За кулисами театра военных действий I - Виктор Владимирович Королев

— Дело сделано большое, благодарю вас, Михаил Николаевич, — перебил его Николай. — Но у любой медали две стороны. И меня сегодня беспокоит, что стремление наше к миру может подтолкнуть державы, особенно заокеанские, к мысли о том, что сильная Россия им мешает. А в будущем ещё сильнее станет мешать, если они всё-таки затеют передел мира.

— Да, государь, вы абсолютно правы. Они боятся нашей мощи. Причём не военной даже, а духовной. Одной конференции мало, нужен постоянно действующий орган, куда бы все страны входили и совместно решали, как передела этого не допустить.

Так в Петергофском кабинете государя-императора всея Руси в конце девятнадцатого столетия обдумывались основы Лиги Наций и её преемницы ООН. Календарь показывал лето 1899 года. А осенью началась вторая англо-бурская война: Британии не давали покоя обнаруженные на юге Африки алмазы, и англичане, видимо, рассчитывали тоже за сто дней расправиться с непокорными аборигенами. Но эта война растянулась на два с лишним года.

В середине февраля «нулевого» года граф Муравьёв предложил Германии и Франции поднажать на Британию, чтобы та оставила в покое южноафриканских буров. Германия отказалась, а французы тут же, под шумок, послали дополнительный экспедиционный корпус на север Африки, укрепляя свои позиции в Марокко.

Конечно, немало нового 1900 год принёс. Что-то и унёс. Так, скоропостижно скончался граф Муравьёв. Военные действия России против китайцев начались без него. Слава Богу, эта война оказалась недолгой. Но и она заставила Николая II вспомнить предсказание о грядущих несчастиях.

А вот и они — тут как тут. Конец октября и почти весь ноябрь государь тяжело болел. Сначала думали, что у него грипп (тогда модно было говорить — инфлюэнца), но через несколько дней доктора решили, что это брюшной тиф. За ним ухаживала лично императрица Александра Фёдоровна, хотя сама, будучи опять беременной, не очень хорошо себя чувствовала. Она подписывала за мужа документы, так как царь отказался обсуждать вопрос о заместителе на время болезни.

При дворе уже шептались: «А если государь нынче умрёт? Кто престол займёт? Понятно, что великий князь Михаил Александрович давно объявлен наследником, но ведь императрица-то в интересном положении, а ну как сыном разрешится от бремени?».

Царица и сама беспрестанно молилась, и Иоанна Кронштадтского, священника синодального, призвала. Тот явился — порывистый, резкий. Посмотрел на больного в упор своим пронизывающим насквозь взглядом, провёл обряд елеосвящения, сказав при этом сурово:

— Не скорби́ безутешно о злополучии отечества, о войнах и потерях государственных. Скорби о том, что ты пока плохо подвигаешься к отечеству нетленному, вечному, на небесах уготованному. Ибо истинно тебе одному доверено отмолить все грехи земные о всеобщем безверии и развращении. Да воспрянет отныне спящий царь! Даруй ему Господь мужества, спокойствия, мудрости и дальновидности!

Царь воспрял, ожил, и в первый же день, как встал с постели, в столице отслужили грандиозный молебен.

Тут как раз при царском дворе появился некий французский целитель. Мсье Филипп стал лечить царицу от истерик, он также предсказал рождение наследника и поражение России в предстоящей войне на востоке. О второй части предсказания Николай умолчал, а первой части императрица безмерно обрадовалась. Даже похвасталась мужу:

— Мсье Филипп подарил мне икону с колокольчиком! Она бережёт от злых людей и всяческих несчастий!..

После святок пришло печальное известие — умерла королева Виктория, «европейская бабушка». На похоронах Дом Романовых представлял великий князь Михаил Александрович. Никто не знает достоверно, как скорбели в те дни принявший британский престол Эдуард VII и его племянник германский кайзер Вильгельм II, но, похоже, о российском императоре злоязычничали там немало. Время, когда они втроём стреляли рябчиков и оленей в шотландских лесах, то незлобивое время ушло. По-английски, не прощаясь. О новом «Союзе трёх императоров» приходилось только мечтать.

В марте дурные предсказания снова напомнили о себе. История давняя. Павел I оставил секретный ларец с письмом монаха Авеля, запечатанным личной печатью: «Вскрыть потомку моему в 100-летний день моей кончины». Царствующая семья собралась торжественно открыть вековую тайну. К поездке готовились как к веселой прогулке. Возвратились оба задумчивые и опечаленные, и о том, что прочитали в письме, никому ничего не сказали. Только после той поездки государь не раз отрешённо называл 1917 год роковым для себя и семьи.

Прилив оптимизма и сил принесла весть о выдвижении его номинантом на Нобелевскую премию мира. Это было первое вручение престижной награды, и Николай II искренне радовался, что его кандидатуру предложили международные организации и авторитетные персоны. Всё по-честному.

Рано радовался. И зря написал только что вступившему на престол сыну королеве Виктории такое строгое, недипломатичное письмо:

«Дорогой мой дядя Берти, прости меня, пожалуйста, что я пишу тебе о таком деликатном предмете, который я обдумывал в течение нескольких месяцев, но совесть обязывает меня поговорить, наконец, откровенно. Это касается Южно-Африканской войны, и всё, что я говорю, я говорю как твой любящий племянник. Ты, конечно, помнишь, что, когда вспыхнула война, весь мир сразу же ополчился против Англии. В России народ также негодовал, как и в других странах. Я получил массу писем и телеграмм, где меня просили вмешаться и даже принять решительные меры. Но мой принцип — не вмешиваться в чужие дела, особенно если это не касается моей страны. Тем не менее, всё это морально угнетало меня. Мне часто хотелось написать дорогой бабушке и спросить частным образом, есть ли какая-нибудь возможность остановить войну в Южной Африке. Всё же я не написал ей, боясь огорчить её, а также надеясь, что это вскоре кончится. Когда Миша поехал в Англию [на похороны бабушки — королевы Виктории] этой зимой, я думал дать ему письмо к тебе о том же предмете, но предпочёл подождать и не беспокоить тебя в те дни глубокой печали…»

Дальше пошло ещё строже, словно пишет уже Нобелевский лауреат:

«Через несколько месяцев будет два года, как в Южной Африке продолжают сражаться — и какой результат? Маленький народ отчаянно защищает свою страну, часть их земли опустошена, их семьи теснятся в лагерях, их фермы сожжены. Конечно, такое всегда случается и будет случаться на войне; но в данном случае, прости мне это выражение, всё выглядит скорее как война на уничтожение. Так грустно думать, что это христиане сражаются друг с другом! Сколько тысяч храбрых молодых англичан уже погибли там! Неужели ваше доброе сердце не жаждет положить конец кровопролитию? Этот акт везде приветствовали бы с