Ветер знает мое имя - Исабель Альенде

доллара в час, и, как почти все мигранты, работающие на земле, голодала ради того, чтобы еда появилась на чужих столах. Через десять лет, надорвав спину и дочерна опалив лицо под солнцем, женщина нашла работу на консервной фабрике, где трудилась, пока дочь и внучка не заставили ее уйти на пенсию. С возрастом у нее разыгралось воображение, и когда Фрэнк Анджилери познакомился с прародительницей, она была похожа на отощавшую от голода восьмилетнюю фантазерку. Рядом с ней ее правнучка Селена казалась великаншей.

Фрэнк пришел в гости с букетом цветов и бутылкой лучшего портвейна, какой только смог найти, поскольку Селена сказала, что прабабушка завершает каждый день, со всей возможной скоростью перебирая четки и выпивая рюмочку этого напитка.

– Как, ты говоришь, зовут твоего дружка? – в третий раз спросила у Селены старуха.

– Вы же не такая дряхлая, прабабуля. Почему вы спрашиваете одно и то же?

– Чтобы позлить тебя, девочка. – Старуха рассмеялась, тряся подбородком, будто пережевывая воздух немногими зубами, какие у нее еще оставались.

– Я так и думала. Это Фрэнк Анджилери, адвокат, он представляет слепую девочку, которую разлучили с матерью.

– А! Анита Диас, бедняжка…

– Она самая, прабабуля. Видите, какая у вас хорошая память?

– Я помню то, что хочу помнить, и забываю то, что другие пытаются вколотить мне в голову. Как вам наша семейка, молодой человек? – спросила она у адвоката.

– Я под впечатлением. Четыре поколения…

– Пять. Не хватает моих прапраправнуков, – перебила его родоначальница. – Первые мужчины, которые появились в нашей семье. Я родила Дору в восемнадцать лет. Мы, женщины Дуран, залетаем в юности.

– Не успеваете хорошенько подумать о последствиях, – насмешливо проговорила Селена.

– А ты, умная такая, дойдешь до климакса, так никого и не родив, – упрекнула ее прабабка.

– Не переживайте. В один прекрасный день возьму и выскочу замуж, – отозвалась Селена.

– Думаешь, для этого нужно замуж выходить? Я была девой, когда родила Дору.

– Девой, прабабуля?

– Ну да, как Дева Гуаделупская и другие девы из календаря.

– Вы же знаете: мой жених такой правильный, он не захочет детей вне брака, – объявила Селена.

– А вы, молодой человек, – что вы думаете насчет того, чтобы иметь детей? – вдруг спросила старуха у Фрэнка.

– Хватит, мама, оставь адвоката в покое, – крикнула ее дочь Дора с кухни, где они с матерью Селены готовили обед.

* * *

В то воскресенье Фрэнк прибыл в Сан-Франциско утром, чтобы повидать Селену, и собирался улететь обратно в шесть вечера. За последние месяцы дневные перелеты в Лос-Анджелес превратились для него в рутину, хотя обычно он это делал на личном самолете Альперстайна. Лимузин забирал адвоката из дома и отвозил в аэропорт, другой ждал в Лос-Анджелесе и доставлял к вилле магната в Парадайз-Коув-Блаффс – резиденции в тысячу квадратных метров посреди парка в версальском стиле, с выходом на частный пляж. Дело Альперстайна уладилось на прошлой неделе с помощью денег. Больших денег. Обвиняемый избежал суда и не закончил свои дни за решеткой, но никто был не в силах спасти его репутацию: пресса смаковала малейшие детали скандала. Фрэнка это немного порадовало, настолько противно было ему защищать богатея, в очередной раз купившего себе безнаказанность. В своей конторе Фрэнк получил поздравления и комиссионные, было объявлено, что скоро ему выделят угловой кабинет с двумя окнами на верхнем этаже. Зато мать снова обругала его по телефону: хватает же совести защищать преступника.

Селена собиралась провести несколько дней с семьей в Лос-Анджелесе, а поскольку от Сан-Франциско всего час полета, девушка предложила встретиться: заодно она представит Фрэнка своей бабушке-ясновидице, ведь адвокату так хотелось с ней познакомиться. В последний раз они с Селеной виделись в конце декабря, в Ногалесе, в приюте, где содержалась Анита, но часто созванивались. С той встречи между ними установились добрые дружеские отношения: поначалу они вдвоем старались только добиться для девочки права убежища, но вскоре уже болтали обо всем на свете. Фрэнк легко сближался с женщинами и умел находить с ними общий язык, потому что детство провел в окружении сестер. Ему было трудно определить свои чувства к Селене. Он ценил их дружбу и не хотел каким-нибудь ложным шагом поставить ее под угрозу, но должен был признать, что желание постоянно общаться с этой девушкой слишком походило на влюбленность.

Для Селены, которая росла, а потом работала почти исключительно в женском окружении, отношения с Фрэнком оказались внове. Единственным мужчиной, которого она близко знала, был ее парень; они планировали пожениться в апреле. Точнее сказать, планировали Милош и женщины семьи Дуран, а Селена ждала апреля со стеснением в груди. Они с Милошем были вместе уже восемь лет, хотя во многом не сходились, часто не соглашались друг с другом и избегали определенных тем: в политике, например, они всегда придерживались противоположных мнений, да и в вопросе иммиграции тоже не могли договориться. Она работала с беженцами, а он считал, что нелегально пересекать границу – это преступление, за которое следует наказывать по всей строгости закона; что достроить стену вдоль границы с Мексикой, как на том настаивал президент, – дело первостепенной важности для национальной безопасности: какой смысл вести войны в далеких странах, когда орды нелегалов наводняют твою родину? Милош не одобрял того, чем занималась Селена, а ее совсем не интересовала его работа. А еще ему не нравилось, что невеста живет в Аризоне, хотя он и считал, что это временно, до тех пор, пока они не поженятся. Милош был совершенно уверен в своей любви к Селене и полагал, что она отвечает тем же. Не принимал в расчет, что, стоило ему заговорить о близящейся свадьбе, Селена меняла тему.

Работа, которую выбрал Милош, соответствовала его темпераменту. Она требовала внимания, дисциплины, терпения, физической выносливости; следовало трезво оценивать свои возможности, быть осторожным, досконально знать свою машину и разбираться в карте, сносить одиночество и скуку. Водитель без вредных привычек мог хорошо обеспечить семью, сделать накопления, вложить деньги и относительно молодым уйти на пенсию, а потом заняться еще каким-нибудь делом. Таков был его план – он не собирался весь остаток жизни провести за рулем грузовика. А пока Милош развлекался, слушая радио, подкасты и аудиокниги; по просьбе Селены учил испанский. Не пил, не употреблял стимуляторы для бодрости, как делают многие дальнобойщики. Следил за собой. Вот уже несколько лет парень перегонял фуры, но с тех пор, как ушел из армии, ничуть не прибавил в весе.

Селене нравилось его мускулистое тело, светлые глаза, выступающие скулы, бронзовый загар, большие мозолистые руки, запах, тембр голоса. Все это вызывало желание.