Тритогенея Демокрита - Анатолий Иванович Домбровский

мог бы прихватить с собой сыр, или хлеб, или орехи. Но все это осталось нетронутым.

Возвратилась Алкибия? От этой мысли Демокрит вскочил и бросился к двери. Но на пороге остановился, обозвал себя ослом, снова вернулся к постели и лег. Давно он не вспоминал об Алкибии — кажется, со времени похорон Клиты. Так почему же вспомнил теперь? Потому ли, что на рыночной площади глупцы напомнили ему о ней и Диагоре? Или голубой скарабей, лежащий в ларе среди книг, вызвал в памяти ее образ? Но разве он видел сегодня этого скарабея?

Демокрит снова поднялся, придвинул к себе ларь и принялся искать скарабея — голубого жука, которого он некогда подарил Алкибии и который она не взяла с собой, замыслив побег. Он перебрал — и не один раз — все вещи в ларе. Сначала торопился, потом стал осматривать внимательно.

Скарабея в ларе не оказалось.

— Вот что пропало! — вскрикнул Демокрит, убедившись, что жука нет. — Это она! Здесь была она! Алкибия! — закричал он во весь голос. — Алкибия! Где ты, Алкибия! — С этими словами он выбежал за порог и чуть не сбил с ног Фавбория, неожиданно оказавшегося во дворе.

— Что с тобой, Демокрит? — спросил Фавборий, удерживая Демокрита за плечи. — Ты куда так мчишься? Я слышал имя женщины. Ты мчишься за женщиной? — засмеялся Фавборий.

— Ты? — удивился Демокрит. — Ты! — он крепко обнял Фавбория. — Соперник Одиссея, великий мореплаватель, мой друг! Каким ветром тебя сюда занесло?

— Рад?

— Рад! Счастлив!

— Эй! — Фавборий обернулся к слугам, стоявшим за воротами. — Входите!

Двое слуг вошли во двор, неся большую корзину, покрытую голубым холстом.

— В этом доме есть женщины? — спросил Демокрита Фавборий.

— Нет.

— Нет? — в свою очередь удивился Фавборий. — За кем же ты мчался?

— За тенью, — вздохнув, ответил Демокрит.

— За тенью? Видно, ты и впрямь тронулся умом, мой друг…. Но об этом потом. Внесите корзину в дом и сделайте все, как если бы мы были на корабле, — приказал Фавборий слугам. — В этом доме нет женщин.

— В этом доме нет также ложа, достойного гостя, — сказал Демокрит. — Пусть развернут скатерть на полу.

— Вы слышали? — Фавборий подал слугам знак рукой: — Поторопитесь.

⠀⠀ ⠀⠀

*⠀⠀*⠀⠀*

⠀⠀ ⠀⠀

Они пировали до захода солнца. Рабы Фавбория прислуживали им: разламывали хлебы и сыр, резали соленую свинину, разбавляли и подавали вино.

Фавборий оказался щедрым гостем: он не только принес с собой угощение, он принес с собой также веселые разговоры, которые он охотно затевал в промежутках между чарками и прерывал лишь тогда, когда у него просыхало горло. Но стоило ему выпить глоток вина, как слова снова начинали вылетать из него веселым роем. Так вспыхивает пламя, когда в него подливают масло. Фавборий вернулся из Афин, где он провел все зимние месяцы, и был набит новостями, как хороший матрац шерстью.

— У Сократа родился еще один сын, — рассказывал он очередную новость. — Его спросили: «Это который же по счету ребенок у тебя?» — «Спросите у моей жены», — ответил Сократ. «Разве ты не знаешь сам?» — удивились спрашивающие. «Я могу ошибиться, — ответил Сократ. — И тогда моя жена Ксантиппа набросится на меня с кулаками. А истина, которую вколачивают кулаками, мне не нужна».

— Ты виделся с Сократом? — спросил Демокрит, смеясь.

— Да. Мы встретились с ним на улице. Увидев, что у меня светлые волосы, он спросил: «Скажи, у твоего отца тоже такие же волосы?» — «Да», — ответил я. «И у матери?» — спросил он. «И у матери». — «Правильно, — заключил он. — Дети похожи на своих родителей… А хорошо ли твои родители были воспитаны?» — спросил он. «Хорошо», — ответил я. «Я в этом сомневаюсь, — сказал Сократ. — Иначе ты уступил бы мне дорогу, как и подобает воспитанному человеку», — он строго взглянул на меня и пошел дальше.

Демокрит захохотал. Потом выпил вина, утер лицо краем скатерти.

— И ты не догнал его, чтобы отплатить за обиду? — спросил он Фавбория.

— Нет, — ответил Фавборий. — Ты сам говорил, что с мудрецами можно сражаться только одним оружием — мудрым словом. Кто прибегает к другому оружию, тот заведомо глуп.

— Спасибо, Фавборий.

— За что благодаришь меня, Демокрит?

— За то, что помнишь мои слова.

Слуги поднесли им вино. Фавборий и Демокрит молча выпили, возвратили чаши слугам.

— Надолго ли в Абдеры? — спросил Демокрит.

— Через месяц уйду, — ответил Фавборий. — А может быть, и раньше.

— Далеко?

— Сначала в Клазомены, затем в Египет.

— В Клазоменах возьмешь оливковое масло?

— Да.

— Пусть рабы уйдут, — сказал Демокрит, помолчав. — У меня есть к тебе разговор.

— Уйдите, — приказал рабам Фавборий. — Постойте у ворот.

Рабы покорно вышли.

— Слушаю тебя, — сказал Фавборий.

— Я знаю вот что, — придвинувшись к Фавборию, заговорил вполголоса Демокрит. — За спиною лекаря Сокла, который выступил против меня на агоре, стоят более сильные враги — аристократы, жрецы. Я, Фавборий, готов сразиться с ними. Ведь должен же кто-то восстать против этих заносчивых ослов и постоять за истину? Я чувствую, я знаю, что истина избрала своим защитником меня…

— Я боюсь за тебя, — сказал Фавборий.

— Я же ощущаю радость, предчувствуя сражение… — Демокрит замялся. — Но хочу тебя попросить: если я погибну, увези мои рукописи в Афины, Фавборий.

— Нет! — замахал руками Фавборий. — Нет!

— Успокойся, — вздохнул Демокрит, — Я прошу тебя…

Фавборий помолчал, потом сказал, положив Демокриту руку на плечо:

— Я пришел к тебе с предложением, Демокрит. Тебе надо уехать из Абдер… Да, да! — не дал он заговорить Демокриту. — Тебе непременно надо уехать. Я слышал, что о тебе говорят в городе. И о том, что ты сошел с ума, и о том, что ты изуродовал лицо Диагору, и о том, что ты отравил няньку… Обо всем, Демокрит. Я знаю, что скоро тебя призовут к верховному жрецу, который определит, сумасшедший ли ты…

— Меня? К жрецу?

— Да. Разве ты не знаешь? И