Львиное Сердце. Дорога на Утремер - Шэрон Кей Пенман

переполнен, поскольку к королю пожаловали его кузены, герцог Бургундский, граф Неверский, архиепископ Шартрский, сын графа Першского Жофре, а также ещё несколько лордов и рыцарей. Гийому де Барре одному требовалась место, которого хватило бы на двоих — он был широк в обхвате, как дуб, и как дуб высок. Рыцарь являлся одним из самых популярных членов свиты Филиппа, поскольку никогда не позволял добытой в боях славе застить себе глаза и умел с помощью шутки предотвратить разрастание мелкого спора в серьёзную ссору. Не давать людям выплёскивать эмоции друг на друга, не дожидаясь битвы с сарацинами, было серьёзной проблемой. Ричард установил для моряков строгий порядок с серьёзными наказаниями за убийство, драку, кражу, игру и богохульство. Но подобные ограничения не могли поддержать мир среди знатных лордов, привыкших поступать по-своему. Гийом де Барре взял на себя обязательство сделать поход настолько свободным от ссор, насколько это в его силах.

Хотелось Гийому облегчить и груз, лежащий на плечах короля, поскольку Филиппа явно что-то угнетало. Государь отрядил в Париж гонцов с письмами к матери и дяде, содержащими дальнейшие указания, как управлять страной в его отсутствие, но после этого погрузился в угрюмое молчание, не обращая внимания на кипящий вокруг разговор. Когда Гийом предложил сыграть в шахматы, король несколько оживился, потому как считал игру полезной, развивающей стратегический ум и терпение. Однако пламени из искры интереса не разгорелось.

Вместо этого Филипп приказал принести ларец и в очередной раз перечитал доклад о здоровье сына. Трёхлетний Людовик часто болел. Больше всего Филиппа страшило, что он погибнет в Святой земле, а Людовик не доживёт до совершеннолетия. Ну почему Всевышний забрал у него родившихся в марте близнецов? Останься они жить, ему можно было бы покинуть Францию, не опасаясь так за будущее династии. Вместо этого Изабелла истекла кровью, так и не прижав к груди маленькие комочки, исторгнутые из её чрева, а судьба Филиппа висит на тончайшей из нитей — на хрупкой жизни единственного сына.

Филипп не понимал, почему Ричард проявляет такую беспечность в отношении наследника. Да, по счастью, у него есть взрослый брат и юный племянник, способный похвастаться тем самым крепким здоровьем, в котором Господь отказал Людовику. Но неужели Ричарда устраивает перспектива передать корону Джону или Артуру? Или он так непоколебимо и кощунственно уверен, что вернётся из Святой земли? Зная Ричарда, разумно было предположить последнее, подумалось Филиппу. Анжуйцы печально известны стремлением путать волю Всевышнего со своей собственной.

— Сир! — Полог откинулся, и в шатёр ворвался Матье де Монморанси.

Матье был знатен и являлся кровным родичем бывшей жены Филиппа, но его приход только усугубил дурное настроение короля, потому как Матье, этот шестнадцатилетний юнец, с таким энтузиазмом отправлялся в крестовый поход, что казался вечно пьяным от возбуждения. Сейчас лицо его так раскраснелось, а улыбка была такой светящейся, что Филипп сразу понял: никаких добрых вестей от парня ждать не стоит.

— У меня чудесные новости, монсеньор! — начал Монморанси. — Благодаря королю английскому, все наши проблемы остались позади. Ричарду пришла в голову воистину блестящая идея. Он собирается построить мост из лодок, связанных между собой, и тогда наши воины смогут перебраться через реку. Его люди уже осматривают берега и собирают имеющиеся лодки...

Матье с запозданием обратил внимание на тишину. Он ожидал, что придворные разделят его радость, но те смотрели на него угрюмо и настороженно. Матье в отчаянии повернулся к Филиппу, поняв, что каким-то образом прогневал короля.

— Удивляюсь, зачем это Ричарду хлопоты с мостом, — бросил Филипп. — Не проще ли было приказать водам расступиться, как это сделал Моисей с Красным морем?

До порта Марсель Ричард добрался в последний день июля, однако флота там не нашёл. Позже выяснилось, что причиной задержки стала непредвиденная остановка в Лиссабоне, где перепившиеся матросы избивали евреев и мусульман, а также приставали к женщинам без разбора, будь то проститутки или порядочные матроны. Взбешённый король португальский велел запереть городские ворота. Внутри оказались сотни моряков, которых держали в темнице до тех пор, пока они не протрезвели, а вожаки не принесли извинений за своё поведение. В результате в Марсель корабли пришли с трёхнедельным опозданием, а к этому времени Ричарда там уже не было. Прождав неделю, король нанял два больших судна, известных как бусы, а также двадцать галер и передал приказ флоту догонять его в Италии.

Шесть дней спустя корабли Ричарда бросили якорь в Генуе, где слёг с болезнью Филипп. Французский король попросил одолжить ему пять из арендованных галер. Когда Ричард предложил три, Филипп возмутился и вообще отказался брать суда. Многим подумалось, что это не лучшее предзнаменование в отношениях между двумя государями.

Морган ап Ранульф задавал себе подчас вопрос, не греховно ли наслаждаться по мере исполнения священного долга так, как он это делал во время пребывания в Италии. Поначалу молодой человек нервничал, поскольку валлийцы — народ не морской. Однако плавание до поры протекало легко даже для самого чувствительного желудка. Корабли плыли вдоль итальянского берега, редко теряя из виду землю, и часто причаливали, чтобы люди могли поразмять ноги и посмотреть на здешние места, потому как Ричард разделял тягу Моргана к достопримечательностям.

Каждый день сулил новые радости для образованных и любопытных путешественников. Морган надеялся, что ему будет что рассказать семье по возвращении в Уэльс: пиратский замок на скале на мысе Чирчео, вулканический остров Иския, римские бани в Байях. В Неаполе путешественники проторчали десять дней — так увлекательны показались им здешние виды. Морган сопровождал Ричарда в поездке к усыпальнице в Сан-Дженнаро, где гордо выставлялись напоказ четыре мумифицированных тела сыновей легендарного французского героя, затем посетил гробницу Вергилия, развалины языческого греческого храма и остров сирен, где едва не встретил свою смерть Одиссей.

Ещё сильнее заинтриговала Моргана экзотическая водная жизнь Средиземноморья. Он подружился с рулевым из Бретани — бретонский и валлийский языки были достаточно схожи, чтобы приятели могли понимать друг друга, — и Каван охотно делился своими знаниями, указывая то на греющихся на прибрежных камнях тюленей, то на летучих рыб, описывающих дуги в воздухе подобно серебристым стрелам, то плавник следующей за флотилией акулы. Однажды показался даже кит длиной с саму их галеру, с диковинно сморщенной шкурой.

Глядя раскрыв рот, Морган уже не ставил под сомнение библейскую историю про Иону. Но кто покорил его сердце, так это дельфины. Они весело резвились в кильватере у кораблей, затем подплывали к борту, издавая громкие трели, словно пытались заговорить с