Императорские изгнанники - Саймон Скэрроу

Было трудно передать обучение Плацину и другим добровольцам, не ставя под сомнение профессионализм старшего центуриона когорты и других офицеров, но их нужно было встряхнуть не меньше, чем рядовых. Катон решил перейти к другим вопросам, прежде чем кто-то мог выдвинуть какие-либо возражения, которые ему бы пришлось отклонить, тем самым усугубив недовольство местных офицеров.

— Что ты думаешь о других когортах на острове?

— Честно говоря, господин, я не имел к ним никакого отношения. У меня была причина всего несколько раз побывать в их расположении за последние два года. Они в таком же состоянии, как и парни здесь. Из этих двух когорт я бы сказал, что ребята из Восьмой Испанской находятся в лучшей форме. Их префект был переведен из легионов, поэтому он изо всех сил старается держать их в тонусе. У него также есть люди, служащие на заставах, так что его когорта тоже будет слабой. Что касается Четвертой Иллирийской в Ольбии… Они здесь дольше всех, и я сомневаюсь, что в ком-то из них осталось хоть капля иллирийской крови. Вы знаете, как обстоят дела с многолетними войсками в гарнизоне. Они связываются с местными женщинами, и их дети потом идут по стопам отцов, и так продолжается одно поколение за другим, пока первоначальное название подразделения не потеряет свой изначальный смысл. Скорее всего, некоторые из них даже имеют тесные связи с людьми, с которыми собираются драться. Их командир в этом тут не поможет. Префект Тадий — сын сенатора, к которому прислушивался последний император, и который владеет несколькими большими хозяйствами на острове. Тадий предпочитает легкую жизнь суровым армейским тяготам. Любитель задрать подол, к тому же они с префектом Вестином, мягко говоря, не совсем друзья.

— Как так?

— Одна из причин, по которой Вестин проводит так много времени в Каралисе, — чтобы присматривать за своей женой. Ходят слухи, что они с Тадием однажды ночью выпили слишком много вина и плохо себя вели.

— Если это правда, то почему бы просто не перевезти ее сюда, в Таррос?

— Потому что Каралис — чуть ли не единственный город на Сардинии, где есть достаточно развлечений, чтобы развлечь аристократов. Даже если кто-то может отрезать кусочек от его жены, Вестину нравится, когда само его существо имеет достаточно удобств, чтобы проводить там время с пользой.

Катон раздраженно надул щеки. — Итак, у нас есть три третьесортных когорты, двумя из которых командуют пятисортные люди, играющие в солдат… Возможно, мне придется столкнуть их головы вместе, когда я вызову их сюда, чтобы проинформировать их о кампании. Лучше разобраться с этим как можно скорее. Я отправлю сообщения всем трем командирам, как только мы здесь закончим. Кому-нибудь еще есть что сказать?

Он оглянулся, и Аполлоний кивнул.

— Еще кое-что, господин. Это небольшой вопросик касательно чумы, поразившей юг острова. Если она распространится, у нас будут всевозможные дополнительные проблемы.

— Это правда, — признал Катон. — Но если это коснется наших людей, скорее всего, от этого пострадает и враг. В любом случае это дело пропретора. Если Скурра все понимает, то он установит карантин во всех городах или поселениях, где болезнь выходит из-под контроля. Если он будет действовать достаточно быстро и решительно, велика вероятность, что ее удастся сдержать.

Аполлоний насмешливо усмехнулся. — Он политик. Политик, который заботится о себе и старается не доставлять больше неприятностей, чем он может себе позволить. Ты когда-нибудь встречал подобного человека, который действовал бы быстро и решительно? Запомни мои слова, господин. Я боюсь, что чума будет такой же опасной, как и враг.

Катон обдумал свои слова и вздохнул. — Будем надеяться, что ты ошибаешься.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Следующий день выдался безоблачным, и небо было наполнено темной лазурью, из которой вырывалось болезненно яркое солнце, заливающее ярким светом пейзаж по обе стороны дороги, ведущей вглубь провинции от Тарроса. Катон, Аполлоний и Массимилиан ехали во главе десяти ауксиллариев верхом на лучших лошадях когорты. Сами люди были отобраны старшим центурионом и были в хорошей форме и сильными; солдаты должны были олицетворять бескомпромиссную роль, выбранную для них Катоном. Их доспехи и ремни с мечами были очищены и отполированы до приемлемого блеска, а их лошади были достаточно хорошо ухожены, чтобы удовлетворить критический взгляд Катона.

Позади них, за пределами каструма, остальную когорту тренировали и тренировали Плацин и другие преторианцы, выкрикивая приказы и оскорбляя людей, отправив их ускоренным шагом вокруг уже полного пыли открытого пространства тренировочной площадки. Солдаты несли плетеные тренировочные щиты и мечи, которые были тяжелее настоящего снаряжения вдвое, чтобы нарастить мышцы и повысить выносливость.

Никого не исключали из утренних тренировок с целью того, чтобы те из ауксиллариев постарше оказались достаточно сильными и могли не отставать от своих младших товарищей. Точно так же было и с относительно новыми рекрутами, которые были либо маленькими, либо полными или немощными, которых нужно было также проверить на прочность, чтобы убедиться, что они способны сыграть свою роль в предстоящей кампании. Хотя этот процесс мог уменьшить количество людей, доступных для колонн преследования, Катон отказался от перспективы, чтобы марш колонны мог быть задержан из-за отставших. Тех, кто не привык к длительным маршам и да еще и боям по их окончании, лучше оставить в стороне и укомплектовать ими аванпосты и форты, которые будут окружать территорию врага.

Отправив послания другим командирам когорт и триерарху, отвечающему за небольшую эскадру бирем и либурн провинции и прикрепленных к ним морских пехотинцев, Катон был доволен тем, что его приготовления к кампании были уже в процессе. Если боги будут благосклонны, у него скоро будет достаточно людей, лошадей и укреплений, чтобы напасть на разбойников и отрезать их от необходимых припасов. Голодные и пойманные в ловушку, они будут вынуждены бороться или сдаться. Тогда впервые за два столетия провинция освободится от разбойников, и ни одно отдаленное поселение, ферма или вилла не подвергнется риску набегов. Люди больше не будут ждать наступления темноты в страхе и не будут ходить по дорогам острова, тревожно оглядываясь из стороны в сторону в ожидании засад. «Если… когда», — поправился Катон — «мне это удастся, то подам заявку на постоянное место в качестве командира когорты в какой-нибудь тихой провинции и возьму с собой сына». Луций мог бы спокойно расти и превратиться в мужчину, а Катон ушел бы на пенсию, чтобы прожить свою жизнь в комфорте и довольстве. Точно так же, как Макрон, когда он и Петронелла достигли Британии.

На мгновение