Елизавета Йоркская. Последняя Белая роза - Элисон Уэйр

нее отказались. Люди, не имеющие понятия о приведших к этому обстоятельствах, могут решить, будто все произошло из-за какого-то дефекта в ней самой. Как она теперь появится на людях? Все станут смотреть на нее с жалостью или еще того хуже.

Принцесса не могла рта раскрыть. Стояла там столбом – никакая она теперь не будущая королева Франции – и чувствовала, что все на нее пялятся.

Отец направил яростный взгляд на своих советников:

– Я использую все возможные средства, чтобы отомстить! Пусть соберется парламент, пусть вся эта пустая болтовня и обман станут известны людям. Я пойду войной на Францию!

Когда лорды разошлись, король обнял Елизавету за плечи. Ее всю трясло, но она старалась не плакать.

– Я разберусь с Людовиком и после этого найду для вас другого супруга, Бесси, который будет еще лучше.

Елизавета кивнула, хотя какой супруг мог быть лучше этого? Да и что ей за дело? Она остается в Англии, чего всегда желала.

– А теперь идите и найдите себе какое-нибудь приятное занятие, чтобы ни о чем не думать, – велел ей отец. – И, Бесси, держите голову высоко. К этому привел не какой-то изъян в вас, а одно лишь вероломство старого паука. А я сейчас должен послать за вашей матерью и сообщить ей новости.

Когда позже Елизавете приказали явиться в покои королевы, она застала мать побледневшей от ярости. Леди Стэнли и тетя Риверс как могли старались успокоить ее, им помогала хрупкая миловидная женщина, в которой принцесса узнала свою тетушку и кузину Элис Фицльюис. Лорд Риверс и лорд Стэнли стояли у окна и сочувственно качали головой.

– Это жестоко! – кипятилась мать. – Столько лет растить дочь в сознании, что она будет королевой Франции, готовить ее к этому, а потом девочку так грубо отвергают. Это гнусно! Она должна была стать королевой…

– И еще может ею стать, мадам, – сказала леди Стэнли, беря ее за руки. – Есть другие королевства. Франция не самая великая монархия в христианском мире.

– Мы обе знаем, что она величайшая, – отрезала мать.

Леди Стэнли спокойно посмотрела на нее:

– Есть Испания. Наследник суверенов еще ни с кем не помолвлен.

– Он еще младенец, – отмахнулась мать и подняла взгляд. – Бесси!

Она раскрыла объятия, и Елизавета припала к ней. Вот теперь слезы покатились у нее по щекам. Странно было, что мать утешает ее, как дитя, королеве не пристало демонстрировать привязанность к кому бы то ни было. Елизавета чувствовала себя неловко, ведь она уже не ребенок, однако покорно позволила матери прижать свою голову щекой к ее затянутой в бархат груди и вывернулась из рук родительницы, когда посчитала, что снесла достаточно материнского утешения. Элис Фицльюис смотрела на нее с пониманием, а леди Стэнли, когда Елизавета утерла глаза, мягко сказала:

– Все это пройдет, леди Бесси. Господь, вероятно, приготовил для вас что-нибудь получше.

– По крайней мере, вам не придется иметь свекром этого Вселенского паука и недоростка-идиота мужем, – язвительно произнесла мать.

Елизавета уставилась на нее. Всего неделю назад королева превозносила добродетели дофина. Значит, это правда. Дофин действительно отвратительный и умственно отсталый. Неужели отца обманули? Он должен был знать или озаботиться тем, чтобы узнать о дофине все. Однако хороший пенсион и французская корона для дочери, вероятно, перевешивали недостатки жениха, с его точки зрения. Елизавета постаралась не впустить в свое сердце чувство горечи и обиды.

Леди Стэнли улыбнулась ей:

– Это не конец света, дитя. Помолвки расторгаются постоянно. Вам повезло, что в семнадцать лет вы остаетесь под родительским крылом. Меня выдали замуж в двенадцать за моего первого мужа, Эдмунда Тюдора. Он умер от чумы на следующий год, оставив меня беременной. Я родила своего любимого сына тринадцатилетней, и это мне дорого обошлось. Так что видите, леди Бесси, в жизни случаются вещи и похуже, чем расторгнутая помолвка.

– Да, я это понимаю, – сказала Елизавета. Не нужно впадать в крайности.

Дядя Риверс и лорд Стэнли присоединились к дамам у камина.

– Мы зададим этим бесчестным французам хорошую трепку, – заявил Риверс. – Им не сойдет с рук такое обращение с нашей Бесси. – Он похлопал принцессу по плечу.

Лорд Стэнли остановил на ней взгляд заботливого дядюшки и сказал:

– Если я когда-нибудь смогу быть чем-то вам полезен, леди Бесси, обращайтесь ко мне без колебаний.

Мать выглядела раздраженной. Елизавета отнесла это на счет ее недовольства Людовиком, но позже, лежа в постели, она задумалась: не ведут ли Стэнли дело к помолвке с нею своего сына Ричмонда? Не втираются ли они в доверие к королеве?

Мать этого не одобрит. Она хотела, чтобы отец не имел ничего общего с Ричмондом. Говорила, мол, тот не сто́ит ни одной из их дочерей, полагала, что он вполне может рассматривать брак с принцессой как способ получения короны. Ричмонд был честолюбив, и его мать тоже имела амбиции в отношении сына. По словам королевы, леди Стэнли теряла свою обычную рассудительность, когда речь заходила о нем.

– Я знаю, что такое – любить своих детей, – говорила мать, – но эта женщина просто одержима. Считает Ричмонда истинным наследником Ланкастеров. И это его-то, появившегося на свет в результате двойного адюльтера Джона Гонта и Екатерины Суинфорд! Такие бредни опасны, Бесси. Они угрожают нашему дому. Меньше всего нам нужно возобновление войны между Ланкастерами и Йорками. Мы должны быть настороже, когда у кого-то появляются подобные амбиции.

Елизавета считала, что брак между Ричмондом и одной из ее сестер немало поспособствует тому, чтобы связать Ланкастеров и Йорков. Но свои мысли она держала при себе.

В феврале отец вызвал старшую дочь в свой кабинет, поцеловал ее и предложил сесть.

– Вы, кажется, в последнее время повеселели, Бесси, – заметил он.

– Я чувствую себя лучше, – ответила Елизавета. – Мне помогает сознание того, что все королевство на моей стороне.

– Действительно, так и есть! – отозвался король. – Парламент осудил короля Людовика. Скоро мы начнем вооружаться, чтобы идти на него войной. Знаете, я думаю, старый паук побуждает шотландцев тоже разорвать помолвку Сесилии.

– Это ужасно.

– Ничего, скоро мы преподадим ему урок. Но я пригласил вас сюда не для того, чтобы беседовать о Людовике. Я хотел бы поговорить о вашем браке.

О ее браке? Неужели поступило какое-то новое предложение?

Отец, сидя за столом, задумчиво разглядывал дочь.

– Я серьезно рассматриваю возможность брака между вами и Ричмондом. Это станет эффективным средством удалить его из-под носа Людовика и заручиться его верностью.

Разумеется, в этом был смысл. Но Елизавета, которая прожила последние восемь лет в ожидании, что станет королевой, прежде всего подумала: