Фау-2 - Роберт Харрис

На миг она поддалась искушению — пока не вспомнила, каким жёстким бывает его щетина до бритья, и как он по утрам пахнет табаком и несвежим алкоголем. Кроме того, она предпочитала предвкушение удовольствия: в её опыте секс был делом не только тела, но и ума. Впереди ещё был весь день, вечер, ночь — а может, и утро, если это в самом деле была их последняя встреча на какое-то время. Она улыбнулась в ответ и покачала головой:

— Мне нужно найти молоко.

Когда он с досадой откинулся назад, Кэй подняла с ковра бельё — персикового цвета, новое, купленное специально для того, что англичане с их странностями называли грязным уикендом. Почему, спрашивала она себя, мы так говорим? Странный мы народ. Она выглянула в окно. Уорик Корт, между Линкольнз-Инн и Грейз-Инн, был в основном заселён юридическими конторами — странное место для жизни. Субботним утром всё было тихо. Дождь прекратился. Светило слабое зимнее солнце. Доносился шум машин с Чансери-Лейн. Она вспомнила продуктовый магазин на углу и решила пойти туда. Начала одеваться.

В это время, в сотне миль к востоку, Фау-2 достигла максимальной высоты — 58 миль, границы атмосферы, — и летела с чудовищной скоростью в 3 500 миль в час под полусферой звёзд, пока наконец гравитация не начала затягивать её обратно. Нос опустился, ракета начала падение над Северным морем. Несмотря на турбулентность и боковой ветер при входе в атмосферу, два гироскопа под боеголовкой корректировали траекторию, посылая сигналы на четыре руля в хвосте. Именно в тот момент, когда Кэй застёгивала второй чулок, ракета пересекла побережье Англии в трёх милях к северу от Саутенд-он-Си; когда она натягивала платье — пронеслась над Бэзилдоном и Дагенемом. В 11:12 утра, спустя четыре минуты и пятьдесят одну секунду после запуска, на скорости почти втрое выше звука, не видимая с земли, ракета обрушилась на Уорик Корт.

Объект, движущийся на сверхзвуке, сжимает атмосферу перед собой. За ничтожную долю секунды до того, как кончик обтекателя коснулся крыши викторианского дома, и до того, как четырёхтонная махина пробила все пять этажей, Кэй уловила — вне мыслей, на уровне инстинкта — изменение в давлении, предчувствие беды. Затем два металлических контакта взрывателя, защищённые кремниевой крышкой, сомкнулись под ударом, замкнув цепь и взорвав тонну аматола. Спальня исчезла во тьме. Она услышала грохот взрыва, хруст стали и камня, когда обломки корпуса сыпались вниз, шлёпки штукатурки по полу — и через мгновение, с отставанием от взрыва, ударную волну звукового барьера и визг ракетного входа в атмосферу.

Ударная волна отбросила её к стене. Она лежала на боку, едва в сознании, сбитая с дыхания, но удивительно спокойная. Она сразу поняла, что произошло. Так вот как это бывает, подумала она. Теперь главная угроза — подземная ударная волна. Если фундамент расшатало, здание может рухнуть. Комната была тёмной от пыли. Вскоре она ощутила сквозняк и что-то хлопающее рядом. Нащупала ковёр, но под пальцами оказалось стекло — дёрнулась. Окно выбило. Шторы колыхались. Снаружи кто-то кричал. Каждые несколько секунд сыпалась кладка. Пахло газом — приторно-сладко, смертельно.

— Майк?

Молчание. Она повторила громче:

— Майк?

Попыталась сесть. В комнате был полумрак. Пыль кирпича и штукатурки закручивалась в бледном луче света. Предметы — туалетный столик, стулья, картины — казались чужими, перекошенными. От пола до потолка, над спинкой кровати, шла трещина. Она глубоко вдохнула — и наглоталась пыли. Закашлявшись, схватилась за штору, встала и пробралась сквозь завалы. Стальная балка лежала на краю матраса. Глыбы штукатурки, рейки и конский волос покрывали одеяло. Она отбросила всё руками, открывая верх тела. Голова была отвернута. Одеяло было залито чем-то алым, и сначала она подумала, что это кровь, но оказалось — кирпичная пыль.

— Майк?

Она нащупала пульс, и тут же — словно он только ждал — он повернулся к ней. Лицо бледное, глаза широко раскрыты. Она поцеловала его, погладила по щеке.

— Ты ранен? Двигаешься?

— Кажется, нет. А ты?

— В порядке. Попробуй, милый. Там утечка газа. Надо выбираться.

Она подсунула руки под его плечи, потянула. Он попытался пошевелиться, лицо исказилось от боли.

— Что-то на ногах.

Она обхватила балку в ногах кровати, потянула — он застонал.

— Оставь, ради Бога!

— Прости…

— Уходи, Кэй. Скажи, что тут газ.

В голосе была паника. Он рассказывал ей однажды: худшее, что он видел как пилот, — не бой, а как человек сгорел заживо после крушения самолёта. Ноги зажаты, не достать. «Лучше бы я тогда застрелил его», — сказал он тогда.

Где-то зазвонил пожарный колокол.

— Я приведу помощь. Но не брошу тебя, обещаю.

Она обулась, вышла в коридор. Пахло газом сильнее — утечка, вероятно, в кухне. Пол накренился. Сквозь стену шла трещина, в которую легко помещалась ладонь. Она отперла дверь, потянула — не открывается. Пришлось вырвать её из коробки. За дверью — пустота. Второй этаж и внешняя стена дома исчезли. Напротив — остов разрушенного здания. На улице — лавина кирпичей, обломков мебели, детская кукла. Курилось от множества мелких пожаров.

Подъехала пожарная машина, экипаж стал выгружать лестницы, разматывать шланги посреди того, что выглядело как последствия сражения: окровавленные, покрытые пылью пострадавшие лежали в полный рост; другие сидели, ошеломлённые, с опущенными головами; среди них двигались сотрудники гражданской обороны в касках; два тела уже были отложены в сторону и накрыты; зеваки глазели на происходящее. Кэй вцепилась в дверную раму, высунулась так далеко, как осмелилась, и закричала, зовя на помощь.

По записям Лондонского совета, «ракета Уорик Корт» убила шестерых и ранила ещё 292 человек, в основном от осколков на Чансери-Лейн. Среди погибших были медсестра Вики Фрейзер, 30 лет; секретарь Ирэн Берти, 19 лет; инженер Фрэнк Бэрроуз, 65 лет. Немногочисленные фото, разрешённые цензурой, показывают лестницы, уходящие в руины, и странного, худого мужчину в чёрном пальто и шляпе. Это был доктор, проходивший мимо и вызвавшийся подняться. Именно он — спустя пять минут после её крика — поднялся по лестнице вместе со спасателями.

Войдя в спальню, он вежливо снял шляпу, будто пришёл на визит, и с лёгким шотландским акцентом спросил:

— Как его зовут?

— Майк, — ответила она. — Майк Темплтон. — И добавила, чтобы его уважали: — коммодор авиации Темплтон.

Доктор подошёл:

— Сэр, чувствуете ноги?

Пожарный сказал:

— Мисс, вам лучше уйти. Дальше мы сами.

— А газ?

— Главный вентиль перекрыт.

— Я хочу остаться.

— Извините, нельзя. Вы уже своё сделали.

Другой взял её за руку:

— Пойдём, родная. Не спорь. Дом может рухнуть.

— Всё хорошо, Кэй. Послушай их, —