Амур. Лицом к лицу. Выше неба не будешь - Станислав Петрович Федотов

что слёзно просились у них остаться. Она и сама за них просила. Да что и говорить, не след такой оравой ехать на новое место, где ничего ещё не известно. Правда Иван изловчился, сгонял до ближайшей станции КВЖД и там у охранников выяснил, что людей в охране не хватает, так что человека с опытом примут безо всяких лишних вопросов; после этого, сославшись на здоровье, со службы уволился. В Правлении войска его даже не стали уговаривать – в Благовещенске, да и во всей Амурской области, творилось такое, что складывалось совсем не обманчивое впечатление: скоро побегут все. Утром 7 февраля стало известно, что создан Временный исполком Совета рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов, и он берёт власть в свои руки. При объявленном нейтралитете японских войск в городе и области происходил настоящий переворот – все почувствовали бессилие существовавшего в течение полутора лет «белого» порядка. Вышел первый номер новой советской газеты «Амурская правда», большевики, не скрываясь, взялись за организацию партийной и государственной работы. Временный исполком призвал восстанавливать Советы по всей области и начал создавать комиссариаты по самым насущным вопросам повседневности: коммунальным, земельным, правовым, финансовым, военным, а также – просвещения, здравоохранения, социального обеспечения, народного хозяйства, труда и даже иностранных дел. Последний был совсем не лишним: японцы не спешили покидать область, за Амуром войска Чжан Цзолиня стояли в боевой готовности, а город жил в ожидании партизанских отрядов.

Так что белоказачьему есаулу, пускай уже бывшему, оставаться в Благовещенске резона не было. Красные вряд ли бы стали с ним долго разбираться.

За прощальным ужином Настя без лишних слов выложила перед Еленой свёрток.

– Чё это? – спросила та.

– Это вам.

Елена развернула бумагу, глаза её округлились. Иван от неожиданности едва не присвистнул, но вовремя спохватился. Стопка иен была внушительная. Кузя, словно не веря, тронул её пальцем – купюры рассыпались по столу.

– Банк, ли чё ли, ограбили? – спросила Елена.

– Я копила на «чёрный день», – ответила Настя и покраснела. – Вот он и пришёл.

– Да вам самим они понадобятся, – решительно сказала Елена. – На новом месте без денег никак нельзя! А тут ещё неизвестно, какие деньги будут. Может, сызнова российские.

– Но без Ваниного жалованья…

– Я заработаю, – твёрдо сказала Елена. – Договорилась в женской гимназии уборкой заниматься.

– Да какая теперь гимназия! – раздражённо воскликнул Иван. – Большевикам она не нужна!

– Образование нужно всем. – Елена сказала таким тоном, что на неё воззрились и Настя с Иваном, и даже Кузя. Слова были твёрдые, а тон решительный. Никогда прежде Елена так не говорила.

– Это ты в школе бочкарёвской научилась? – после заминки по-прежнему раздражённо бросил Иван. – Бери деньги и не выёживайся, уборщица! Тебе и по хозяйству делов по горло.

Елена хмыкнула, явно примирительно:

– А по хозяйству у меня вона какие помощники: Ване – пятнадцать, Феде – четырнадцать, Никите – тринадцать. С такой гвардией нам ничего не страшно! Правда, Машуня? Правда, Лиза?

– Правда, правда! – закричали девочки и принялись обнимать Елену. А парни, как по команде, встали у неё за спиной.

– Батя, глянь на этих героев! – рассмеялся Кузя, а вслед за ним облегчённо засмеялись Иван с Настей, а потом и все остальные.

…Судьба Саяпиным благоволила: Кузю в училище приняли на полный кошт (с общежитием и питанием), Ивана в Штабе округа Заамурской пограничной стражи встретили с радостью, боевые офицеры в округе были на вес золота. Нашлись в штабе служаки, которые помнили Фёдора Саяпина, они и за сына перед начальством замолвили словечко, и казённую квартирку выхлопотали. Маленькую, всего в одну комнату с кухонькой, зато плата за неё, можно сказать копеечная, высчитывалась из оклада есаула. При том, что город был переполнен военными и беженцами из России, и съёмные квартиры стали безумно дороги, такая забота растрогала Ивана до слёз.

Правда, те же служаки посочувствовали есаулу в том, что приехал он в Харбин не в самое лучшее время.

– «Счастливой Хорватии» приходит каюк, – сказал ему будущий сослуживец, штабс-капитан Толкачёв.

Иван знал, что «Счастливой Хорватией» русские называли полосу отчуждения КВЖД, находившуюся с 1903 года под управлением генерала Дмитрия Леонидовича Хорвата, который много сил, времени и средств тратил на улучшение жизни работников дороги: строил дома, больницы, школы, культурные учреждения, развивал снабжение, повышал жалованье. Многие сожалели, что после большевистского переворота генерал занялся политикой и даже был некоторое время Верховным правителем Дальнего Востока. Позже он признал переворот Колчака, а когда Приморье и Приамурье заполонили интервенты, вообще отошёл от политики, но оставался главным на КВЖД, лавируя между белогвардейцами, интервентами и китайским правительством, которое алчно поглядывало на железную дорогу. А дорога была перегружена военными эшелонами, в ущерб коммерческим и пассажирским перевозкам, к тому же её трясло от постоянных забастовок, устраиваемых русскими и китайскими рабочими, разагитированными большевиками. 13 марта была объявлена всеобщая забастовка с требованием отстранить Хорвата от власти.

– Чем им помешал Хорват? – недоумевал тот же Толкачёв. – Кто ещё так бы старался для простых рабочих? Вот окажутся у разбитого корыта – вспомнят «Счастливую Хорватию», да поздно будет.

Штабс-капитан как в воду глядел. Командующий китайскими войсками в зоне КВЖД Бао Гуйцин воспользовался моментом и издал указ об отстранении Хорвата. Однако в «Маньчжурском вестнике» ещё публиковались приказы управляющего, и вроде бы ничего не менялось. Если не считать, что забастовка сразу прекратилась.

…Солдат на вахте подробно растолковал Ивану, как найти службу русско-китайских сношений, но посетовал, что есаул не успеет сегодня до неё добраться: что-то явно готовится, и многих служащих отпустили часом раньше. Не успел Иван сказать спасибо, как на улице зарычали моторы, из подъехавших грузовиков посыпались китайские солдаты с винтовками, быстро заполнившие вестибюль Управления. Вахтёр попытался потребовать пропуска, но его, по приказу молодого офицера, судя по погонам, лейтенанта, подхватили под руки и куда-то отволокли. Два солдата выдернули из стойки российский трёхцветный флаг и взамен поставили пятицветный флаг Китайской республики. Возле флага на стене висел большой портрет управляющего КВЖД генерала Хорвата, его просто сняли, ничем не заменяя.

Иван уже понял, что происходит переворот, китайцы решились на захват дороги, но стоял в нерешительности, не зная, что предпринять. Одно было ясно: о Дэ Цзинь он сегодня ничего не узнает. Лейтенант подошёл к нему, оглядел оценивающе стянутый портупеей чекмень с погонами есаула и оружие: у Ивана на поясе слева в ножнах покоился кинжал, справа – наган в кобуре. Спросил на ломаном русском:

– Вы служить в Уплавлении?

Иван оценил соотношение сил в вестибюле: явно не в его пользу, – однако спросил, указав на солдат:

– Что значит этот произвол?

– Это