Охота на либерею - Михаил Юрьевич Федоров

как далеко! Теперь он ни капли не сомневался, какие влиятельные силы стоят за спиной этого ловкого молодого человека.

— Позволь, государь!

Петер опустился на колени и стоял перед царём, глядя на него снизу вверх. Его лицо было мокрым от слёз. Царь, не отрывая от Петера взгляда, подошёл к двери и ударил в неё кулаком. Потом ещё и ещё. Штаден начал тревожно переминаться с ноги на ногу. Государь явно был выведен из себя, и как он поведёт себя дальше — неизвестно.

— Эй, кто там! — крикнул царь. — А ну, быстро ко мне.

За дверью послышался топот и в комнату ворвались двое стрельцов с бердышами и пищалями.

— Живо Кирилла[60] ко мне. Живо!

Стрельцы ринулись выполнять царёв приказ.

— Стойте.

Они остановились.

— Охраняйте дальше. Я сам к нему пойду. Ему ведь восемьдесят уже.

Царь приобнял Петера за плечи и вышел с ним из палаты. Штаден шёл следом. Теперь он уже боялся этого юношу, способного на такие неожиданные и решительные поступки. Петер представлялся ему человеком, сделавшим шаг в пропасть, но не упавшим, а каким-то непостижимым образом воспарившим ввысь.

Спустя короткое время в Успенском соборе состоялся обряд крещения, который провёл митрополит Московский и всея Руси Кирилл. Крёстным отцом стал сам царь Иван Васильевич, а новообращённый православный получил имя Пётр Иванович.

На выходе из собора царь сказал:

— Теперь ты мой крестник и мой подданный. А прозвище твоё пусть будет Немчинов. Жить станешь в кремле.

В стороне, не решаясь подойти, стоял Генрих фон Штаден.

Глава 8

ЦАРСКАЯ ЛИБЕРЕЯ

Москва, зима — начало весны 1572 года

Служба Егоркина у Ивана Трофимовича Челяднина оказалась несложной. То сбегать да передать кому-то распоряжение, то отнести куда-нибудь свиток, исписанный чётким уставом[61] или беглым полууставом. А то и просто помочь писарям прибраться в помещении приказа.

Поскольку разносить письма пешком — занятие долгое, велел Челяднин Егорке обучиться верховой езде. С тех пор, когда рука немного зажила, почти каждый день скакал тот на коне под присмотром кого-нибудь из охранявших кремль стрельцов. А вскоре и присмотра не понадобилось, потому что научился Егорка держаться в седле уверенно и даже загордился: вон он какой ловкий наездник! Правда, сам понимал, что против опытных всадников его умение — пшик, мелочь, и неизвестно ещё, сумеет ли он выдержать долгий конный переход. Хотя что там "неизвестно"! Конечно, известно, что не сумеет.

Егорка ежедневно ходил к Данилу, чтобы тот смотрел, как сращивается перелом. Ожог зажил быстро, а вот кость болела уже больше месяца. Хотя лубки лекарь ему уже снял, но руку нагружать не велел, даже сам подошёл к окольничему — попросить за Егорку. Иван Трофимович кивнул в ответ, и ничего тяжелее писем да веника тот не поднимал. Даже на коне наловчился скакать, держа поводья одной, здоровой, рукой.

Жил теперь он совсем рядом с царскими палатами, только вход не через красное крыльцо, а другой, незаметный, сбоку. В одной каморке с ним жил Глеб, старший писец Земского приказа. Раньше у него был свой дом в Стрелецкой слободе в Заречье[62], да сгорел вместе со всей Москвой, а семья погибла в пожаре. Вот окольничий и позволил ему жить в кремле, пока дом не отстроит. Был Глеб человеком умным, знал несколько языков, и Иван Трофимович очень его ценил.

Однажды вечером Глеб вернулся из приказа с небольшим свитком под мышкой. Устроился у окошка, развернул пергамент и стал читать. Когда стемнело, запалил лучину и дальше читал при её свете, пощипывая русую бороду с недавно появившейся сединой. Егорка, лёжа на своей скамье, долго наблюдал за ним, не решаясь спросить, но в конце концов не выдержал:

— Глеб, а ты что там читаешь?

Тот не торопясь повернул к нему голову:

— Сочинения эллина Полибия о древней истории.

И снова углубился в чтение. Егорка помолчал немного и снова спросил:

— Интересно?

— Интересно, — не поворачиваясь, ответил Глеб и намотал прочитанный кусок пергамента на палку.

— А что там интересно?

Глеб отложил пергамент и повернулся к Егорке:

— Ну, давай спрашивай, что хотел. На все вопросы отвечу, только потом не отвлекай.

Егорка почесал затылок:

— У меня вопросов много. Сразу все говорить?

— Сразу, — подтвердил Глеб.

— Ну, сначала, расскажи, кто такой Полибий. Где он жил и когда. И в какой стране, и кто тогда страной правил…

— И почём в той стране лыко для лаптей? — усмехнувшись, вставил Глеб.

Но Егорку было уже не остановить.

— И какие ещё греки про стародавние времена писали, и латинцы тоже. Да и немцы, и испанцы, и турки, и…

— Демоны-песиголовцы, — снова подковырнул его Глеб.

— А такие есть? — удивился Егорка.

Глеб только вздохнул в ответ.

— И ещё я хочу знать, почему зимой холодно и дни короче, чем летом, и где край земли, и научиться говорить, как и ты, по-польски, по-татарски и по-немецки, и ещё…

— Довольно, довольно, — сказал Глеб, — ну ты и размахнулся. Тут одним днём или даже годом не отделаешься. Чтобы это изучить, много сил да времени потратить надо.

— Да я всегда… — начал было Егорка, но Глеб не стал его слушать.

— Если хочешь, сейчас и начнём. Согласен?

— Да.

— Хорошо. Учением будем заниматься по вечерам. Лучины нащепи, чтобы не в потёмках сидеть. А я уж помогу тебе, чем смогу.

— Согласен, согласен, — радостно вскрикнул Егорка.

— Если согласен, то помолчи и, когда хочешь что-то сказать, спроси разрешения. Понял?

Егорка, плотно сжав губы, закивал. Глеб недовольно поморщился:

— Сейчас мог бы и словами сказать, если я спрашиваю.

— Понял, что надо спрашивать разрешения.

— Ну тогда слушай ответы. Сначала про то, где находится край земли. Ты в снежки играть любишь?

— Играю, конечно, — сказал Егорка, — только сейчас недосуг.

— Вот и представь, какой снежок — круглый. Представил?

— Да.

— И земля наша такая же круглая. Понятно?

— Непонятно. А откуда ты знаешь?

— Об этом говорили ещё древние эллинские мудрецы, но им мало кто верил. Но истина в конце концов победила. Полвека назад португалец на службе у испанского короля на пяти кораблях отплыл из своей отчизны на запад, и всё время плыл в этом направлении. Три года длилось путешествие, моряки испытывали всякие лишения, а сам начальник погиб в далёких морях от рук туземцев. Но самое главное, Егор, это то, что всё время плывя на запад, они вернулись обратно в Испанию с востока! Вот это и подтверждает учение древних эллинов. Поэтому на твой вопрос про край земли я могу ответить, что края у