История Брунгильды и Фредегонды, рассказанная смиренным монахом Григорием ч. 2 - Дмитрий Чайка

Дело хорошее, - кивнул его товарищ. – Скорее бы нас сменили что ли. Вот и солнце уже встает.

- Святые угодники! – прошептал в испуге Вилли. – Тут же вчера леса не было. Я же своими глазами луг видел. Спаси святой Мартин и бог Водан!

- Ты пьяный, что ли? – подозрительно посмотрел на него товарищ. – Как это лес может за одну ночь вырасти? Слышишь, колокольчики звенят! Это наших коней на опушке пасут. Нет, ты точно пьяный! И почему ты, сволочь этакая, без меня пьешь? Вот не стыдно тебе?

Их беседу прервал ангон, который с хрустом пробил грудную клетку говорившего, и тот упал замертво. Следом прилетело еще несколько дротиков, один из которых попал в шею Вилли, который только собрался крикнуть что-то, но не успел. Он с булькающим хрипом упал на землю рядом с товарищем, не увидев, как молодые деревца и кусты придвинулись еще ближе к лагерю.

Вилли не знал, что минутой ранее майордом Ландерих шепнул Фредегонде, обряженной в кольчугу и шлем:

- Пора начинать, моя королева! Солнце встает.

- Ну, так начинай, - ответила ему королева, сжав в руках восьмилетнего сына, который сидел перед ней на коне, и тоже был одет в кольчугу, подогнанную по росту. – Смотри внимательно, мой маленький король. Мама научит тебя побеждать. Я же обещала тебе.

Войско подошло к спящему лагерю почти вплотную, прикончив олухов-часовых, а потом связки ветвей были отброшены в стороны, а над полем разнесся рев боевого рога. Франки Нейстрии с криком бросились вперед, разя мечами, топорами и копьями мечущихся спросонья врагов. Завязавшиеся кое-где схватки заканчивались быстро, ведь тот ужас, что почувствовали воины из Бургундии и Австразии, словно сковал их члены. Они видели, как умирают вокруг их товарищи, и теперь хотели лишь одного – бежать отсюда куда глаза глядят. И вот огромное войско, что привел к Суассону герцог Винтрион, побежало во все стороны, теряя припасы, оружие, а иногда и саму жизнь. Ведь жалкая полусотня всадников, что была у королевы Нейстрии, с гиканьем и свистом рубила бегущих. Ландерих же с десятком бойцов припустил за герцогом Винтрионом, который на хорошем коне уходил от погони. Догнать его шансов практически не было.

- Уйдет, черт! – сплюнул Ландерих. – Он налегке, а мы в доспехе. Возвращаемся! Руби эту сволочь.

Всадники вытащили длинные мечи-спаты, что с римских времен служили кавалерии верой и правдой, и начали свою смертельную карусель. Конники топтали и рубили обезумевших от ужаса воинов, орущих чуть ли не на десятке разных диалектов. Тут были речные франки из-за Великого леса, тюринги, алеманы, бавары, саксы, бургунды и римляне из Аквитании. Брань и мольбы о пощаде неслись к небу, но оно не слышало, как и всегда, впрочем. Подданные со всех концов гигантского королевства Хильдеберта пришли на зов своего повелителя, и гибли сейчас из-за изощренного коварства королевы Фредегонды. А ведь как все хорошо начиналось…

Двумя неделями ранее. Шампань. Австразия.

В окрестности города Мо стекались отряды со всех земель Галлии и Германии. Грабить запретили строго-настрого. Местный правитель Винтрион, сменивший в свое время герцога Лупа, сам знал толк в хорошем грабеже, а потому пообещал лично отвернуть виновным все, что можно. Ему было жаль своих земель, куда сейчас стекались и толпы дикарей из восточных лесов, и сотни зажиточных франков во главе своих старост-центенариев. Тысяч семь, а то и все десять придут сюда. Больше для похода на нищее Руанское королевство и не нужно. Баба, мальчишка-король и пять захолустных городов, вот и все королевство. Но все равно, клич, что прошел по германским лесам, вывел оттуда подросшую молодежь, что не успела сложить головы в итальянских походах. Казалось иногда, что люди там не заканчивались никогда, столько их являлось на первую же возможность повоевать и пограбить. Огромное разномастное воинство запрудило окрестные луга и поля, безмерно раздражая горожан и селян, которые все равно страдали от столь неприятного соседства.

- Надо уводить отсюда эту сволочь, - сказал сквозь зубы герцог своему товарищу Авдовальду, когда проводил очередного отца опозоренной дочери. – Они же тут все разнесут.

- Еще не все подошли, - возразил ему Авдовальд. – С юга отряды ждем.

- Да демоны с ними, - сплюнул Винтрион. – Нас все равно вдвое больше. Кого там эта баба по своим лесам и болотам соберет? Мы их и так раздавим.

- Это точно, - поддакнул Авдовальд. – Тогда давай выход назначать. Они же тут в округе разорили все вчистую. Пусть в землях Хлотаря грабят.

Не прошло и трех дней, как длинная змея, разбитая на землячества и роды, поползла по дорогам Шампани. Она двигалась на запад, в сторону Суассона, который спешно затворил свои ворота и готовился к обороне. Что с того, что здесь тоже были земли короля Хильдеберта. Для тюринга или франка из-за Леса все едино, ограбят и не поморщатся. Селяне, услыхав о приближении огромной армии, погнали в лес скотину, и там же спрятали все ценное, что было в домах. Они еще помнили славные походы недоброй памяти короля Сигиберта, после которых травой зарастали поля, а их хозяева ели потом ту самую траву, если повезло остаться в живых. А уж если идут германцы-язычники, то пиши пропало. Для этих ребят и вовсе разницы нет, кого грабить.

Так случилось и в этот раз. Все земли, через которые частым гребнем прошли воины Винтриона, были обчищены до нитки. Герцог встал лагерем у деревеньки Друази, воинам нужно отдохнуть перед последним рывком на земли Нейстрии, точнее ее жалкого огрызка, который приказано было раздавить. А особенно важным в том походе было доставить к госпоже королеву Фредегонду живой или мертвой. Лучше живой, конечно. Уж очень госпожа хотела ей в бесстыжие глаза посмотреть, когда она на дыбе повиснет. Не забыла Брунгильда, по чьей милости мужа лишилась.

А пока в лагере раздавались довольные голоса, и разносился запах жареного мяса. Кое-где истошно визжали бабы, которые не успели скрыться в лесу. Ну что ж, в следующий раз умнее будут. Герцог довольно обозревал свое воинство, у него были самые хорошие предчувствия. Они не покидали его до самого рассвета.

***