Следопыт - Чары Аширов

дальнего расстояния. Встретился бы ему Таймаз-котур, ну и что же? В схватке с этим злодеем дрался бы насмерть. Но Баллы ведь еще дитя. И оружия у него нет. А отцовское ружье для мальчика тяжеловато…

Вот люди, преследовавшие нарушителей, снова показались вдали. Видно, выбрались из ложбины на новую высотку. А потом все они опять скрылись за горой. «Пусть возвращаются благополучно!» — мысленно проговорил Мерген и поднял глаза к небу.

Теперь стоять и ожидать их нового появления бесполезно. Надо идти к овцам. Мурадгельды стал неохотно спускаться с холма. И опять он подумал о сыне. Перед глазами Мергена предстала вся его жизнь с тех давних дней, когда малыш начал делать первые шаги.

МЕРГЕН ВСПОМИНАЕТ

После земельно-водной реформы отец и его сыновья вернулись к родному крову с тем, что заработали у бая. У них появилось небольшое стадо овец.

Реформа оказалась не просто трудным для выговора иноязычным словом. Впервые извечный туркменский батрак получил от народной власти то, без чего здесь и жизнь не в жизнь — воду и землю.

Мерген постоянно брал на пастбище меньшего сына. Без устали учил его искусству следопыта, говорил ему: «Ты сын чабана, когда вырастешь, может, сам станешь чабаном. Нужно научиться читать следы. Вдруг затеряется овца или верблюд, что тогда делать? Искать следопыта? Но его можешь не найти во всей округе. А если найдешь, то ему придется платить, пли он может просто и не захотеть искать твою пропажу. И тут не скажешь: подумаешь, потерялась овца, ну и шут с ней. В наше время трудно обзавестись и овцами, и ослом. Поэтому неважным ты будешь чабаном, если не сможешь идти по следу, — наставлял сына Мерген и однажды рассказал ему за чаем такую притчу.

Когда-то давно один путник сильно устал и, не дойдя до села, сел отдохнуть в тени ивы возле дороги. Собираясь уже продолжить путь, он увидел на дороге двух человек. Вид у них был расстерянный. Судя по тому, как они оглядываются по сторонам, он понял, что эти люди что-то ищут. И тут же один из них спросил отдыхавшего:

— Добрый джигит, не видел ли ты нашего верблюда?

— Ваш верблюд был слеп на левый глаз? — спросил путник в свою очередь.

— Да, левый глаз его не видит, — обрадовался искатель верблюда.

— А на заднюю ногу он хромал? — допытывался путник.

— Правильно, хромал.

— А нагружен он был ячменем?

— Да, ячменем.

— А ячмень был в синих мешках?

— Совершенно верно! — просиял путник, полагая, что верблюд его уже почти найден.

— Тогда я вашего верблюда не видел, — ответил джигит.

— Ты называешь точные приметы верблюда, груз, а потом говоришь, что нашего верблюда не видел? Мы заставим тебя найти его, — в один голос крикнули двое и, схватив путника, отвели его к сельскому казию.

— Ты назвал все приметы потерявшегося верблюда, почему же ты после этого отвечаешь людям, что его не видел? — спросил судья у джигита.

— Правда, мой казий, я не видел того верблюда, — ответил ему путник.

— Тогда откуда ты знаешь, что верблюд был слеп на левый глаз?

— Верблюд все время покусывал колючку с правой стороны дороги, поэтому я и понял, что левый глаз его незряч, — ответил путник.

— А как ты узнал, что верблюд хромает на заднюю ногу?

— Левая задняя нога оставляет еле заметный след на песке, и для меня стало ясно, что он хромой.

— А откуда узнал, что верблюд вез ячмень и что ячмень был в синих мешках?

— Возле дороги верблюд потерся об дерево. Мешок задел за сучок и на дереве остался кусочек синей мешковины. А из прорванного места высыпалась горстка ячменя. Вот, мой казий, что я видел.

Казий посидел в раздумье и сказал:

— Ты, сын мой, продолжай свой путь. А вы, джигиты, — обратился он к хозяевам верблюда, — ищите вора в другом месте…

— Вот, видишь, Баллы-джан, каким искусным наблюдателем оказался путник.

Мерген то и дело рассказывал сыну подобные истории, давал ему разные житейские советы…

В ту пору они жили на восточной стороне старой крепости среди своих сородичей гагшалов. Мурадгельды одного за другим женил всех старших сыновей. Ухлопал на калым и той весь свой скот. Остался один золотистого цвета верблюд, да белый, словно поседевший, осел.

Мурадгельды вспомнил, как однажды уже подросший Баллы снова обул чепеки[3], которые носил, когда еще пас овец. Опоясался ситцевым платком. Повесил на шею бутылку с водой. Надел на голову желтую мехом внутрь шапку. Не захотел он ставить верблюда на колени, чтобы забраться на него. Просто потянул его за недоуздок, заставляя животное согнуть шею. А по ней уже легко было влезть на спину. Мальчик отправился в северную сторону, где больше корма для верблюда. А сам Мерген, взобравшись на своего белого осла, поехал поохотиться на юг в горы.

РАССКАЗ КАРАДЖА

Возле зарослей колючек, невдалеке от песков, Баллы увидел двух чабанов, сидящих в тени наскоро сделанного и чем-то похожего на гнездо горляшек шалашика. Мальчик соскользнул со своего верблюда, стреножил его и подошел к сидящим. Как позже выяснилось, оба чабана были из того же села, что и он. Один из них небольшого роста, чернявый мужчина, другой — не по годам полный, молодой парень. Баллы поздоровался. Чабаны, не поднимаясь с мест, ответили на приветствие. Чернявый поглядел на него острыми глазками и спросил:

— Ты, малый, не из гагшалов будешь?

— Да.

— Сын Мурадгельды?

— Верно, его сын, — подтвердил в недоумении мальчик. — Я вас, ага, что-то не припоминаю.

— И неудивительно…

Но тут в разговор вступил молодой парень.

— Вы, Караджа-ага, наверно, давно видели этого мальчика?

— Когда он был еще совсем ребенком.

— А как же вы его узнали?

— Парень очень уж похож на отца, с которым мы некогда батрачили у одного бая-гагшала. Он так же, как и его отец, смугл, у него такое же продолговатое лицо, тонкий прямой нос, и лоб широкий отцовский, густые брови, темные глаза. Очень похож. Может, у отца лишь чуточку полнее щеки. Ты, сынок, учишься?

— Учусь.

— Ты, значит, и есть тот самый маленький следопыт?.. Люди утверждают, что ты помнишь следы всех своих овец.

Баллы промолчал. Молодой чабан с любопытством посмотрел на паренька. «Маленький, а, смотри-ка, следы всех овец помнит».

— А где же твой отец? — спросил он.

— Ушел в горы на охоту.

— Тоже дело. Власть дала землю, воду, сыновья выросли, можно и поохотиться.

— Отец Баллы умный и славный