Ильяс Есенберлин - Шестиглавый Айдахар

Кто может поручиться за то, что Ногай, посчитав себя потомком Чингиз-хана, достойным стать властителем Золотой Орды, не посягнет однажды на трон? Именно в его руках войско, и оно предано ему.

Нет. От Ногая следовало отделаться. И чем скорее это свершится, тем лучше. Берке понимал, что одинаково трудно и опасно отнять у него сейчас должность лашкаркаши или отравить. Слишком влиятелен Ногай, и поэтому было страшно решиться на открытую вражду с ним.

А что, если послать его в поход на ханство Кулагу, чтобы вернуть Орде Азербайджан и Ширван? Война есть война. И случится может всякое. Если победа будет за Ногаем, то Золотая Орда станет сильнее, и тогда не поздно подумать, как отделаться от соперников. Если же Ногай потерпит поражение – появится повод лишить его звания лашкаркаши.

Берке страстно мечтал о победе над сильным и жестоким Кулагу и в то же время ненавидел Ногая.

Чтобы глаза не могли оклеветать друг друга, бог создал между ними нос. Между братьями Кубылаем и Арик-Буги аллах забыл поставить преграду, и поэтому со временем между сыновьями Туле появилась огромная яма. Имя ей было – зависть. Другие потомки Чингиз-хана, тоже мечтающие о власти и славе, о троне деда, ссылаясь на то, что Кубылай первым нарушил закон предков и без решения курултая назвался ханом, усердно углубляли эту яму, превращая ее в пропасть.

Все смешалось под вечным небом. Потомки Потрясателя вселенной, позабыв о единой крови, текущей в их жилах, сделались врагами.

На сторону Кубылая встали: сын Угедэя – Кадан, сын Темугэ-очигана, младшего брата Чингиз-хана, – Тогушар. Под их рукой оказалось закаленное в многочисленных сражениях, приученное к повиновению, храброе войско, под ударами которого пал когда-то Северный Китай.

Но и у Арик-Буги были надежные и грозные союзники – отпрыски знаменитого Байдара, сына Джагатая, – Алгуй. Он участвовал во взятии Харманкибе и в покорении польских земель. На стороне Арик-Буги оказался внук Угедэя – Кайду. Это был отважный воин, участник многих походов. В это время он владел Мекринским аймаком в Восточном Тянь-Шане.

Силы, казалось, были равны. Но так только казалось.

Арик-Буги, сидевший на троне в Каракоруме, хорошо понимал, что Золотая Орда, подчиняющаяся номинально ему, была ненадежным союзником. Хан Берке давно мечтал отделиться и только ждал благоприятных для него обстоятельств.

Войска старшего сына Туле – Кубылая и самого младшего – Арик-Буги сошлись на берегах реки Онгин. Небо отвернуло свое лицо от младшего из братьев – тумены его были разбиты, а сам Арик-Буги бежал на Енисей к киргизским племенам.

Захватив Каракорум и оставив там небольшой войско, окрыленный победой Кубылай вернулся к себе в Китай, в главную свою ставку город Шанду. Вскоре сюда прибыл с повинной доверенный человек Арик-Буги. Кубылай, зная горячий нрав брата, его склонность прислушиваться к нашептыванию и сплетням, простил Арик-Буги.

Но другие потомки Чингиз-хана, ненавидящие удачливого Кубылая и сделавшие своим знаменем в борьбе с ним Арик-Буги, собрали войско и, напав на Каракорум, овладели им.

Арик-Буги, забыв о том, что еще недавно просил пощады, двинул свои тумены на юг, к владениям старшего брата, надеясь на этот раз одержать победу. Знаменитая конница Кубылая, состоящая из отборных воинов – кэшиктэнэ, остановила их на краю пустыни Гоби и вновь наголову разбила войско Арик-Буги.

Кубылай мог бы навсегда избавиться от монгольского великого хана в Каракоруме, но он не разрешил своей коннице преследовать бегущие тумены брата, поскольку не хотел, чтобы кровь монголов окропила ту землю, где когда-то великий Чингиз-хан поднял свое знамя и где родилось могущество монголов. Вместо этого Кубылай запретил посылать в Каракорум продовольствие. И там, где еще недавно наступали ногами на хлеб и масло, начался голод.

Накануне этих событий в ставку Арик-Буги прибыла Эргене-бегим – вдова Кара-Кулагу, правительница бывшего Джагатаева улуса. Не ради праздного любопыства проделала она долгий и трудный путь от Каракорума. Эргене-бегим искала союза с Арик-Буги. Она прекрасно понимала, что пожар междоусобицы с каждым годом будет разгораться все сильнее и не останется ни одного Чингизова потомка, которого бы он не коснулся. Любой ценой хотела она сохранить за собой улус. А на него уже жадно поглядывали два кровожадных соперника – Берке и Кулагу, – ожидали счастливого для себя часа. Нужен был надежный, сильный союзник, а вокруг в ближайших землях сидели или недруги, или такие, кто сам, замирая сердцем, ждал решения своей участи от более сильного соседа.

