Тысяча кораблей - Натали Хейнс

Ты вонзил заостренный посох циклопу в глазницу и провернул; глаз лопнул и зашипел. Как вещают сказители, от вопля великана могли бы восстать погибшие в войнах. Ты бросился назад, к своим людям, которые спрятались среди овец, крепко вцепившись в их мягкие шеи, чтобы те не разбежались. Циклоп выдернул посох из склизкой почерневшей глазницы и опять взвыл, еще громче прежнего. Он издал такой жуткий вопль, что сбежались остальные великаны. Говорят, циклопы — племя одиночек, каждый живет наособицу в пещере со своим стадом. Но никто из них в жизни не слыхал такого крика, и они не могли пропустить его мимо ушей. «Что происходит?» — кричали циклопы, столпившись у входа в пещеру. Откатить валун в сторону было бы, в их представлении, слишком большой дерзостью. Исполины стояли молча, прислушиваясь. «Я ранен!» — завопил циклоп.

Будь на их месте мы с тобой, Одиссей, мы бы крикнули: «Куда ты ранен?» Я бы могла спросить: «Тебе помочь?» Но у циклопов другой обычай, и они задали самый важный для них вопрос: «Кто тебя ранил?» Раненый циклоп знал ответ, и потому из его осипшей глотки вырвался вопль: «Никто».

Великаны переглянулись и пожали плечами. Этому племени не присуще любопытство. В голосе собрата как будто звенела адская боль, но все прекрасно слышали: его никто не ранил.

Рассерженные шумихой, циклопы вернулись в свои пещеры и больше не обращали на возмутителя спокойствия внимания. Но, хотя ты уже многого добился и хитрость с вымышленным именем сработала много лучше любых ожиданий, ты продолжал думать. Что за молодец!

На этом месте сказители обычно останавливаются, чтобы подкрепиться. Разумеется, они любят нагнетать напряжение, оставляя вас пленниками в страшной пещере. Они знают, что благодаря ожиданию слушателей заработают лишнюю чашу вина. После этого они продолжают: вы поняли, что уже наступило утро, поскольку в крыше пещеры имелось отверстие — впрочем, слишком маленькое, чтобы в него мог пролезть человек, и слишком высоко, чтобы до него добраться. Сквозь него выходил дым и в пещеру проникал солнечный свет. Овцы тоже увидели, что рассвело, и начали блеять в сероватом полумраке. Циклоп понял, что пора выпускать стадо на пастбище, но он был полон решимости не дать пленникам сбежать. Поэтому он откатил валун только наполовину и сел рядом с ним.

Один из твоих спутников издал стон, потонувший средь блеяния овец. Твой товарищ по-прежнему был убежден, что великан тебя одолеет, Одиссей. Но у тебя уже появился новый план. Связав трех овец вместе, ты велел своему воину покрепче ухватиться за мохнатое брюхо животного, стоящего посередине. Потом пнул овец ногой, и они побежали к двери. Когда ты начал привязывать к следующей тройке второго человека, циклоп опустил исполинскую руку, ощупал три пушистые спины и овечьи головы, не обнаружил никаких следов человека и посторонился, чтобы животные могли выйти. Когда наконец подошла твоя очередь — как всегда, последняя, — остался всего один огромный баран. К счастью, ты невысок. Уцепившись за его брюхо, ты пробрался мимо циклопа и очутился на воле.

Вы спаслись невредимыми, чего нельзя было сказать об уроде, взявшем вас в плен. Но — о Одиссей! — беда пристала к тебе, как шерсть к овцам. Отплывая, ты не удержался и крикнул изувеченному великану, что ты, Одиссей, взял над ним верх. Не мог не похвалиться своей победой! Сдается мне, если бы ты знал, что ослепил сына Посейдона и тот призовет на тебя проклятие отца, ты все равно не поступил бы иначе. Ты никогда не мог удержаться от злорадства.

Сказители поют, что Посейдон проклял тебя, Одиссей, и напророчил, что для возвращения на Итаку тебе понадобится десять лет. Властитель морей присовокупил, что твои спутники будут наказаны наравне с тобой и ты вернешься домой без них. Один-единственный из всей команды. Покинут ли они тебя, Одиссей, или погибнут, пытаясь добраться до дома? Обе вероятности одинаково мрачны для тех, кто ждет вас всех на Итаке. Мне никогда не хотелось тебя изменить, муж мой. Но я сожалею, что не успела зажать тебе рот, прежде чем ты назвал циклопу свое имя.

                                             Твоя любящая жена

                                                              Пенелопа

Глава 19

Троянки

— В чем дело? — Так Андромаха осведомилась у Кассандры, что́ исторгло у нее крики. Впрочем, мать и сестра вещуньи давно перестали ждать объяснений ее внезапным безудержным истерикам. Кассандра могла спокойно сидеть как совершенно нормальная девушка и вдруг начинала трястись и наобум выкрикивать бессмысленные слова.

— Это он, он, он! — визжала Кассандра. Чувствуя, что мать вот-вот влепит ей затрещину, она попыталась понизить голос, но испуг взял верх над благопристойностью. — Мой брат! — воскликнула девушка. — Брат, мой юный брат, мой младший брат, единственный спасшийся, — мертв! Он мертв, мертв, мертв!

Услышав такое, Гекаба напряглась.

— Замолчи, или я собственноручно отрежу тебе язык. Никто не должен знать, что твой брат сбежал. Никто. Слышишь? От того, сумеешь ли ты держать рот на замке, зависит его жизнь.

Кассандра покачала головой, вернее, мелко затрясла ею, словно страдала от тика.

— Слишком поздно, поздно, поздно его спасать, — пробормотала она. — Слишком поздно спасать Полидора от греков. Они уже знают, кто он, что он и где он, поскольку он здесь, у них.

Поликсена протянула нежную руку и сжала пальцы матери.

— Скоро она выдохнется, мама. Ты же помнишь, как происходят ее приступы. Она умолкнет прежде, чем греки приблизятся к нам. — Она кивнула в сторону пары солдат, тащивших тяжелые носилки вдоль берега.

— Неважно, неважно. — Кассандра уже шептала.

— Полидора здесь нет, — сообщила Гекаба Поликсене. Младший царевич был Поликсене ближе всех прочих братьев и сестер, однако его отъезд из Трои скрывали даже от нее, пока юноша не скрылся. — Он в безопасности. Мы отослали его несколько месяцев назад, чтобы спасти.

— Я знаю, мама. Не обращай внимания на слова Кассандры. Тебе ведь известно, что она бредит. Как обычно.

Андромаха ничего не сказала, но, положив руку Кассандре на спину, между лопаток, нежно погладила ее. Успокаивать вещунью после ее ужасных вспышек было все равно что унимать встревоженного мула.

— Тс-с, — приговаривала Андромаха. — Тс-с.

Кассандра опять принялась беззвучно бормотать. К тому