Дассария - Абай Тынибеков

Более того, всюду всё чаще говорили о предстоящем выступлении будущей весной в страну Индия, что раскинулась за горами, в юго-восточной стороне. Такие сведения радовали его слух, но то огромное количество воинов, которое он видел здесь, невольно настораживало и даже порой пугало, заставляя собирать ещё больше данных, позволяющих быть абсолютно уверенным в отсутствии опасности от такого соседства, исключающих своей исчерпывающей точностью любую возможную ошибку. Он понимал, что для нападения на его земли грекам не нужно так тщательно готовить войска, причём в таком несметном числе, и это убеждало в том, что их царь действительно задумал дальний поход. Теперь, когда он познал столь много о планах и намерениях греков, ему, как никогда прежде, нельзя было допустить даже малейшей оплошности в поведении, дабы не навлечь на себя подозрений и, благополучно покинув эти стены, добраться до родной ставки. Как это сделать, он пока не мог даже представить. Найти хорошего коня не составляло труда. Уйти отсюда незамеченным, пройти многочисленные дозоры – вот что являлось главным и невероятно сложным.

* * *

Тимей, и без того щепетильный в делах службы, отныне относился к ней с удвоенной ответственностью. Помимо того что к этому его обязывало положение начальника, он сам никогда не был сторонником разгильдяйства и вседозволенности. Перемены в судьбе внесли в существование новый смысл, охватив сознание интересным разнообразием, разбудив былую жажду к жизни, наполнив молодую душу бесценным содержанием, дающим шанс начать всё сызнова, но уже более серьёзно, основательно, обдуманно и независимо от пустых излишних эмоций, мешающих истинному познанию как себя, так и окружающего мира. Стражники отряда побаивались молчаливого строгого командира и исполняли все его приказания с молниеносной быстротой и скрупулёзной точностью, значительно повысив качество несения караула, что было доведено до сведения начальства.

Появление в отряде ещё одного новичка, глухонемого воина по имени Федон, весьма странного в своём поведении, которому по неизвестной причине всегда благоволил Тимей, выказывая неподдельную привязанность, в свою очередь, заметно и очень действенно повлияло на настроения всех его подчинённых, которые с этой поры, даже уединившись, не смели подвергать обсуждению его поступки, как это делали довольно вольготно в своём кругу поначалу. Суровый на вид, могучий, всегда решительный в действиях, невероятно выносливый, неприхотливый в быту, дисциплинированный и бдительный, Федон порой вселял в их души трепет, граничащий со страхом. Иногда, когда кто-то из стражников по причине болезни или сильного недомогания не мог надлежаще исполнять свои обязанности, Федон по своей воле, совершенно безвозмездно заменял его, после чего заступал в караул со своей сменой, словно был поистине двужильным. Такое благородное, отзывчивое и истинно мужское поведение стало внушать уважение к нему со стороны некоторых его сослуживцев, и они уже понимали, что только неизлечимый недуг мешает ему быть назначенным на более высокий пост. Своеобразные черты характера и особые данные, которыми он обладал, вызывали у большинства воинов отряда зависть, отчего одни из них, наиболее изворотливые и предусмотрительные, уже неприкрыто заискивали перед ним, стараясь всячески угодить, другие же, не столь хитроумные, боязливо сторонились его, шепча вслед всевозможные бедовые пожелания, но, вспомнив вдруг о его физических недостатках, тут же пугались своих крамольных мыслей, считая, что он уже и так наказан за какие-то свои былые прегрешения, и потому насылаемые проклятия больше не коснутся его и вернутся обратно к ним. Так или иначе, но им приходилось мириться с присутствием в своих рядах этого человека, хотя и не сделавшего никому из них ничего плохого, но разительно отличавшегося своим независимым нравом и гордым существованием, довлевшими над ними и невольно заставлявшими считаться с ним, как ни с кем другим. В созданных для них условиях поведенческим разнообразием они явно не обладали, отчего и помыслы у них были скудными и ограниченными.

Всё свободное время, которого было не так уж и много, Тимей проводил в обществе Федона. Их часто видели прогуливающимися с внешней стороны городских стен, где всегда было безлюдно, тихо и пустынно и куда категорически запрещалось выходить рядовым воинам без сопровождения военачальников. Стражники, взирая на них с высоты укреплений, удивлялись, как эти двое ещё не надоели друг другу, не представляя, как можно общаться с глухонемым. Им были чужды такие отношения, они не понимали, что может связывать нормального полноценного человека с человеком ущербным, с которым просто невозможно изъясняться: ни сказать ему ничего из-за его глухоты, ни услышать от него даже слова из-за его немоты. Кое-кто из числа наиболее любопытных и прозорливых, глядя на эту неразлучную двоицу, подумывал, что их привязанность рано или поздно, но обязательно прекратится. Вот только когда это произойдёт и, самое главное, чем всё завершится, для них оставалось загадкой.

Во время одной из прогулок ближе к закату, взойдя на небольшой песчаный холм, откуда взору предстали необъятные пространства, покрытые дрожащим заревом от красновато-розового отсвета заходящего за горизонт светила, Тимей присел, завороженно вглядываясь в бесконечные дали. Восхищённый увиденным, он обомлел, искренне удивляясь, что столь дивной красоты и невероятных просторов, находясь здесь столько времени, он прежде почему-то не замечал и только лишь сегодня будто прозрел, увидев всё это великолепие. Тимей был тронут до глубины души изумительным зрелищем и по-настоящему поражён своим открытием. Немного успокоившись от охватившего волнения, он обернулся и взглянул на стоящего за спиной друга, но восторга, подобного своему, в его глазах не заметил. Более того, Федон смотрел вдаль, в сторону реки, искрящейся серебром излучины, задумчиво и с какой-то глубокой тоской, словно нечто грустное, бередящее душу проносилось перед его взором. Уловив неладное, Тимей растерянно отвернулся, не желая показывать лёгкого разочарования. Вскоре его спутник присел рядом. Несмотря на наступившую осеннюю прохладу, нагретый за день песок приятно и мягко обволакивал ступни, податливо расплываясь под ними, принимая их в себя, просачиваясь сквозь пальцы и плавно перекатываясь через них, подобно воде.

– На острове, где я живу, всё по-другому, а вот песок почти такой же, как здесь, – взяв пригоршню песка, пощупав его и ссыпая струйкой с ладони, тихо начал Тимей. – Только там кругом вода, не то что здесь. Там совсем всё иначе и рыба другая на вкус. Может, ты тоже это заметил. Я ведь не знаю, далеко ли море от твоего города.

Тимей потянулся, надломил тоненький стебелёк, нарисовал перед собой нечто похожее на небольшое облако, вокруг которого начертил множество волнистых линий и взглянул на Федона. Тот смотрел на рисунок.

– Это мой остров Самос, – пояснил Тимей. – А это море.

Он вывел слово на облаке и посмотрел в глаза друга, пытаясь понять,