь приставил лестницу к люку в потолке.

– Прошу, прошу… – показал рукой.

Клим помог Аде втянуть вещи наверх. Крохотная нетопленая комнатка – чуть больше железнодорожного купе. Запах отсыревшего дерева. В одном углу печка – здоровая жестянка с надписью «Kerosine», в другом – занавеска в цветочек.

– Это что? – спросила Ада, заглядывая за нее. Там стоял бочонок с крышкой.

– Отхожее место, – пояснил Клим. – В китайских домах нет канализации, поэтому все пользуются такими горшками.

Ада попыталась взять себя в руки. Это ничего.

– Ванной комнаты тоже нет?

– Хочешь – таскай воду сюда, грей и мойся. Хочешь – в реке полощись. Но я не советую – там холера.

– А вы будете таскать воду?

– Я в баню пойду.

Клим взял у Ады еще несколько центов и отправился за едой. Вернулся с кульком вареного риса и шестью палочками: на них было нанизано что-то коричневое.

– Держи! Это лягушачий мозг – местный деликатес. – И тут же слопал один. – Да ладно, шучу. Я сам не знаю, что это.

Китайская еда Аде не понравилась: жирно, несолено. Клим смотрел, как она кривится.

– Обживемся. Купим угля, протопим здесь все. Я когда первый раз в Китай приехал, снял комнату на фанзе. А там клопы – звери. Пошел ночевать в сарай, всю ночь проспал на каком-то сундуке. Утром хозяин прибежал. «Ты нечестивец! – кричит. – Это гроб моей бабушки!»

Ада улыбнулась. За один день устроилась в ресторан при публичном доме, записалась в наложницы и съела «лягушачий мозг». Рассказать девчонкам из Ижевска – ни за что б не поверили.

2

Клим отвел трепещущую Аду к гримерке, а сам вернулся в залу. Народу уже было полно: шум, дым, хохот. «Гавана» ничуть не изменилась: все те же стены с остатками фресок, официанты в белых передниках, филиппинский оркестр. Вечная попойка и карнавал.

По дороге Клим объяснил Аде правила. Такси-гёрл сидят за особыми столиками, мужчины покупают в кассе билеты (каждый по пятьдесят центов) и выбирают девушку. Но прямо к даме никто не подходит. Надо сказать управляющему, он скажет такси-гёрл, а та решит, хочет она танцевать или нет. Но будешь особо придираться – ничего не заработаешь.

– После танца подсаживайся к клиенту за столик и проси, чтоб он купил вина и закуски. Пусть тратит больше – тебе за это идет процент. Потом зови еще танцевать.

– А если предложат выпить? – спросила Ада.

– Ну глотни чуть-чуть. Только старайся особо не напиваться. Если совсем будет невмоготу – сними туфли. Это знак, что ты устала.

– Откуда вы все знаете?

– У меня подруга работала такси-гёрл.

– А где она сейчас?

– Вышла в люди… То есть замуж.

Джя-Джя приехала в Шанхай из Кантона[5] – на юге Китая девочкам не бинтовали ноги, и она могла танцевать. Клим встретил ее здесь же, в «Гаване». Влюблен был по уши: все деньги спускал на танцевальные билеты, дрался из-за нее с матросней. Вон за тем столиком она сидела: серьги до плеч, в волосах – алая лента. Странно, что уже не вспомнить ее лица.