Гейша - Лиза Дэлби

году премьер-министр Уно Сосукэ был вынужден уйти в отставку, когда гейша-любовница публично обвинила его в скупости и надменности. Дело Уно впервые в политической жизни Японии показало, что сожительство женатого политического деятеля с гейшей (на любовную связь никогда внимания не обращали, это считалось нормой) может быть расценено как распутство. Японские жены в таких делах стали не столь терпимыми и смиренными, какими были раньше.

В 1995 году обиженная гейша-ученица подала в суд на свое заведение, обвинив маму в том, что та безжалостно ее эксплуатирует. Выиграв процесс в суде, она не успокоилась и открыла собственное дело – вызов майко по телефону на дом. Если такое случилось, значит, многое сильно изменилось.

Но надо заметить, что обстановка, сделавшая возможной подобную судебную тяжбу, затеянную «адской майко» (так японские журналисты окрестили смелую ученицу), начала складываться уже в мою бытность гейшей. Еще в те годы майко стали туристической достопримечательностью Киото, и масса молодых девушек была вовлечена в общины гейш с целью удовлетворить повышенный спрос на девочек-куколок, превратившихся в секс-символ города. Большинство этих девушек просто несколько лет поиграли в майко безо всякого желания попытаться понять суть своего занятия и принять на себя обязанности полноправной гейши. Мои приятельницы из числа гейш рассматривали любовницу премьер-министра Уно как разложившуюся, бесстыжую майко, как продукт неверного воспитания. Но факт остается фактом: судебные процессы с участием гейш были невозможны в прежнее время. Громкие скандалы образовали трещины в глухих стенах, окружавших частную жизнь гейши.

На протяжении всей своей истории «мир ивы и цветов» расширялся или, наоборот, сужался в зависимости от финансового благополучия в стране. Когда клиентура процветала, дела гейш шли хорошо, а численность общин росла; когда же наблюдался спад в экономике, развлечения отменялись и гейши теряли работу. В девяностые годы экономические пузыри Японии начали лопаться один за другим, и население в кварталах гейш стало сокращаться. И все же я не думаю, что зарю двадцать первого столетия Япония встретит без своих гейш. Их сознательное служение охране японских традиций – а это определяющий момент профессии гейши – остается неизменным. До тех пор, пока японцы останутся верны своим культурным ценностям, никакие скандалы современного общества не представляют опасности для гейши. Однако дальнейшее сокращение численности гейш, по-видимому, неизбежно.

Лиза Дэлби

Беркли, штат Калифорния

Февраль 1998 года

Часть I

Новая семья

Глава 1

Сестры

Даже сливы рдеют смущеньем,

Когда по весне

Прольется запоздалый дождь.

Начальный куплет из лирической песенки-коуты

Гибель гейши

Начало апреля в Киото ни с чем не сравнимо. По берегам реки зацветает вишня, и лесистые горы окутывает легкий розовый туман. По вечерам в парке Маруяма собираются японцы, они неторопливо пьют пиво и саке под ветвями древней плакучей вишни, роняющей нежные цветы неземной красоты.

Апрель считается одним из самых беспокойных месяцев в году в кварталах гейш Киото. Ежедневно в театр Понтотё набиваются зрители посмотреть весенний спектакль гейш «Танец реки Камо». По вечерам чайные домики и рестораны, где клиентов обслуживают гейши, переполняют гости из Токио и других близлежащих городов, стекающиеся в Киото на цветение сакуры и танцевальный фестиваль гейш.

Ночь напролет по широким мощеным набережным реки Камо, освещенным только фонариками расположенных вдоль берега чайных домиков Понтотё, гуляют группы студентов и парочки влюбленных. Река всегда завораживает, а запахи весенней ночи кружат голову. Гейши и их богатые гости смотрят вниз на гуляющую молодежь, которая группками и парами бродит вдоль тихой реки. Самое прелестное и ценное в Понтотё – это замечательное расположение квартала. Но если за удовольствие любоваться сказочным видом гейши и их гости вынуждены платить, причем немало, то молодежь все это получает бесплатно.

В некоторых банкетных залах, обращенных к реке, можно воспользоваться сильным биноклем, и гейша игриво предлагает престарелому гостю понаблюдать, как парочки влюбленных потихоньку уединяются под сенью городских мостов. Юная гейша, выглянув в окно из-за плеча седоголовых посетителей и шумно вдохнув весенний воздух, может признаться, что и ей хотелось бы пройтись там с молодым кавалером.

В конце апреля 1978 года в один из таких вечеров, напоенных ароматами весны, можно было уловить запах гари, плывущий над рекой с западного берега Камо. Никто не обратил внимания на тонкую струйку дыма, поднимающуюся над тесно стоящими деревянными домиками квартала, где жили и работали гейши Понтотё. Но к четырем часам утра ревущее пламя уже пожирало сразу несколько домов. Обезумевшие гейши, подхватывая слетающие на ветру ночные кимоно, метались с ведрами к реке и плескали водой на крыши своих домов, пытаясь помешать распространению самой большой в Японии беды – пожара. Когда рассвело, на месте десятка домов дымились развалины и одна юная гейша лежала мертвой.

Ее мама и две сестры сумели выскочить, пока в ядовитом дыму еще можно было дышать, и в сутолоке узкой улочки никто не спохватился, что в доме осталась еще одна девушка. Когда три месяца спустя мне передавали эту историю, одна пожилая гейша говорила, что тот ночной кошмар все еще стоит у нее перед глазами и в ушах звучит жалобный голос, зовущий окасан-маму, хотя у рассказчицы не было уверенности, действительно ли она слышала этот голос, или ей просто показалось.

Семья у гейш

Владелицу чайного домика называют окасан. Гейша, раньше других дебютировавшая на этом поприще и обладающая статусом старшинства, называется онэсан, старшая сестра. Оба наименования несут на себе печать уважения. Когда речь идет о конкретной старшей сестре, обладающей бо́льшим правом, гейша скажет, что завязала с ней узел, имея в виду особую церемонию породнения двух гейш, сделавшую их сестрами.

В те месяцы, что я провела в «мире ивы и цветов», живя вместе с гейшами, моей онэсан была гейша Итиумэ. Мне тогда было двадцать пять лет, а Итиумэ – двадцать два. То, что она была тремя годами младше меня, никакой роли не играло: у гейш значение имеет не возраст, а опыт. К моменту нашей встречи Итиумэ три года провела как майко, то есть ученица, и полтора года служила уже полноправной гейшей.

В качестве младшей сестры Итиумэ я шла под именем Итигику. У Итиумэ раньше не было младшей сестры, но она очень старалась обучить меня тонкому этикету общества гейш, конечно в пределах того, что сумела узнать сама. «Слепец ведет незрячего», – вздохнула одна из мам, задав нам взбучку, когда мы обе опоздали на мероприятие. Скорее всего, Итиумэ поручили шефствовать