Жизнь и удивительные приключения Арчибальда Керра, английского дипломата - Виктор Владимирович Королев

Керр знал предысторию этого меча. Королева-мать Елизавета Виндзорская, в которую когда-то в далёкой юности был влюблен Арчибальд, организовала сбор средств для героического советского города. Шесть передвижных госпиталей, продукты, тёплые вещи, лекарства были отправлены в город на Волге. Но королевская семья решила послать в дар жителям ещё что-то оригинальное. Дочери-принцессы выбрали: «Большой рыцарский меч, как у крестоносцев – символ стойкости и мужества».

Переговоры стали конкретнее. Со вторым фронтом выяснили. Осталось решить, как будет устроена Европа после такой разрушительной войны. Здесь снова возникли разногласия. Союзники почему-то желали разодрать по частям Германию, Польшу, Югославию, Болгарию и ещё кое-что. Позиция советского лидера была твёрдой: Германия и прочие страны остаются, а какой в них будет строй и порядок – решать народам этих стран. С Японией проще: как только Гитлер будет разбит, Советский Союз объявит ей войну.

За ужином дипломатические игры продолжались. Интересно, что сольную партию на этот раз вёл не Черчилль – после такого королевского подарка это было бы верхом неприличия.

Британский генерал Алан Брук начал за здравие.

– Предлагаю выпить за победу над фашизмом!

Дальше пошла домашняя заготовка, наверняка одобренная вчера премьер-министром.

– Победа показалась на горизонте исключительно благодаря храбрости английских воинов. Великобритания несёт главную тяжесть в этой войне. Наши граждане пострадали сильнее всего от немецких бомбёжек. Британия первой вступила в войну, ей принадлежит главная роль в будущей победе, а значит…

Если бы не Сталин, так бы все и проглотили это. Он встал, держа в руках бокал с шампанским.

– Хочу поддержать тост. Эта война – война техники, сложных машин и вооружений. США – это страна машин, без машин мы не выиграли бы эту войну. Господин Рузвельт выпускает до десяти тысяч истребителей и бомбардировщиков ежемесячно. Британия даёт только три тысячи. Мы ценим, что часть этих машин поступает в Советский Союз. Это помогает Красной Армии двигаться к победе. За эту помощь я и предлагаю выпить!

Керр потом записал в дневнике: «Такое было ощущение, что все за огромным столом одновременно вздохнули с облегчением».

А назавтра… Назавтра был день рождения сэра Черчилля. В чёрном фраке и жилете в тон принимал он поздравления. На столе стоял огромный торт с горящими свечами. Сталин преподнёс премьеру большую фарфоровую скульптуру на тему русских сказок, что очень порадовало именинника. Опять было много тостов. В какой-то момент глава Советского Союза спросил, может ли он назвать сэра Черчилля «мой хороший друг».

– Ты можешь говорить мне «Уинстон», – был ответ.

Слова «друг» британский премьер-министр ловко избежал.

Последний день конференции прошёл в приподнятом настроении у всех участников. Документы подписаны. Пора возвращаться. Дома у каждого было слишком много дел.

– Джентльмены, желаю вам и народам ваших стран благополучия и мира, – сказал на прощанье Сталин.

А британский премьер, покидая Тегеран, устало признался Керру:

– Мы лишь пылинки, осевшие в ночи на карту мира…

Глава 10

Какого цвета носки должны быть у джентльмена?

По возвращении в Москву у Керра сложились очень тёплые отношения с американским послом Авереллом Гарриманом. Вроде бы, зачем миллионеру заводить дружбу с англичанином австрало-шотландского происхождения? Но когда Арчибальд пригласил на ужин коллегу и рассказал под хорошее вино Negru de Purkari, как он в юности был влюблен в девушку, которая стала потом королевой-матерью Великобритании, как его немецкая подруга стала королевой Греции, – это оказалось близко и интересно американцу.

– Вы по-прежнему любите свою жену? Писем от неё так и нет? – участливо спрашивал Гарриман, поглядывая на башни Кремля, которые виднелись за окном кабинета. – Я вас очень хорошо понимаю, Арчи…

Откровенность за откровенность. Он тоже рассказал о своих сердечных переживаниях. Год назад с ним в Лондоне случилось то, что никак не должно было случиться с американским миллионером. Он влюбился.

– Так это же нормально, – попытался Керр утешить своего нового друга. – Как говорит сэр Черчилль, семья начинается с того, что молодой человек влюбляется в девушку – другого способа пока не придумали.

– В этом вся и беда. Во-первых, я уже не молод, за спиной два брака, которые я теперь не могу считать удачными. Во-вторых, влюбился ни где-нибудь, а в бомбоубежище, мы с Памелой никак не могли наговориться, сидели там до утра, хотя давно дали отбой воздушной тревоги. В-третьих, она – бывшая невестка Уинстона Черчилля. Наконец, моя дочь Кэтлин прекрасно знает Памелу, они жили в одной комнате, когда учились в колледже. В общем всё складывается как-то не так, не по-джентльменски…

– Ваша младшая дочь делает успехи в изучении русского языка? – Керр попытался перевести разговор в другое русло.

– Да, у неё есть способности. Она немало помогает мне. Хотя ей не стоило говорить матери о Памеле. Слишком остра на язычок. Знаете, как она сказала о Сталине? Маленький человек в костюме пожарного. Вы зря улыбаетесь! Она и про вас спросила: «Почему у него такие носки? Настоящий джентльмен не наденет белые носки»…

Керру пришлось оправдываться врождённым консерватизмом:

– По викторианскому этикету чёрные носки должны быть обязательно у слуг – садовника и водителя. А хозяину дома позволительно носить любого цвета. Нас воспитывали просто: джентльмен может быть без брюк, но ботинки у него всегда начищены.

– Какие же вы чопорные, англичане, чёрт вас подери! – вскинулся Гарриман. – Я удивился в Тегеране: и Черчилль ваш во фраке, и официант с подносом – тоже, никакой разницы. Только по цвету носков вы и отличаете джентльмена от прислуги?

– Конечно, нет. Главное отличие – в манерах. Вы, американцы, очень богаты и очень практичны. У вас всё чётко распределено: белое – белому, чёрное – чёрному. А у нас равноправие: каждый имеет право надеть фрак. Разве что цвет жилета будет отличаться, пуговицы да носки. Вот у вас – сейчас какого цвета носки?

Оба посмеялись от души, попили ещё и пообнимались. Зауважали друг друга. У них нашлось много общего. Оба рассматривали работу в Москве как трамплин. Керр мечтал подняться на высшую ступеньку в дипломатической службе – стать послом Великобритании в США. А Гарриман спал и видел себя государственным секретарём или даже президентом Соединённых Штатов. После Тегерана он считал, что эта дорога ему теперь открыта: сам Сталин благодарил его и сказал, что хорошо узнал Рузвельта и прекрасно чувствовал себя в его обществе.

Интересно, что после войны Керр станет послом в Вашингтоне, а Гарриман – послом в Лондоне. И с женщинами своими они разберутся по-джентльменски. Памела Черчилль официально станет женой Аверелла, когда тому исполнится почти восемьдесят. А жена Керра вернётся к нему, когда