Остров русалок - Лиза Си

мы по очереди разгружали свои вещи и покупки — одна носит, другая стоит на пристани и сторожит выгруженное. Тут нам ничего не грозило: вокруг пока было полно народу, пассажиры здоровались с родными, торговцы деловито протискивались сквозь толпу, кто-то разгружал сундуки и чемоданы. Но остальные хэнё высадились быстрее нас, и через несколько минут мы с Ми Чжа оказались единственными женщинами на пристани.

Тут я обратила внимание еще на три вещи. Во-первых, в нашем порту пахло не лучше, чем в любом другом из виденных мною, — повсюду вонь от дизельного топлива и рыбы. Во-вторых, обычно на пристани корабль или паром встречали стайки местных парней, искавших способ подзаработать, но сейчас не было ни одного. А в-третьих, при виде японских солдат, моряков и охранников я вспомнила, как к нам на поле завернул японский патруль. Но теперь нам уже исполнился двадцать один, мы стали старше и, наверное, выглядели для солдат привлекательно. Ми Чжа тоже заметила их интерес и спросила:

— Ну и что будем делать? Я тебя тут одну не брошу.

— А я не позволю тебе одной идти до пункта найма хэнё.

Я заметила солдата, который ел какой-то фрукт в нескольких метрах от нас. Мне очень не понравилось, как он на нас уставился.

— Вам, кажется, нужна помощь. Могу я что-нибудь для вас сделать? — спросил вдруг кто-то по-японски. Мы с Ми Чжа повернулись. Я ожидала увидеть японца, но наш собеседник явно был корейцем (какое облегчение!). И вряд ли он родился на Чеджудо: на нем были брюки, белая рубашка с воротником и куртка, которая спереди застегивалась на молнию. Ростом он был едва выше нас, но коренастый, хотя не разберешь, плотный он от тяжелой работы или от хорошей еды.

Ми Чжа слегка наклонила голову и объяснила, что нам нужно перенести вещи в то место, откуда нас отвезут домой. Пока она говорила, мужчина внимательно смотрел на нее, так что я смогла незаметно разглядеть его как следует. Волосы у него были черные, а кожа не слишком загорелая. Он был хорош собой, и при этом его внешность казалась привычной, непохожей на вид советских мужчин, и с японцами уж точно ничего общего. Интересно, кто он такой? Я невольно принялась фантазировать и вообразила нашу с ним свадьбу, потом покраснела, испугавшись, что выражение лица выдаст мои мысли, но эти двое не обращали на меня внимания.

Когда Ми Чжа закончила объяснять, мужчина наклонился поближе и прошептал нам на диалекте Чеджудо:

— Меня зовут Ли Сан Мун. — Дыхание у него было теплое и сладковатое, будто он ел апельсины. Это тоже подтверждало, что он из хорошей семьи, а не просто крестьянский сын, выросший на обычной пище — чесноке, луке и кимчхи. Потом он выпрямился и громко добавил по-японски: — Я вам помогу.

Меня поразила реакция окружающих на эти слова. Многие японские солдаты опустили глаза или отвели от нас взгляды. Стало ясно, что Сан Мун человек влиятельный.

Он щелкнул пальцами, и к нам быстро подскочили трое портовых рабочих.

— Отнесите эти вещи для…

— Меня зовут Ким Ён Сук, — поспешно выпалила я, — а это Хан Ми Чжа.

— Идите с госпожой Ким туда, откуда забирают хэнё; вы знаете, где это. — Он говорил по-японски почти так же бегло и безупречно, как Ми Чжа. — Потом один из вас останется с ней там, а остальные вернутся, проводят госпожу Хан к подруге и донесут остаток вещей.

Я взяла было сумку, собираясь вскинуть ее на плечо, но он тут же меня остановил:

— Нет-нет, не надо, ребята все отнесут.

От такой помощи я почувствовала себя почти богиней. Я зашагала с высоко поднятой головой и прямой осанкой, а рабочие поспешили за мной. Даже не оборачиваясь, я догадывалась, что Сан Мун провожает меня взглядом.

Когда мы дошли до нужного угла, двое рабочих побежали обратно на пристань, как приказал Сан Мун, а один сел на корточки и принялся ждать вместе со мной. Остальные хэнё, собравшиеся здесь, конечно, не могли смолчать.

— Гляньте-ка, у ныряльщицы вдруг появился собственный слуга! — поддразнила меня одна из женщин.

— Ты что, жену ищешь? — спросила другая рабочего.

— Следи-ка за ней получше, вдруг убежит?

Рабочий обхватил колени руками, опустил голову и постарался не обращать внимания на шуточки женщин.

Через полчаса — казалось, прошла целая вечность — появилась целая процессия: на этот раз рабочие катили вещи на тележках, а Ми Чжа и Ли Сан Мун шли рядом. Я даже издали слышала, как смеется наш новый знакомый. И тут я поняла: он специально отослал меня, чтобы побыть наедине с Ми Чжа. Никакого сомнения. Я смотрела, как они подходят, и отметила, что Ми Чжа бледная, как медуза. Неудивительно, что она ему понравилась. За все эти годы я ни разу не испытывала ревности к Ми Чжа, но сейчас почувствовала неприятный укол. Я пригладила волосы и постаралась изобразить характерную для Ми Чжа сдержанность. Такой безупречной, как подруга, мне все равно не стать, но у меня есть и свои достоинства.

Грузовики приезжали и уезжали в разные деревни, но в нужном нам направлении ни один не ехал. Пока мы ждали, я расспрашивала Ли Сан Муна, а он охотно отвечал на мои вопросы. Как оказалось, он родился в городе Чеджу и учился в Японии.

— Отсюда столько народу ездило туда учиться, что на Чеджудо теперь больше образованных людей, чем во всей остальной Корее, — заявил он.

Может, Сан Мун и был прав, но с моим жизненным опытом это имело мало общего.

— Мой отец управляет консервной фабрикой в здешнем порту, — продолжил Сан Мун. Значит, его отец коллаборационист: все консервные фабрики принадлежали японцам. Тут я могла бы сразу потерять к нему интерес. Или нет. В конце концов, моя ближайшая подруга — дочь коллаборациониста, почему бы мне не выйти замуж за сына коллаборациониста? И потом, Сан Мун был такой обаятельный и так заразительно улыбался, что совершенно меня очаровал.

Я задала еще несколько вопросов, и с каждым ответом становилось яснее, что он не похож ни на одного из моих знакомых. Все это время Ми Чжа смотрела вдаль на дорогу, не участвуя в разговоре. Отсутствие интереса с ее стороны придало мне уверенности.

— Я с детства наблюдал за жизнью порта, — объяснил Сан Мун. — Думаю, рано или поздно я займу место отца, но пока я работаю на городское правительство Чеджу: контролирую склады продовольствия и другие запасы. — Вот еще одно подтверждение его статуса: не простой коллаборационист, а высокопоставленный. Работа на