Стараясь заручиться поддержкой Каракорума, Эргене-бегим пообещала Арик-Буги, что, если Берке и Кулагу решат двинуть свои тумены на помощь Кубылаю, она пошлет своего сына Алгуя с войском в Восточный Туркестан, и тот преградит им путь.

Но Кулагу, похоже, пока не собирался ввязываться в борьбу между братьями. Зная, что рано или поздно это придется сделать, он спешно укреплял свое ильханство. Опыт подсказывал, что совсем скоро главным его врагом сделается Золотая Орда, и потому он стремился всеми силами поссорить Берке и Алгуя.

Но, пока вдова Кара-Кулагу вела переговоры в Каракоруме, Алгуй, не дожидаясь, как развернутся дальнейшие события, повел свои тумены в Кашгарию, где у него было много надежных и верных людей, усилил здесь свое войско и объявил себя ханом Восточного Туркестана.

Действовал новый хан стремительно и энергично. По его приказу двоюродный брат Никпей-Оглан с отрядом в пять тысяч воинов вторгся в пределя междуречья рек Сейхуна и Джейхуна. Почти без боя сдались ему главные города Мавераннахра – Бухара и Самарканд.

Алгуй, давно недолюбливавший Берке, по совету Кулагу приказал вырезать всех, кто имел какое-то отношение к Золотой Орде. Те же, кому удалось спастись, побросав свое имущество и скот, в страхе бежали из Мавераннахра. Это вынудило Берке искать союзника в лице Арик-Буги.

Недолгим и непрочным виделся всякому, кто имел глаза, союз между Берке и Арик-Буги. Великие пространства разделяли их, да и нетрудно было угадать, что Золотая Орда только ждет подходящего случая, чтобы навсегда отделиться от Каракорума.

Алгуй, чувствуя за собой силу, отважился пойти дальше и своими действиями заявить, что он больше не собирается поддерживать Каракорум. Покорив Мавераннахр, новый хан велел казнить эмиров захваченных городов, отнял у сборщиков податей казну, которая обычно отправлялась Арик-Буги. Не боясь мести за содеянное, Алгуй, заручившись словом Кулагу, что тот не будет мешать, двинул свои тумены к Хорезму и в Афганистан.

Все эти события произошли настолько быстро, что Золотая Орда не успела прийти в себя, растерялась от ошеломляющих, дерзких действий еще недавно незаметного среди других чингизидов Алгуя.

Хан Берке был взбешен. Он понимал, что это еще не конец Золотой Орды, но развязка была где-то не за горами. Близок был час, когда огромная бычья шкура, какой он представлял себе земли Орды, изорванная, обкромсанная по краям другими чингизидами, могла превратиться в шкуру овцы. Если все ее владения ограничатся только степью Дешт-и-Кипчак, закат неминуем. Безбрежна степь, но земли ее родят только травы, и неоткуда будет брать хлеб, золото, шелка. А уйдет богатство – не станет и силы.

Нужны новые союзники, а ими могли стать только орусуты. Они были пока покорны, но кто мог знать, о чем думает, что замышляет никогда не понятный до конца кочевнику оседлый лесной народ?

Хан чувствовал, как неумолимо надвигалась старость, как все чаще и чаще не соответствовали друг другу желания и возможности. Уже не было времени, чтобы задумывать что-то на далекое будущее. И оставить Золотую Орду, власти над которой он жаждал много лет, не на кого. У Берке не было детей.

Через несколько дней Берке собрал ханский совет. На границах Орды становилось все неспокойнее, а тревожные вести, которые приносили гонцы, порой противоречили друг другу и оттого пугали еще больше.

Берке во всем подражал своему великому деду и совет собирал обычно лишь для того, чтобы объявить заранее принятое им решение. Этого же правила придерживался всегда и Бату.

Ханский совет собрался в новом дворце.

На помосте, застеленном ярко-красным персидским ковром, на золотом троне сидел Берке. Одежда из желтого китайского шелка, расшитая золотыми узорами, еще больше подчеркивала желтизну лица хана. Он напоминал Будду, отлитого из чистого золота и поставленного на самое почетное место в пагоде.

В зале стояла почтительная тишина. Ближе к трону сидели чингизиды: сын Шейбани – Бархудур, лашкаркаши Ногай, сын Кулки – Саук, внук младшего брата Чингиз-хана Хасара – Жонгатбай. Дальше располагались нойоны, эмиры и другая знать, которую соблаговолил пригласить на совет хан.